"Сквозь слёз младенческих обманчивой улыбкой Надежда озарить сумела мне чело, И вот всю жизнь с тех пор, ошибка за ошибкой, Я всё ищу добра - и нахожу лишь зло". (Отрывок из стихотворения "Ничтожество", А.А.Фет)
- Твоё имя? - прогремел грозный мужской голос. - Харуно Сакура. - И с какой целью ты к нам пожаловала? - с некой насмешкой продолжал лидер Акацуки допрос. - Я хочу вступить в вашу организацию, - холодно отвечала девушка, не обращая ни малейшего внимания на окружающих её людей. Их черные плащи с красными облаками отражались в почти безжизненных изумрудных глазах куноичи, отчего сознание немного мутилось, будто находясь в водовороте. Однако Сакура не смела и шевельнуться, желая достичь намеченной цели. - Возможно, у тебя есть веская причина? - Мне просто больше некуда пойти. Как вы знаете, Коноха разрушена, Данзо захватил власть, и шиноби, не поддерживающие его взглядов или раннее состоящие на службе у Пятого Хокаге, преследуются отрядами АНБУ и казнятся ими на месте. - От воспоминаний сердце больше не вырывалось из груди, боль со временем притупилось, и стало как-то все равно. Пусть хоть очередная Мировая война начнется - Харуно и так потеряла все. - Хм. Ясно, - лидер оставался в тени, остальные же сидели на диванчиках, окружив розоволосую девчонку со всех сторон и многообещающе ухмыляясь. - Но у нас есть правила. Чтобы вступить в Акацуки, ты должна убить близкого человека. - Уже. - Куда же делись её эмоции? Где тот страх, который она испытывала когда-то? - М? Расскажи подробнее, девочка. - Первой жертвой стала Сенджу Цунаде. Мне пришлось преодолеть и сожаление, и боль, и эту треклятую любовь, которую я чувствовала к ней; мой учитель заменила мне мать и стала неким сокровищем в жизни. Однако все когда-либо идут на жертвы, подчиняясь нелепой гордыне, совершают поступки, не свойственные нормальному человеку. Я хотела превзойти её по силе. Получилось. Выиграла. На самом деле, мной тогда управляла ещё и ненависть, а в голове билось одно: "Почему?" Представляете, она приказала своим подчиненным поджечь мой дом, чтобы и я, и родители, и младший братишка, которому недавно годик исполнился, сгорели заживо. Ей это отчасти удалось. Благо я за пару дней до трагедии переехала в новую квартиру и взяла брата погостить. Маму и папу удалось увидеть только после того, как потушили то адское пламя, поднимающееся чуть ли не на несколько километров вверх. Мне едва удалось узнать родных - их черные, обугленные тела с пустыми глазницами и раскрытые в немом крике челюсти еще с месяц преследовали меня во снах. Вторым был Учиха Саске. Сама удивляюсь, как это я смогла его убить? То ли он был так слаб, что не увернулся от смертельного удара, то ли я была настолько сильна, что у парня не осталось и шанса. И опять же месть. Страшное такое чувство. Оно будто грызет тебя изнутри и разрывает органы. А ведь мне казалось, я любила Саске... Но именно его катана пронзила сердце самого доброго и светлого существа на Свете, именно он расправился с Узумаки Наруто, хладнокровно перерезав ему горло для верности. И случилось все на моих глазах. Я поступила с Учихой почти так же. С одной лишь разницей - забрала его шаринган. - Невозможно, - хмыкнул Пейн. - В то, что ты прикончила Цунаде я и поверю, однако украсть отличительную черту великого клана, ту, что передается из поколения в поколение, попросту нереально. Для этого необходимо как минимум внедрить способности в структуру собственного ДНК и повозиться с начальными стадиями, типа красных радужек глаз и черных запятых на ней. Если бы и удалось отчасти перенести силу себе, с воспроизводством возникли бы проблемы, и голова бы взорвалась от напряжения, ведь ты не Учиха, твой организм совсем иной. - Хотите сказать я лгу? - Сакура приподняла брови в легком удивлении. - Да. - Хорошо. Я объясню. Есть крохотный шанс, где-то 1.012 процента, что шаринган можно передать медицинским путем, посредством сложной операции. Создается специальная инъекция на основе нужного ДНК, которое впоследствии вкалывается подопытному, после чего сетчатка глаз Учихи накладывается поверх, например, моей сетчатки и некоторое время приживается. Да, существует