Об ужастиках, провокациях и великом Леонардо да Винчи

     – Это то, что нужно!      – Да ну?      Валентин уже потерял счет звонкам, пропущенным и обычным, заброшенным домам, крикам, темным водам и прочим пилам. Каждый раз, когда Арно радостно подбегал к большому экрану с флешкой, на которой точил зубы очередной честно украденный ужастик или триллер, он сдержанно кивал и улыбался уголками рта. И очень сильно радовался своему ледяному лицу и выдержке, которые помогали не открыть правду.      Потому что Валентин без опаски и бейсбольной биты возвращался ночью домой. Валентин выводил людей из квартиры, где разбили ртутный термометр. Валентин на спор ночевал на кладбище, откуда нечаянно шуганул компашку сатанистов, и на работе самостоятельно ходил ругаться с завхозом и уборщицей, державшими в страхе всю контору.      Потому что Валентин не боялся встретить ни серийного убийцу, ни бешеную собаку ростом с теленка, ни гниющего мертвеца. Однако перед голубым экраном выдержка изменяла ему. После каждого ужастика Валентина трясло, по углам ему мерещились странные тени, а в окна заглядывали мертвые глаза.      Арно же мог часами рассказывать о зеленом фоне, который позволяет добавить в фильм картинку любой степени ужасности, и мозгах из макарон. Ужастики и псевдоужастики были его настоящей страстью, и как многие граждане своего поколения, он мечтал найти тот фильм, который сможет по-настоящему его испугать.      Савиньяк радостно возился с видеоплеером, предвкушая очередной вечер, в который можно испытать на прочность собственные нервы. Валентин устроился на диване, сложив руки на коленках. Его заранее немного потряхивало, но вспоминать о срочных делах в этот вечер он не собирался.      – Готово! – Арно дернул выключателем и плюхнулся на диван. Комната заполнилась мертвенно-синим светом луны из телевизора. В воздухе повис равномерный гул – оттуда же.      Не смотреть на экран. Главное – не смотреть на экран. Валентин подтянул колени к подбородку – он всегда так сидел – и скосил взгляд на Савиньяка.            Вообще говоря, Валентин прекрасно знал, как не видеть, не слышать и не чувствовать того, что не хочешь впускать в свою жизнь (тибетские монахи и индийские йоги недаром небо коптили). Это умение здорово помогало ему в жизни и было другом, отцом и братом его ледяного спокойствия. Однако сейчас оно было малополезно: научиться видеть только половину из того, что показывают глаза, Валентин ещё не смог. Поэтому ужастики приходилось терпеть.      Однако что эти тени по углам! Арно всегда так внимательно смотрел на экран, так сосредоточенно пытался что-то найти в фильме, так забавно морщил лоб, вспоминая, как делается тот или иной эффект... Уделял все экрану и ничего – Валентину. И это хорошо, потому что иначе он неминуемо заметил бы. Возникло бы непонимание, неудобные вопросы, такие совместные вечера, скорее всего, прекратились бы...      Нет, первый вариант Валентина однозначно устраивал больше. Заодно удавалось договориться с собой и убить кучу зайцев разом: примириться с собственным несовершенством, использовать это несовершенство себе во благо и жить, получая что хочешь и не выходя при этом из своей зоны комфорта.      Все эти вещи привычно пронеслись в мыслях Валентина. Он отсчитал пять ударов сердца, убедился, что Арно поглощен фильмом, и осторожно, очень осторожно сжал одними кончиками пальцев край футболки друга.      Теперь все чувства Придда собрались в его ладони. Не потянуть сильнее, чем можно себе позволить, особенно на тревожном моменте. Вовремя выпустить, если Арно вдруг дернется, неожиданно повернется или откинется на спинку дивана. Вовремя отвести взгляд, если друг захочет поделиться эмоциями от просмотра. Валентин не смог бы сказать, цеплялся он, потому что ему было страшно или же наоборот, он приходил смотреть нелюбимые ужастики, чтобы был повод незаметно от Арно держать того за край одежды.      