Моя. Ты только моя

— Алло, привет! Прикинь, меня снова та девка домогается. — При… Как?! — Да не ревнуй ты! Я-то ей отказала, но она обещала порезать себе вены, если я не приду! — шум от сильного ветра в телефоне почти заглушил последние слова девушки, но собеседник её все же услышал. — Подожди, я сейчас приеду! Ты где? — На Гвардейской площади. — Жди, скоро буду. Я до упора выжимаю педаль газа своей новой Додж Вайпер. Да, спортивный гоночный автомобиль у такой хрупкой девушки, как я. Хотя, какая у меня хрупкость… Но та девка просто меня выводит из себя. Благо сейчас где-то час ночи и на улицах никого не было, а иначе быть бы аварии. Долетаю до Гвардейской площади, притормаживаю, ты быстро садишься в машину и называешь адрес той девушки, которая якобы в тебя влюблена. — Переулок Раскольникова, дом пятьдесят семь дробь три. — Черт, это ж на окраине! И вообще, чего ты спешишь? — на всякий случай я взяла маленький револьверчик, но тебе не стала говорить. Ты ведь не любишь, когда я кого-то убиваю. Именно поэтому я и не беру тебя с собой на задания. Да, я киллер. Меня еще никто не спалил милиции-полиции. И мне на нее срать. — Она сказала, что знает твой адрес, и что может тебя убить, если я не скажу, что люблю ее. А еще она думает, что ты мужик. Причем брутальный мужик. — Ха-ха-ха! Я бы посмотрела на ее лицо, когда она увидит меня в реале. — Я не виновата, что ты на всех фотках Вконтакте выглядишь брутальным мужиком. — Ну, а если уж так получается? — надуваю губы и еле успеваю завернуть в нужный переулок и останавливаюсь. — Вроде это тот дом. — О Бог мой! Это… —...недавно построенная двадцатиэтажка! — заканчиваю я. — Была я тут недавно, строительная компания проводила тут экскурсию. Первые десять этажей под жилые квартиры отдали, а с одиннадцатого по двадцатый — под элитные компании, типа «Мебель-Юг». Наша организация, кстати, тут хочет забить себе местечко, хехе. — О, тогда все понятно. И чем же будет ваша «организация», — ты изображаешь пальцами кавычки на слове «организация» и продолжаешь, — заниматься, а? В таком элитном доме забить местечко под «Агентство Убийств Мисс Сантехникс» сложновастенько будет, не так ли? — Хватит коверкать название моей организации. И не забывай, что именно благодаря ей ты смогла побывать в одной третьей стран мира! — Да, но не на отдыхе же! А один-два дня после самой миссии ты либо отсыпаешься, либо чистишь от крови одежду, пистолеты, а потом отмокаешь в ванной или бассейне, что находится на крыше отеля! — Ха-ха-ха, — я всё смеюсь, глядя на твое лицо, раскрасневшееся от злости. Ты не выдерживаешь, отворачиваешься, я же, сделав пометку сводить тебя потом куда-нибудь, обнимаю со спины. Ты расслабляешься, прижимаешься, и мне удается чмокнуть тебя в щеку. Так мы стоим еще секунд тридцать, и… — Ой, та девка! Интересно она уже сдохла или как? — ты любишь смерть, кровь, но почему-то не можешь смотреть, как я убиваю людей. — Я не знаю, но давай пойдем быстрее! Я хочу посмотреть, как она будет «резать себе вены»! ХэДэ. — Ну, пошли. Ой, телефон звонит, — ты поспешно вытаскиваешь телефон, я закрываю машину и ставлю на сигнализацию. Твоя рука, вцепившаяся в мою рубашку, и тихий голос подтверждают мои опасения. — Это она… Я резко вскидываю голову, ища эту идиотку в окне. Опа-на. Нашлась пропажа. Шестой этаж, квартира справа. Да я и похлеще могу информацию выдать. Работа заставляет. И чисто на рефлексах затаскиваю тебя в тень дома. — Отвечай теперь, — шепчу тебе на ухо, у самой же сердце колотится, когда всматриваюсь в то окно. «Я не отдам тебе, идиотка тупорылая, мою Крис!» — Ал-ло… — ты отвечаешь робко, голос дрожит, запинаешься. — Да. Одна. А это был в-водитель такс-си… Ой, не умеешь ты