огромная вероятность плохого исхода: если органика станет отторгаться организмом, пойдет быстрая реакция, в нашем случае - разложение, самоуничтожение клеток, и смерть неизбежна; если не контролировать приобретенные способности - мозг превращается в жуткое серое месиво, и опять летальный исход. Мне же крупно повезло. Я с легкостью прошла реабилитацию, научилась многим новым техникам и усовершенствовала парочку старых. Может, я состою с Учихами в каком-то дальнем родстве, вот и получилось провернуть неожиданную авантюру. Знаете же, что в деревне почти все в большей или меньшей степени родственники. Да и не пропадать ведь отличной технике даром! Ладно. Я покажу. - Куноичи на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Пара рваных вдохов и глубоких выдохов, чтобы не повредить случайно тонкую пленочку глаз. Кажется, Итачи не следил за концентрацией, вот и ослеп под конец. Преступники заинтересованно поглядывали в сторону молоденькой отступницы и ожидали от неё чего угодно. Никто из них не верил в её "замечательные" способности, особенно Какузу - прославленный ирьенин и искусный мастер врачевания - скептически относился к громким заявлениям мелкой шиноби. Он сам неоднократно пытался воссоздать шаринган и раз за разом терпел поражение. Неужели какая-то розоволосая соплячка способна его превзойти? Ей от силы лет восемнадцать! Харуно резко подняла веки, и алые, словно кровь, огоньки засветились в полумраке; несколько удивленных возгласов прорвали тишину, воцарившуюся в маленьком и душном помещении. Пейн потрясенно глядел в эти невероятные омуты с подрагивающими запятыми и до конца не мог увериться в реальности происходящего. Похоже на сон, иллюзию. Кто такая Харуно Сакура? Отступница Конохи, ирьенин, ученица Сенджу Цунаде, куноичи с розовыми волосами и высеченным будто из камня миловидным лицом. Как же ей удалось подчинить себе столь огромную силу? - Так я принята? - шаринган исчез, и глаза Сакуры вновь превратились в изумрудные "стекляшки" с еле заметными серебристыми переливами. Она напоминала куклу. Без эмоций, без чувств. Что на самом деле надломило её? Смерть ли родителей и лучшего друга или убийства во имя мести? Сейчас лидер Акацуки не горел желанием разбираться в данном вопросе, прикидывая в голове, насколько ценным экземпляром Харуно станет в его команде. - Конечно. Сначала, правда, ты все равно пройдешь несколько тестов, подтверждающих и твои небывалые способности, и преданность организации. Форму выдаст Конан, мой секретарь. Итак. Осталось выбрать тебе напарника. Хм. - Рыжий нахмурился. Свободен был только Кисаме, но он скорее съест Сакуру, чем станет сражаться с ней бок о бок; Тоби тоже не вариант - из-за него девочка подвергнется опасности, а "хороший мальчик" не станет её спасать, увлеченный бабочками, например; остальные же давным-давно состояли в парах, и "подселять" кого-то третьего крайне рискованно. - Думаю, - начал Какузу, видя, что лидер в тупике, - девку лучше приставить к Хидану. Мне он порядком надоел, да и убивать его уже как-то неинтересно. А баб он любит. Трогать не станет, разве что подшучивать начнет и домогаться, зато в обиду не даст. - Кстати, - встрепенулся Пейн, только сейчас заметив отсутствие сектанта, - а где Мацураши? - Да опять в трех соснах наверняка заблудился, ага! - хихикнул Дейдара, не сводя взгляда с очаровательной Харуно. - Топографический кретинизм не лечится, - поддержал его Кисаме и жутко загоготал. - Меньше возникать будет. Решено. Сакура впредь напарник Хидана. Извиняюсь, конечно, но по правилам организации пара товарищей, определенных в одну группу, проживает в одной комнате. - Меня это ни капельки не смущает, - безразлично ответила девушка. - Блин, - захныкал Цукури, толкая в бок неподвижного Сасори, - надо было мне с ней в пару встать, ага! Вы, Данна, конечно супер, но женское общество мне приятнее... - Собрание объявляю официально оконченным. Какузу, проводи Сакуру в комнату. Акасуна, Цукури, на миссию! Остальные быстро разбрелись по делам, нечего драгоценное время впустую тратить! - приказал мужчина и тут же растворился в воздухе.***