На экране с отсветами закатного пламени и мерзкими звуками живьём пожирал кого-то жуткий монстр. Больше всего Валентину хотелось оказаться подальше от этого зрелища, но Арно так завороженно смотрел на экран, что выбора, кажется, не оставалось. Чуть приоткрытый рот, абсолютно черные в темноте глаза, невесомые пушистые волосы... Валентину иногда даже было жалко, что Арно себя со стороны не видит.            Минуты тянулись медленно. Фильм, видимо, приближался к кульминации, пальцы начинали затекать. Хорошего понемногу, решил для себя Валентин, тем не менее оттягивая момент, когда руку нужно незаметно убрать. Ничего не подозревающая героиня шла по темному коридору под напряженную музыку и гудение, как вдруг картинка и звук остановились. Валентин выдохнул наконец, на полсекунды переведя дух...            В руку больно вцепилось что-то горячее.      Валентин подпрыгнул и еле сдержался, чтобы не уронить маску ледяного спокойствия и не заорать.      – Я зря тебя поймал, да? – с беспокойством спросил Арно, не убирая руку.      – Ты больной, что ли? – дрожь унять не удавалось. – На чем поймал?      Может, удастся свести все к шутке. Раньше нередко удавалось.      – Тин, не притворяйся, я все видел, – Арно ободряюще похлопал друга по плечу и потянулся к выключателю. Критически осмотрев белое лицо со сжатыми губами и красными пятнами на скулах, он обиженно заключил:      – Если ты так боишься, мог бы сам сказать. Я бы понял, мы же друзья!      Идельный во всех отношениях план провалился.      – Пусти, мне надо идти, – Валентин попытался вытянуть руку из захвата.      Арно только рассмеялся, напомнив разом обоих своих старших братьев:      – Эй, я первый раз тебя таким потерянным вижу! Подумать только, идеальный Придд боится киношных ужастиков!       – Я не... – Валентин не договорил: лампочка в люстре моргнула и погасла, заставив его непроизвольно дернуться навстречу другу.      Арно выругался и перехватил Придда за локоть:      – Ты же отложишь дела до того момента, как свет дадут? Пока до лестницы дойдешь, все ноги переломаешь, я на апельсинах тебе в больницу разорюсь!      Валентин не ответил. В комнате внезапно стало очень холодно, за исключением маленького островка тепла, разливавшегося от локтя.      – Ли и Миль оставили этот телефон на случай войны и выключения света, – пробурчал Арно, шерстя в свете мобильника записную книжку. Номера он по старинке хранил на бумаге.      Валентин Придд не знал, чего он хочет больше – чтобы не кончалось это неожиданное тепло или чтобы включился свет. Трубку по волшебному номеру не снимали, мобильник возвращал лишь тоскливые гудки. Квартира же наполнялась скрипом половиц, тихим дыханием в соседних комнатах, хлопающими форточками при полном отсутствии ветра и чудовищной дрожью под кожей.      – Свечек у меня нет, интернета теперь – тоже, – заключил Арно. – Поэтому давай спать, выспимся хоть раз.      Очередную приддскую попытку уйти домой Савиньяк отверг, напомнив про свечки и про то, что освещать безлунной ночью путь мобильником может оказаться нерентабельным. Отверг он и раскладушку, заявив, что собирая её, они рискуют не собрать костей. Валентин, пока Арно раскладывал продавленный, зато широченный диван и кидал на него вперемешку простынь и две подушки, молился, чтоб одеяла оказалось тоже два. Сдвинутый к стенке получасом позже, он, не в силах пошевелиться, наблюдал за страшными черными щупальцами, тянущимися к нему из темноты. Однако, поравнявшись со спиной Арно, щупальца, кажется, задумались, замерли и растворились во мраке. Еще раз посмотрев на тихо сопящего друга, Валентин наконец уснул.      Чтобы проснуться спустя пару часов – то ли от собственного крика, то ли от того, что Арно трясет его за плечи.      – Кошмар? Ты так вопил...      Валентин помнил только леденящий холод и полную безысходность. Язык не поворачивался, и он просто молча откинулся на спину. Хотел от греха подальше спрятать лицо в подушку, но не успел – его решительно сгребли в охапку и притянули к себе.      – Тебя колотит так, что диван вибрирует, – объяснил Арно, – и меня укачивает.      