врать, ой, не умеешь… Я бы высказала всё, что о ней думаю прям сейчас, но мне нужно лишь подождать. А ждать я ненавижу. Глядя на тебя, я понимаю: придется. — Хорошо. Какая квартира? Шестидесятая? Подожди, сейчас приду, — ты сбрасываешь звонок. Мгновение — ты уже прижимаешься ко мне. — Я не хочу… А вдруг она хочет меня изнасиловать? — Ты чего? Сдурела? В любом случае я этого не допущу, — обнимаю и целую в макушку темных волос. Чувствую — твои плечи сотрясаются в неслышном плаче. — Я боюсь… Я не хочу! — Крис, я буду с тобой. Если хочешь, я могу держать тебя за руку, когда ты будешь там. — Угу. Вась… Я не отпущу твою руку, — твои зеленые глаза поднялись на меня. Я ухмыляюсь. — И не надо, — наклоняюсь и целую. Ты расслабляешься и сильнее обнимаешь меня. Отстраняюсь. — Ээ! — Один. Один, Крис. — Ла-адно, пошли уже. Хм. Энергия так и прет. И ни слова благодарности. Опять. Вздыхаю, иду вслед за тобой, все так же укрываясь в тени. — Та-а-ак… Шестой этаж, шестидесятая квартира… Вот она! — ты указываешь рукой на дверь. Как я и сказала ранее, нужная квартира справа от лифта. — Ну, я звоню. Из-за двери послышался тонкий девичий голосок: — Открыто, проходи, — ты открываешь в дверь, проходишь. Я пока стою около двери, но тут… — Я никого более не жду, так что закрой дверь, пожалуйста. — Ээ… А тут нет ключа! — с тревогой смотришь на меня. Я вытаскиваю револьвер. Просто, на всякий случай. — Просто захлопни! Сможешь? Или мне подойти? Нервно сглатываю. Взглядом примечаю шкаф, тихо снимаю кеды, на носочках прохожу к шкафу. Ты захлопываешь дверь, звук громкий, и я успеваю залезть в шкаф. Улучив момент, я кладу в твою руку револьвер. Ты прифигеваешь, но успеваешь засунуть его в карман плаща прежде, чем приходит ЭТО. Я взорвала свои мозги динамитом, полила сверху бензином и подожгла. Потому что эта фифа встречает тебя в полупрозрачных лифчике и трусах. Видно, что ей как минимум лет пятнадцать. — Ну, привет, — ты тоже в шоке, хоть это и не так заметно. — Привет! — это «недоразумение» вешается на тебя, прижимаясь так сильно, насколько это возможно. — Проходи! Прости, не смогу тебя за руку держать… — Кушать будешь? — Нет, спасибо, я не голодна. — Ну и ладно. Ложись! ЧТО?! — З-зачем? — Как «зачем»? Раз ты пришла, значит, я тебе не безразлична! Блин! И какого хрена я не могу вылезти отсюда?! — Яна, ты сама мне сказала, чтобы я пришла и объяснила…. — Нет! Ты должна остаться со мной! Прошу тебя! Иначе я порежу себе вены и буду истекать кровью у тебя на глазах! А потом приедет полиция и твоего друга посадят за убийство несовершеннолетней! И еще за изнасилование! Молчание. Но сказанное после повергло меня в шок. — Эт чё? Вибратор? ЧТО? Да какого хера у них там происходит?! Надо выходить! Срочно! Эй… че с замком? Почему не открывается?! — Да, я увлекаюсь подобным с тринадцати лет. После того, как меня изнасиловал собственный отец. — О Боже… — А потом я его убила. Отнесла в лес труп, скинула в горную речку — и готово! Маме я лишь сказала, что отец меня изнасиловал, а потом куда-то ушел. С того времени он без вести пропавший. — Ах! Если раньше я тебе сочувствовала, то сейчас — ни хера! — о как разозлилась ты. Даже мат используешь. Моя школа! — Именно после этого я поняла, что такое грубый секс. Мне нужно было больше секса, но подходящих мужчин у мамы не было больше, поэтому мне пришлось просить левых дядек сходить в «Эротик-Сити» и купить мне много различных секс-игрушек. Вот смотри! — Ну ни хера се! Ты… — Да! Секс — мой наркотик! Я-то думала, ты мне подаришь незабываемое наслаждение, а придется дарить тебе! ЧТО БЛЯ?! Я вылезаю нахер отсюда и убью ее к чертовой бабушке! Бля, замок заклинило! Фак! — ЧТО?! Отпусти меня! — Не дождешься! — мне