Палач

Он никогда не ошибался. Четыре сантиметра ниже линии роста волос, пятый шейный позвонок, вымеренный наклон лезвия, жесткий обхват рукояти — для неподвижности. Когда кто-то пытался оформить в слова то странное ощущение, что вызывало его искусство, то он часто повторял «лучший». Лучший убийца. Лучший палач. Мастер своего дела. Тяжелая черная ткань окутывала его тело, словно перья тонкую тушку вечно голодной вороны, а топор казался продолжением руки — широкая полоса металла под шлифованной ручкой из темного дерева. Его образом пугали непослушных подростков и буйных господ, от появившегося на улице силуэта людей бросало в дрожь. Его лица боялся каждый нарушитель, а взгляда — даже сам король, отправляющий людей на казнь. В самой популярной таверне города посвящение в особенности городского устройства превратилось в настоящую традицию. Приезжим снова и снова приходилось слушать историю о том, как клан Учиха превратил позорную, неприятную профессию в элитную и почитаемую. О том, что новый преемник, пробывший на своем посту всего лишь два года, успел завоевать репутацию дьявола во плоти. Особенно жуткой гостям казалась та часть, где говорилось о доплате за быструю смерть. Ведь если ее не было, то Учиха Саске мог убить человека с четырнадцати ударов, добавляя мучений и по максимуму оттягивая его кончину на забаву публике. Он казался бездушным монстром, не способным испытывать что-то кроме триумфа над очередным осужденным преступником. Саске никогда не прятал лицо, даже когда его работа касалась влиятельных людей, словно смеясь в глаза молчаливой угрозе. Он не оборачивался на злые оскалы или полные ужаса взгляды и не выглядел шутом, как другие палачи, когда показывал толпе отрубленную голову, цепляясь за окровавленные волосы длинными жуткими пальцами. В те секунды, блеск солнца в его глазах превращался в ядовитое мерцание ртути — стараниями стали в радужке и лютого голода в зрачках. Голода не телесного, но куда более страшного. Он был совершенным орудием казни — так привыкли считать и никто не сомневался в обратном. Но в тот день все безвозвратно изменилось. Кто-то видел того человека впервые, а кому-то необычный путник Узумаки Наруто с момента прибытия крупного торгового судна неоднократно попадался на глаза. Юноша в свободной хлопковой рубахе чуть сгибался под тяжестью веса многокилограммовых кандалов и с улыбкой поднимался на платформу эшафота. Подгнившее дерево ступенек мягко сопело под крепкими ногами — Саске повернулся на звук и замер ледяной скалой, с недоверием вглядываясь в лицо осужденного. Толпа торопливо собиралась на грязной пыльной площади, и обычно Учиха внимательно рассматривал тех, кто рискнул встать поближе к помосту. Ему нравилось убеждать их в том, что если кто-то совершит преступную ошибку, то его рука и сердце не дрогнет — будь то красивая юная девушка, ребенок, старец или несмышленый юноша… Для таких рассказов Саске не требовалось произносить слов. Он просто смотрел, перебирая взглядом одного за другим: испуганную дурочку, дрогнувшего мужчину, неуверенно-решительного парнишку и прочих любознательных зевак. Он знал, что убьет любого. Даже если на плахе окажется голова другого Учихи — работа есть работа. Преступника ожидает позор и смерть. Саске привык к крикам и ужасу. Привык к тому, что осужденные плачут, умоляют, стонут, вопят, вырываются и дрожат — эти особенности превратились в составляющую его дела. Но в этот раз что-то шло не по плану. Юноша уже стоял рядом с конструкцией из двух пней и доски, с вбитым в нее медным желобом для крови. Саске ждал, когда он, наконец, перестанет притворяться бесстрашным и начнет ныть, но ничего подобного не происходило. Солнечные лучи путались в игривой копне светлых волос и терялись в обточенных камушках украшений: на осужденном были голубые серьги и кулон, неуловимо притягивающие взгляд. Наверное, виноват чистый, благородный цвет драгоценностей. Обычно на пленниках не оставляли таких роскошных вещей — это тоже вызвало у Учихи некоторое непонимание. Но полноватый судья начал зачитывать приговор, нелепо поводя левой рукой в сторону