Девушка сидела на застеленной кровати и бессмысленно смотрела в стену; сейчас ей хотелось снова умереть, не вспоминать всех тех ужасных вещей, но останавливает образ маленького брата. Что будет с ним? Навряд ли с бабушкой ему так хорошо, как с родной сестрой. Сакура неспешно провела рукой по коротким волосам и громко вздохнула, отчего сама же и вздрогнула, словно выйдя из транса. Друзья убиты. Семьи почти нет. Она также числится в списке "особо опасен, убить на месте". Некогда родной дом стал чужим, пропитанным кровью мирных граждан "Раем". Где справедливость? Почему именно так? И Харуно не плачет, - давно все выплакала, еще на похоронах Наруто и Саске, которых самостоятельно закопала рядом, - лишь судорожно сжимает простынь и скрипит зубами от безысходности и разочарования. А Данзо, наверняка, ликует... - А ты, блять, ещё кто?! - неожиданно раздается мужской крик. Сакура на мгновенье зажмуривается, после чего нехотя разворачивается к новому напарнику. Его белые волосы, отливающие серыми оттенками, взлохмочены, кое-где виднеются зеленые листики и веточки; выглядит человек молодо, лет так двадцать пять, накаченный торс, неприлично выглядывающий из распахнутого плаща, мускулистые руки, довольно-таки симпатичное лицо и выразительные глаза непонятного темно-малинового цвета. Еще коса: прекрасное оружие с несколькими длинными лезвиями, поблескивающими при свете тусклых ламп. Хидан, мягко говоря, офигел. Какая-то баба сидит на койке Какузу как ни в чем не бывало! - Ты Мацураши Хидан? - голос тихий, холодный, даже не по себе от него стало сектанту. Он нервно сглонул. Девка не дурна собой, причем шевелюра необычная, нежно-розовая, напоминающая... - Меня зовут Харуно Сакура, и я твой новый напарник начиная с сегодняшнего дня. Если желаешь знать подробности, обращайся к Пейну-саме. - Ну не могла девушка быть настолько безэмоциональной! Хидан подошел к Сакуре и резко тряхнул ее, надеясь тем самым привести ее в чувства. Однако куноичи мотнулась и обмякла в его руках подобно кукле. - Да что с тобой?! - негодовал отступник. - Совсем, нахуй, на битвах помешалась или умом тронулась?! Такие как ты должны дома сидеть, мужика своего ублажать да детей растить. Нет, ебаные сучки на рожон лезут, геройствовать хотят и своими сиськами сверкать. - Почему его задевает подобная ситуация? Вроде бы сидит Харуно, никого не трогает, а он орет на нее, а-ля "с работы пришел и жену с любовником застал". С цепи сорвался бешеный пес. А все его чертово сострадание! - Хрен тебе сдался в шиноби идти? Живи и радуйся, бля, что не придется убивать. - Зачем мне вообще жить? - отозвалась Сакура. - У меня ничего кроме брата нет. Деревня разрушена и находится под властью одного старого говнюка. Друзья убиты. Те, кого я искренне любила, тоже покоятся в сырой земле... Ради чего продолжать это гребаное существование?! Зачем?! - Впервые за полгода она сорвалась, эмоции, ранее запертые под энным количеством замков, неожиданно выплеснулись наружу, душа розоволосую невидимой веревкой. И, коснувшись лица, она заметила, что плачет. Плачет, твою мать! Мацураши обхватил лицо напарницы ладонями и пристально посмотрел в невероятные изумрудные глаза, на дне которых плескались переживания и метания юной особы. - Хотя бы ради брата живи, стерва, - быстро зашептал парень, - а лучше свергнуть того мудака, захватившего твою деревню, и отпустить прошлое. Да, больно, но разве кому-либо дается легкая жизнь? - Сакура не ответила, только прижалась к оголенной груди молодого человека и зарыдала в голос, выплескивая накопившиеся страдания. - Эй, не слюнявь меня, бля, не хочу опять в душ плестись! Стерва. - С каких это пор я стерва? - немного успокоившись, протянула Харуно. - С этих самых. - Понятно. - И она улыбнулась. Искренне, да так, что Хидану показалось, словно комната озарилась более ярким светом, и... - Чё лыбишься, дура? - краснеет, причем очень и очень мило. - Я что-то смешное сказал? - Нет. Спасибо. - Немного легче. Совсем чуть-чуть, зато прошлое более не так сильно оттягивает её вниз.***