послышалось, или звякнули металлические наручники. — Так, где твой телефон? Вырубить, вырубить нахер! Да вырубись уже, тупая мобила! Я судорожно выключила телефон. Эта Яна сейчас найдет меня. Блять! — Как твой парень у тебя называется?! А вот. «Любимый»… ага… — послышался звук нажимаемых клавиш клавиатуры. Сто процентов, эта сучка вводит мой номер… — Ага! Твой парень сейчас в… В стриптиз-баре?! Хех. Тем легче. Это вообще-то мой информатор, Руська. Работает барменом. Как же хорошо, что я поставила свою вторую симку в её телефон. Прям облегчение! — Та-а-ак, ты у нас девственница или как? Да без разницы, в любом случае я тебя изнасилую! Так, вроде бы этот самый большой! — НЕ-Е-ЕТ! Шлепок. Ударила её?! Тебе пиздец. Я тебя расчленю, дорогая! — Мне надо поссать. Ты выпьешь, понятно? Только сначала я насажу тебя на этот красивый вибратор. — Отпусти… Пожалуйста. — Меня глазками не проведешь! — звук отрезаемого скотча и… и только мычания. Неужели… Замок поддался. Я вылезаю из шкафа, как ни странно, тихо. Звук расстегиваемой молнии, звонкий шлепок... Я негодую. Иду, улыбаюсь, держу ножик, спертый из кухни. И только возле комнаты я понимаю, что ее нужно чем-то ударить. Я хочу, чтобы она отрубилась ненадолго. Потом сделала бы суицид. А пока я наблюдаю в щелочку двери. И рука этой Яны хозяйничает в твоих трусах. Ты стараешься не поддаваться ласкам, но не выходит, и ты выгибаешься. Держись, Крис. Еще несколько секунд… — Нравится, да? А если так? — Яна поднесла вибрирующий искусственный мужской орган… Та-а-ак, я не могу на это смотреть! Я тихонько проскальзываю в комнату. Вижу кирпич…. Кирпич?! Сойдет. Ухмыляюсь и «легонечко» бью по головке эту извращенку. Та падает на тебя, сталкиваешь ее на пол ногами, я освобождаю от оков твои руки. Снимаю скотч с твоих губ и дарю успокаивающий поцелуй. — Василиска-а! — ревешь у меня на плече. — Мне было так страшно! Почему? Почему не пришла раньше? Почему? — Прости. Замок заклинило. — Ты же знала, что она меня насилует! Почему?.. — Ты бы хотела увидеть два трупа? И вообще, тебе двадцать пять лет! — П-почему два? — заглядываешь своими зелеными глазами в мои. — Если бы я и успела в нее выстрелить, она бы успела в меня метнуть нож, — я кошусь на столик, на котором лежит узкий острый нож для карвинга. — Ты не носишь бронежилет?! — успокоилась, зато возмущаться начала. Эх… — Нет. — Почему?! — Да не нужен он. — ДА Я ТЕБЯ БЫСТРЕЙ УБЬЮ! — визжишь. Я просто прижимаю тебя к своей груди. — Тише-тише, разбудишь её, — мое сердцебиение с бешеного ритма постепенно перешло на спокойный. — Точно. Прости. — Не за что прощать, — мягко улыбаюсь и целую. Ты отвечаешь, но когда я начинаю легонько мять твою грудь, отстраняешься и поясняешь: — Не хочу здесь. Дома. Ну или в машине, — прибавляешь, увидев мой жалостливый взгляд. — Ооой… — юная извращенка приходит в себя. Лишь одного взгляда хватило, чтобы я успела выйти из комнаты, а ты более-менее привести себя в порядок и встать в дверях. Яна, похлопав глазками, встает. — Ээх… Голова раскалывается. А ты чего там стоишь, а? Я легонько беру тебя за руку, но так, чтобы этого не видела Яна: с её стороны это выглядело, как будто ты опираешься на косяк. — Хочу и стою! Тебе-то чего? — ты снова обрела уверенность. Я рада. — Иди в нашу постель! — «Нашу»? Ничего «нашего», никаких «нас» никогда не было, нет и не будет! — Ты ошибаешься! — Послушай. Я тебя никогда не любила и не полюблю. Я хотела тебе именно это сказать. — Нет! Ты врешь! Ты меня любишь! — Нет. Не вру. У меня есть любимый человек. — Так где он, а? Правильно — в стриптиз-баре! — Нет. Он сейчас рядом, — я проговариваю эти слова нарочито громким басом, на который только смогла, встала сзади тебя и мягко обняла. — И