людей, и кое-что прояснилось. Черный маг, значит? Колдун? Еретик?.. — Эмм… ты прости, ага? — неожиданно приятный голос снова привлек внимание палача. — Я не хотел, чтобы так получилось. — Почему ты просишь прощения у того, кто снесет тебе голову? — спросил Саске, решив отложить размышления на потом — мало ли парень просто болен и не понимает, что происходит. Краем глаза он заметил, как кто-то из близко стоящих людей показывает пальцем в его сторону. По обычаю, стоя на эшафоте, палач не раскрывал рта. Похоже, в его личном списке нарушенных правил только что произошло пополнение. — Это долгая история, — хмыкнул Наруто, вставая на колени. Саске заметил, что его тело полностью расслабленно: ни дрожи, ни неуклюжих дерганий. Он уютно уложил голову, вполоборота разглядывая своего палача спокойным взглядом с нотками сожаления. Светлые волосы располосовали щеку и шею — невесомые и лоснящиеся, чистые. Это выглядело непривычно. Пленник должен бояться. Должен стонать от неудобства под тяжестью кованого металла. Должен рыдать от попавшей в глаза пыли. Должен страдать. — Приговор обязан привести в исполнение… — продолжал судья, и Саске слышал его голос вполуха, как будто через непроницаемую мембрану. В этот раз ему расхотелось медлить: спустя мгновение топор, вбитый специальную доску, оказался в ледяной руке и привычно лег в ладонь. Ожидание тянулось меньше обычного — публика была растревожена и почему-то торопила Саске недовольными выкриками. А Наруто продолжал смотреть, взглядом извиняясь за что-то, известное и понятное ему одному. Судья завязал светлые глаза непроницаемой тканью. Учиха терпеливо дождался, когда он уберет руки и занес свое оружие. Он никогда не ошибался. Четыре сантиметра ниже линии роста волос, пятый шейный позвонок, вымеренный наклон лезвия, жесткий обхват рукояти — для неподвижности. Топор полетел вниз, блик с начищенного лезвия ослепил кого-то из толпы… и вонзился рядом с красивой загорелой шеей, звонко ударившись в пустой желобок. В этот день Учиха Саске допустил ошибку. На площади воцарилась жутковатая, густая тишина. Никто не мог понять, как реагировать — судья вскинул ладони, Саске так и остался стоять, с ужасом глядя на робкую улыбку осужденного колдуна. Его шепот обжег внутренности и заставил давно нечувствительное сердце затрепыхаться в груди. — Прости за то, что ты не сможешь меня убить. *** В тюремных камерах обычно стоял чудовищный холод, но сегодня даже самые промерзлые углы оказались окутаны домашним теплом. Наруто сидел прямо под зарешеченным окном и рассматривал тусклые лунные отсветы на краю стальных прутьев. Несколько капель света нерешительно и бережно целовали его миловидный силуэт — по-мальчишески невинный, мистически таинственный. Саске молчал, зачем-то укутавшись в свой пропахший кровью плащ. Наверное, он пытался безуспешно спрятаться от противоестественного тепла, затопившего подземелье. Нервная дрожь давно покинула его тело — сознание смирилось с неизбежностью смерти и пришло опустошение, которое он испытывал, находясь в кругу своей семьи. Они тоже его боялись. Но теперь — наверняка жалели. Конечно, он был не виноват в том, что не смог убить колдуна. Но никто не хотел верить в противоестественные силы, поэтому было проще обвинить Саске в измене и отказе выполнять свои обязанности. — Нет, правда, прости. Я ничего не могу с этим поделать, — вздохнул Наруто, молчавший с того момента, как их затолкали в общую камеру, как соучастников. — Заткнись. — Неужели тебе ни капельки не интересно, что там произошло? — Нет. — Тебя же казнят на рассвете. Я бы предпочел знать, по какой причине умру. — Ты придаешь смерти слишком большое значение, — хрипловатый голос Саске упал на несколько тонов и стал практически неразличим. Но Наруто слышал и даже повернулся, удивленный столь необычным ответом. — Наверное, — все с тем же растерянным лицом ответил Узумаки. Его голова наклонилась в сторону, а взгляд прояснился, будто бы он увидел Саске впервые. — А ты очень красивый. Особенно для палача. Как так получилось? — Не важно, как я выгляжу — в моих венах течет кровь убийц. И