***
Прошел ровно день, как мы уехали в Пемберли, день, как, радостная, я попрощалась с отцом, маменькой, Джейн, Китти, пообещав писать письма каждый день и приезжать так часто, что они не будут успевать с облегчением вздохнуть после моего отъезда. Всё это время Уильям держался возле меня, совершенно растерянный и не знающий, куда себя девать, с глазами, которые блестели совершенно по-особенному… — Как ты думаешь, что нам сегодня сыграет Джорджиана? Его пальцы сжимают руку немного сильнее, он смотрит на меня слегка отстраненно, будто бы рядом со мной присутствует лишь его тело. И я невольно улыбаюсь этой мысли — ведь саму меня одолевает эта восхитительная легкость, когда душа с каждым вздохом взмывает всё выше, не отпуская руки летящего рядом. — Нет музыки восхитительнее твоего голоса, — слегка запнувшись, отвечает Дарси, будто бы не ожидав моего вопроса. Я смущенно улыбаюсь и, не найдя лучшего ответа, тихо молвлю: — Есть. Брови Уильяма слегка приподнимаются и, нахмурившись, он собирается что-то возразить, но расплывается в робко-смущенной улыбке, когда я, наклонившись к нему, добавляю: — Голос мистера Дарси. Он глубоко вздыхает и обнимает меня, прижав к себе так крепко, что на некоторое время я перестаю дышать.***
— И всё-таки, неужели это не сон?.. — тихо произносит он, и я оборачиваюсь, вздрогнув от вопроса. На фоне начавшего темнеть неба, его фигура в рамке окна выглядит особенно темной. Я отхожу от кровати, отныне принадлежащей нам, делая несколько шагов к нему, останавливаюсь напротив, так близко, что, подавшись на ноготь вперед, могла бы коснуться его губ своими. У мистера Дарси совершенно необычные глаза — такие темные и глубокие, что в них хочется утонуть и не выплывать обратно. — Что мешает тебе поверить? Он берет мою руку, заставив от неожиданности вздрогнуть, и подносит к своему лицу, целует, не отрывая глаз. — Я так долго об этом мечтал… — Пожалуй, многим затянувшимся мечтам мы обязаны лишь своей гордыней, — печально произношу я и тут же улыбаюсь: — К счастью, мы свою перебороли. Он усмехается, но по-доброму, как уставший от битвы воин армии, одержавшей победу в войне. Он наклоняется ко мне и целует. Так робко, так несмело касаются его прохладные губы моих, что я на миг замираю от колкого ощущения в груди. Но проходит миг, такой долгий, пропущенный ударами наших сердец, и руки мистера Дарси решительно сжимаются вокруг моей талии, притянув меня к себе. Что-то происходит с ним, поцелуй становится уверенным, обретая страсть и томную тягу где-то внутри. И глядя сквозь полуприкрытые ресницы на его умиротворенное лицо, я понимаю: он поверил. Но даже если это и сон, то это лучшее, что с нами происходило. Несмотря на боль и душевные муки, что нам пришлось претерпеть. Мы искупили свою гордость и своё предубеждение сполна. И теперь мы достойны своего счастья.