близко. Ну очень близко. — К… Как? Ты его с собой провела, да? Да если б он не пришел, мы бы подарили друг другу наслаждение! — Какое наслаждение, дура что ли? Не удивлюсь, если ты меня вообще хотела сначала изнасиловать, а потом похитить и содержать в каком-нибудь грязном подвале с крысами! — Ты читаешь мои мысли? Я специально выдрессировала крыс, чтобы они могли доставить наслаждение! — Меня щас вывернет, — я прикрываю рот рукой, а то вдруг реально стошнит. — Короче. Как бы тебе объяснить… Это Вася. — А если точнее, Василиса, — ухмыляюсь, глядя, как расширяются глаза у Яны. Затем беру твой подбородок, чуть поворачиваю на себя, наклоняюсь и целую. Наверное, минуты две мы целовались, но это стоило того. Увидеть, как широко раскрыты глаза и как низко упала челюсть у твоего врага — бесценно. Юная извращенка «включила» малолетнюю дуру и говорит своим пафосно-елейным голоском: — Зай, пусть все останется в прошлом… Несмотря на все, что ты сказала… Я видела твою душу и мне этого хватило… Просто надеялась и молилась, чтобы все это было взаимно. Я считаю тебя моей, и подставляй какие хочешь позитивные слова сюда: моей подругой, моей девушкой, моей возлюбленной, моей жизнью… Это всё окажется правдой. Я хотела бы, наверное, как и все, под бой курантов держать тебя за руку и нежно целовать. Что бы как встретить Новый Год так его и провести… в мире и согласии… любви и счастье с тобой. Прости, за розовые сопли, но иногда меня пробивает… особенно когда дело касается дорогих для меня людей… Кристина, просто будь со мной и не куда не исчезай… Я люблю тебя. С Наступающим Новым Годом, родная! — Какой Новый Год? Свихнулась? Осень еще! Сентябрь месяц! — возмущаешься. А ведь ты права. Но та все продолжала: — Спасибо, что была со мной до конца… Это моя ошибка, что я полюбила, и я за нее расплачусь по полной программе. Хоть и знаю, что ошибка, но… Я люблю тебя и буду любить даже после смерти… Если после вообще можно что-то чувствовать, — она усмехнулась. — Спасибо тебе за все… Прощай моя хорошая… Надеюсь, ты хоть иногда будешь вспоминать меня… Извини, вспоминания это единственное, что я могу после себя оставить… Прощай, любимая… — достает из лифчика лезвие. — Это типа прощальная речь такая? — ну не могу я не прокомментировать такую заунывную речь. — Прости, моего косяка уже не исправить… Я отойду, бинты в другой комнате, не хочу запачкать ковер, а то мама ругаться будет… — Начинается-а-а! — стону я. Эта речь меня уже порядком бесит. Яна перехватывает поудобнее лезвие, проводит по венам, и начинает течь кровь. — О! Наконец-то! — я дождалась-таки! Но эта придурошная снова заголосила: — Прости, я хотела с тобой прожить всю жизнь, — села на пол, дрожащими пальцами приложила лезвие к груди… — А давай-ка я тебе помогу? — ответом мне был лишь кивок. Да, я обычно помогаю суицидникам, когда они слабеют. Подхожу, сажусь на корточки, забираю лезвие из окровавленных пальцев, и со счастливой миной на лице глубоко втыкаю лезвие в вену правой руки на сгибе локтя. Кровь пошла быстрее, стало веселее. — Кристина… Кажется, скоро я уже не смогу тебе отвечать… Я медленно теряю сознание, кажись. Прости, я больше никогда не стану тебя отвлекать. — Знаю-знаю. Ты закончила? — Нет. Я не хочу запачкать мамин любимый ковёр, поэтому я сброшусь с балкона, лишь бы только не запачкать его. — О, какая жалость. Белоснежный ковер ты все-таки своей кровищей заляпала, — да, я еще тут! — Ка-ак? — Да легко. В человеке дофига литров крови. Ты думала, что максимум один? Ха, лошара! Биологию не учила? В восьмом классе анатомия должна быть, — я выдернула лезвие из правой руки, и сразу втыкаю его в левую. Провожу им до кисти — и тут я понимаю, что ее кровища залила мои носки. — Вот же хуй! — Хей, Вася-а, я разрешила тебе пользоваться словом «хер», но уж ни как не словом… Которое ты только что сказала, — возмущаешься. Я улыбаюсь. — Ладно, — встаю, вытаскиваю из-под кровати (траходрома) чемоданчик с приборами для самоудовлетворения, кладу в него вытащенные Яной вибраторы и иду к выходу, забирая тебя с собой.       