Прошло немало времени, а Сакура по-прежнему вскакивает по ночам от собственного же крика. Ей снится Саске. Он истекает кровью и безостановочно шепчет её имя и слова извинения. Тогда, год с лишним назад, девушка рассмеялась Учихе в лицо, стоило ему признаться в любви. Такие как он не способны чувствовать. Такие как он заслуживают смерти, пусть и с подобающими почестями, ведь он как-никак был другом Наруто. Стоит призраку златовласого мальчугана предстать перед Харуно, как истерика разгоралась с неимоверной мощью. Сердце рвется на части, задевая легкие, оседая колючими осколками где-то в желудке. И дышать невозможно. Она горит, не сгорая, вспыхивает спичкой, потухнуть не может. Столько сравнений, голова кругом. Нечто необъяснимое. Чисто адская боль, которая грызет саму сущность, душу, задевая чувствительные места. Сейчас все иначе. Хидан подскакивает и крепко-крепко обнимает её, успокаивающе поглаживая по спине, сам же зарывается в розовые волосы и шепчет что-то на латыни или другом мертвом языке. - Джашин защитит тебя, - всегда поясняет он. И Сакура согласна верить в любые его глупости, терпеть извечные пошлые шуточки, пропускать мат мимо ушей и неустанно прикрывать его широкую спину в боях. Мацураши был этаким лучиком света во тьме, куда Харуно сама себя затянула. Да, на ангела совсем не похож, сердце же доброе, пусть и скрытое от любопытных под каркасом из прекрасной лжи и раздолбайства. Так бы выглядел Наруто в тридцать лет. Столько же предательств, потерь, унижений... И как им удавалось постоянно подниматься с земли и продолжать путь? - Все хорошо. Я с тобой. - Прекрасная фраза. Особенно когда наполнена искренностью.***
Однажды Сакура поняла удивительную вещь. Она влюбилась. Снова. Причем в одного из самых отвратительных (и милых) хамов, какие только обитают на планете Земля! - Дура, - вынесла девушка вердикт и уткнулась носом в походный рюкзак. Им предстояла несложная миссия близ деревни Песка. Хидан умудрился потеряться, уйдя недалеко от импровизированного лагеря, чтобы "отлить". Прошло полчаса. Мужчина не вернулся. Харуно нервно хихикнула и перевела взор на чистое небо. Жизнь куноичи постепенно приобретала краски, со смущением ирьенин признается, что виноват Мацураши, заставляющий ее улыбаться от одного только своего умилительного вида. Вот и сам блондин пожаловал с букетом полевых цветов и расцарапанной моськой. - На, - всучил сектант подарок и стал переминаться с ноги на ногу. Сакура усмехнулась, наблюдая за нервным напарником, и ободряюще кивнула, чтобы он продолжил беседу. - Ну, ты мне нравишься, вот, - выпалил Хидан, и лицо его стало напоминать мак. - Я понимаю, у нас навряд ли что-то получится, но я, блять, влюбился. И вся эта хуйня в голове и идиотские мечты - поженимся, купим дом у озера, охрененно большущий такой, с кучей комнат и садом, заделаем хуеву тучу детей, заведем собак, кошек, да хоть крокодилов! Каждый вечер будем собираться в гостиной у камина и прижиматься друг к другу, как пара ебанатов, затем вместе уснем, вместе проснемся. Жить будем офигенски. Я постараюсь не шибко сквернословить и на хуйки всех не посылать, особенно при детях. Потом... - Хидан, - нежно позвала собеседника отступница. - ... шпендалеты вырастут, своих спиногрызов заделают, мы же так и будем создавать вокруг свой собственный мир... - распалялся мужчина, не слыша зова возлюбленной. - Хидан! - требовательнее воскликнула она. - ... навеки вечные, и... - Сакура заткнула напарника поцелуем, ошарашив тем самым бедного блондина. Он сначала растерялся, однако через пару минут охотно отвечал. - Я тоже. - Что, ты тоже? - не догнал Мацураши, оторвавшись от сладких уст. Нахалка победно улыбнулась и аккуратно потерлась носиком о его распаленную щеку. - Тоже хочу разменять с тобою вечность. Наверное, люблю. Жаль, я умру раньше тебя, и ты с годами забудешь... - Что ты такое, стервочка, несешь?! Тебя и забыть?! И с чего ты взяла, что раньше подохнешь, никто не знает, что ждет его за следующим поворотом, а... - Ты ведь бессмертен. Увы, я не такая. - Прости. - Тебе не за что извиняться. - Сакура была так прекрасна: солнечные лучики отражались от молочной кожи и прыгали по красивому лицу, из-за чего ей приходилось щурить не менее выразительные глазки. Разве мог он променять эту нимфу на какую-то вечность? Зачем? Без нее смысла