По всему выходило, что теплые руки друга лучше когтистых лап чудищ. Ну, это Валентин так себя уговаривал, делая вид, что очень удивлен и совершенно ничего такого не желал. Савиньяк пах теплой кожей, морской солью и тем самым ароматом, который Валентин две недели выбирал и на который они вместе «неожиданно» наткнулись. Почти естественная реакция, конечно, не заставит себя долго ждать, но ее можно будет списать на типичную утреннюю. Придд пару раз вдохнул поглубже и задал вопрос:      – Тебя не смущает, что мы выглядим сейчас немного как… эээ… Элтон Джон?      Арно щелкнул его по носу:      – Меня смущает только то, что мой лучший друг не может заснуть. И мне все равно, на кого я буду похож в борьбе с этим. Спи, – он погладил Валентина по затылку. Тот вздрогнул и затих, уткнувшись носом в шею другу.            Слушая глубокое спокойное дыхание спящего друга, Арно внезапно понял, что его самого Морфей обошел. Савиньяк попробовал посчитать оленей – не помогло. Посчитать прыгающих фиолетовых осьминогов тоже не стало решением проблемы. Арно скосил глаза на лежащего под боком Придда. Привычная ледяная маска сменилась теплым умиротворением; кажется, он даже немного улыбался своим снам.      Хотя Арно уже давно научился различать малейшие оттенки чувств под этой маской. Они дружили с глубокого детства, и без Тина он себя просто не помнил. Тин всегда был рядом – вытащил его, когда он полез купаться в незнакомый пруд, зацепился за корягу и чуть не утонул; отвлек ментора, когда Арно уронил шпаргалку на выпускном экзамене в Лаик; выкурил с ним первую сигарету и не дал пристраститься к этой гадости. Когда погиб отец, Валентин не оставлял его ни на минуту.      Самому Валентину, конечно, досталось намного больше. Вынужденный после трагической гибели обоих родителей самостоятельно тянуть их бизнес, он, тем не менее, осилил это, устроив все так, что все работало без его участия. Предприниматели, конечно, в таких случаях удаляются на какие-нибудь Мальдивы, но Валентин предпочитал отдыхать в обществе Арно и ужастиков.      Идиотские ужастики! Савиньяк откусил бы себе ухо, если бы дотянулся! Как можно было раньше не замечать того, что Тину страшно?! Ещё и домой его ночью отпускал после просмотров. Дурака кусок. Представив, как Валентин тяжело дышит, заперев, наконец, дверь, Арно подавил нервный смешок и крепче обнял друга. Тот пробормотал во сне что-то невнятное и поймал савиньячью ладонь.      Арно вспомнил сэра Элтона. Ему бы и в голову не пришло сравнивать их обоих с ним. Но почему Тин сказал об этом? Ему что, не нравятся случайные прикосновения, которые неизбежно возникают в дружеском общении?      Или наоборот, нравятся слишком сильно? Он что, так похож на валентинову бывшую? Арно попытался вспомнить, какая она была. Блондинка, брюнетка, рыжая? Высокая или не очень? На каблуках или с туристическим рюкзаком?      Девушка не вспоминалась. Арно перебрал до мелочей все последние годы, попутно удивившись, что у всех его девушек были русые волосы и светлые глаза. Бывшую Тина он так и не вспомнил.      Или… или её просто не было? Но Валентину же девятнадцать, как и ему! Некоторые однокорытники уже женились даже! Неужели Тин… никогда и ни с кем?      «Никогда и ни с кем» сонно переместил ладонь, обнимая Арно за плечи. Тонкие пальцы коснулись шеи, отчего Савиньяк вздрогнул. У него возникла даже мысль завернуть Валентина в пару одеял и отодвинуть от себя, но это явно была чья-то ещё заблудившаяся мысль. Явно не его. Арно понял, что по-хорошему он, наверное, единственный, с кем Тину тепло. Потерявший половину семьи и в пух и прах разругавшийся с сестрой Ирэной, под чьей опекой находились его младшие братья, с остальными Валентин держался подчеркнуто холодно и отстраненно.      Со всеми, кроме Арно.      Савиньяк погладил друга по щеке, впервые обратив внимание на то, какая гладкая у него кожа. Если им обоим хорошо вместе – какая разница, как это называется? В конце концов, ни Леонардо, ни Микеланджело, ни Фредди Меркьюри, ни тот же пресловутый сэр Элтон не стали менее великими от этого.      Арно решительно потянулся к губам Валентина.      «Дошло наконец», – подумал довольный Придд.