Доносится крик: — А еще я убила собственную мать! Она меня била, когда находила очередную игрушку для секса! — я не выдержала. Вбегаю в ту комнату, достаю пистолет с глушителем и стреляю раза так три. А потом еще раз. И ещё раз. И ещё два раза, чтоб эта тварь сдохла быстрее. Как можно было убить собственную мать?! Твоя нежная рука вытерла мои слезы. Отправляю пистолет обратно во внутренний карман куртки. — Тварь! — ударяю кулаком по стенке, оставляя приличную вмятину — тонкий гипсокартон тут. — Вась, пошли отсюда. Прошу, — берешь мои руки в свои. — Ты никогда еще не была такой сентиментальной с жертвами. — Во-первых, мои предыдущие жертвы никогда не убивали своих отцов за то, что те их изнасиловали. Во-вторых, они никогда не убивали своих матерей! Как можно быть настолько жестокой к своим родителям? — Не знаю, Вась, не знаю… Поехали домой. Сняв носки, пропитавшиеся кровью и надев кеды, я прошла на кухню и открыла конфорки газа, потушила огонь носками. — Валим! — Ты герой восьмидесятого лэвла, Вась, — усмехнувшись, выдаешь ты и тянешь меня к шахте лифта. Дверь злополучной квартиры захлопнулась за нами. — Гораздо легче знать, что тебя никто не домогается, кроме меня, чем знать всю правду об этой Янке. — Да ты врешь! — смеешься, но понимаешь, что лучше б было так, как я только что сказала.

***

В машине — А теперь скажи мне, солнце мое ясное, акулка моя острозубая, целовала ли тебя эта тупорылая тварь? — Ах, какие же ты эпитеты подбираешь! — Не ну честно. Целовала? — … — Отвечай. — … — Значит, всё-таки целовала, — пристегиваюсь, завожу машину, вжимаю педаль газа до упора, и Додж Вайпер срывается с места. *На берегу моря, полседьмого утра* — Солнышко светит, море блестит, — плюхаюсь на песок, снимаю кеды, растягиваюсь на этом желтом диоксиде кремния. — Я знаю, ты еще обижена, — садишься рядом и смотришь на морскую гладь. — Возможно. Дождя давно не было. Слышите, Небеса? Я хочу, чтобы АшДваО упала на землю! — Да я смотрю, ты химию помнишь? — улыбаешься и поворачиваешься ко мне. — Ты не помнишь? А я говорила, — сажусь, провожу рукой по твоей голове и наматываю одну из прядок на палец. — Я ж закончила химфак. — Да? Точно забыла… Тогда почему работаешь киллером? — удивленно поднимаешь брови. — Я там как медсестра: кому раны обработать, а кому и АшФтором дом взорвать. — Правда? — смеешься. Ну наконец-то. Люблю твой смех. — Тогда почему умеешь обращаться с оружием? — В нашей организации уволят нахер, если не умеешь обращаться с оружием. — Мдя… — Мне пришлось учиться этому экстремально быстро, так как я сказала на собеседовании, что владею любым видом оружия. Сказали, продемонстрируй нам. Я же тогда не умела, вот и соврала, что «не здесь же проводить взрывы». Ну они и перенесли на следующий день. Я как дура сидела целую ночь, учила, выучила даже разборку револьвера, а на самом же деле нужно было провести ряд химических опытов и взорвать пустой домишко. — То есть, тебя обломали? — смеешься. А точнее ржешь. И даже не скрываешь этого. — Получается, так. — Эх, я тебя люблю! — обнимаешь за плечи. Я поняла: мы давно уже простили друг друга, но после той Янки, с её «Великой длинной речью», это слово уже просто достало… — А уж как я тебя люблю! — падаю на песок, утягивая на себя тебя и целуя. Ты смеешься и целуешь в ответ. Ты знаешь, как я долго ждала. Моя, Крис. Ты только моя.