нет. Мир перестанет существовать. - Прости за то, что я эгоист. - Оторвала бы голову, идиот, если бы не знала, что и без неё ты вполне здоров! - вдруг рассмеялась Харуно и опустила взгляд; небо затянулось тяжелыми серыми тучами, и маленькие капельки теплого дождя коснулись нукенинов. Задорный смех сменяется молчаливой печалью, и Хидан вспоминает - она ненавидит грозы и ненастные погоды, потому что, когда умирали близкие люди, именно ливень был единственным спутником некогда счастливой девчушки. Обнимает. Дарит тепло и шепчет что-то на ухо. Неужели они обречены метаться по жизни, вечно сталкиваясь, но не иметь возможности стать одним целым? Из ряда фантастики. Просто. Совершить шаг навстречу и не отпускать. Вгрызться в плечо, сковать руки одной цепью, главное - быть рядом. - Что для тебя важно? - спрашивает Сакура. - Только ты, - не раздумывая отвечает Хидан.***
За спиной будто выросли крылья. Она согласна! Через три недели они поженятся! Мысленно составляя список гостей и прикидывая меню на банкет, Мацураши размахивал косой, отбиваясь от противников. Кровь и плоть усыпали поляну, окрашивая траву в алый цвет. Мужчина не задумывается о последующих шагах - бьет на автомате, а сам теряется где-то в своих мечтах. Вот, Сакура идет в пышном белом платье, мило и скромно улыбаясь гостям, сзади семенит Тоби, поддерживающий длинный шлейф сказочного наряда, под руку же невесту ведет Пейн в классическом черном костюме; вот, Дейдара и Кисаме утирают слезы от умиления, впрочем как и Конан, которая от радости создала стайку бумажных голубей и запустила их под потолок; вот, они у алтаря произносят клятвы, затем скрепляют узы кровью (ради Джашина) и сливаются в горячем поцелуе. Счастье топит их. Нет желания бороться с ним. Однако неожиданно Мацураши, словно в замедленной съемке, замечает, как падает тело Харуно, как в немом ужасе распахнулись ее глаза, из горла же неустанно хлещет кровь. Он не успевает подбежать. Доли секунды. Её больше нет. - Сакура, - срывается голос на крик. - Сакура! - Враги повержены, лишь парень со страшной косой за спиной пал на колени пред бездыханным тельцем любимой, обняв ее последний раз. Осознание приходит не сразу. Мертва. Сакура мертва. Он воет от горя и боли, сжимающей грудь. - Что за хуйня?! Что за хуйня, я вас спрашиваю?! - Никто не ответит преступнику. Тогда Хидан перехватит бездыханную девушку поудобнее и начнет ритуал; жизнь за жизнь, самопожертвование ради близкого человека. Ранее сектант не задумывался о подобной ерунде - сказки да и только. Он не верил в любовь, пока не встретил наглую девчонку с розовыми волосами и не хилым хуком с правой. - Бессмертие как бремя, не так ли? Я хреново справлялся, ничего хорошего в жизни не сделал, тебя доставал, хотя люблю до одури. Помнишь, ты спросила: "что для тебя важно?" Ты и только ты. Вечная жизнь - хуйня, когда тебя нет. Стервочка, подарила мне тепло, ласку, прочие милые бредни влюбленных, а я, сука, пару букетиков притащил... Хотя бы ради брата живи. Ради меня. Пожалуйста.***
Сакура по-прежнему вскакивает по ночам от собственного же крика. Ей снится Саске. Он истекает кровью и безостановочно шепчет её имя и слова извинения. Тогда, год с лишним назад, девушка рассмеялась Учихе в лицо, стоило ему признаться в любви. Такие как он не способны чувствовать. Такие как он заслуживает смерти, пусть и с подобающими почестями, ведь он как-никак был другом Наруто. Стоит призраку златовласого мальчугана предстать перед Харуно, как истерика разгоралась с неимоверной мощью. Сердце рвется на части, задевая легкие, оседая колючими осколками где-то в желудке. И дышать невозможно. Она горит, не сгорая, вспыхивает спичкой, потухнуть не может. Столько сравнений, голова кругом. Нечто необъяснимое. Чисто адская боль, которая грызет саму сущность, душу, задевая чувствительные места. И, в очередной раз подпрыгнув на кровати, Сакура осознает, что некому ее впредь успокоить. Комната пуста, и холод ощутимо касается лодыжек. Девушка прерывисто дышит и сжимает медальон - треугольник внутри круга - немного успокаивается и еще долго вглядывается в темноту: Хидан был этаким лучиком света, но его больше нет...