если я родился среди них, значит, так правильно. — Веришь в то, что все не случайно? Ой, да ладно… с твоим-то лицом ты мог бы стать каким-нибудь хлыщем, и разбивать женские сердца направо и налево. Розу в зубы и… — Наруто провел ладонью по воздуху и словно из ниоткуда в его пальцах появился нежный красный цветок с полураскрытым бутоном. — Так ты и правда колдун. — А где же «о, это чудо» или «боже мой, изыди»! — Наруто резко поднялся. Хлопковая ткань, тонкими складками скрывающая его торс, дрогнула и рухнула вниз, погребая под собой штаны и обувь. Саске удивленно поднял брови, осознав, что рубаха превратилась в нежное легкое платье. Таким же образом преобразились волосы Наруто — упали вниз, на плечи и обрамили высокую, явно не мужскую грудь. — Мда… — Ох, Саске… — томно вздохнула девица, похлопав длинными ресницами. Затем голос вдруг выровнялся и напомнил прежний — приятный и мужской. — Саске же? Я забыл. — Допустим. И что ты собрался делать в таком виде? — Танцевать! — легкомысленно ответила барышня, кружась вокруг своей оси. Учиха попытался еще сильнее вжаться в стену, но увы, камень упорно не пропускал его спину. Наруто присел рядом, не боясь испачкать платье в грязи, и сунул Саске розу. Так и не дождавшись реакции, он заправил цветок ему за ухо. — Любая могла бы быть твоей. Но ты предпочел убивать. Скольких ты приговорил, Саске? — Я сбился со счета. Платье послушно приняло прежний вид — обхватило торс Наруто и прикинулось обычной тканью. Затем колдун тряхнул волосами, возвращая им прежнюю длину. — Я только что превратился в девушку и обратно. А ты даже не удивлен. — Я был удивлен, когда не смог отделить твою голову от тела. Этого достаточно. Неожиданно взгляд Наруто потеплел. Колдун протянул руку и ласково коснулся щеки Саске. — Так вот что тебя пугает? — Кто ты на самом деле? Колдун? Монстр? — Я демон. Если быть точным — демон, проклятый на вечную жизнь. — Какое-то приятное проклятие. — Если бы ты знал, какую чушь сейчас городишь, — светлый голубой оттенок прорезало какой-то глубокой тьмой. Саске попытался убрать ладонь Наруто, но лишь добился того, что теперь она лежала на плече. Кисло-металлический запах крови, которым была пропитана одежда палача, вдруг исчез. Тогда Учиха попытался хотя бы накинуть на голову капюшон — чего не делал ни разу в жизни. Теплые руки и тут ему помешали, заставив остановиться. — Знаешь, что такое ордалия, Саске? — Божий суд. Испытание страданиями. — Верно. У демонов тоже есть чувство юмора. Меня приговорили к ордалии. Вечная жизнь с одним единственным условием — любой, с кем я проведу больше трех дней, умрет. На первый взгляд ничего страшного… наверное… особенно для такого, как ты. Да?.. Впервые с момента появления Наруто в подземелье повеяло холодом. — Только вот это самое страшное наказание, какое они только могли придумать… для меня, — живой огонек во взгляде демона потускнел и скоро полностью иссяк. Саске ничего не знал о жалости. И смерть давно перестала пугать его. Он привык к ней, он разговаривал с ней на «ты» и неоднократно прижимался губами к иссохшей, черствой ладони в знак преданности и уважения. Смерть была его единственной королевой. Но в этот момент жалость проснулась к живому — к тому, кто смерти неподвластен. — Ну что я все о себе да о себе… — вдруг хмыкнул Наруто. — Тебе бы попробовать выговориться до рассвета. Я-то не умру, а вот ты доживаешь свои последние часы. Есть что сказать? — А надо? — Кстати… а кто займет твое место? Кто-то из твоей семьи, да? — Скорее всего — Итачи, — Саске отвел глаза и вдруг расслабился. Может быть, ему и вправду не помешает разговор. Просто разговор. — Мой старший брат. — Старший? А почему ты стал палачом, а не он? — Он делает это не так чисто. Итачи хорош в своем деле, но только с мечом, а топор… Наруто закусил губу, дожидаясь продолжения. Саске засмотрелся на сережку в правом ухе юноши — через ясный голубой камень пробивался ленивый лучик лунного света. — Топор иногда подводит его. Если бить неправильно, то кровь из артерий может попасть на первый ряд, торчащий у помоста или вообще на судью. Тогда палача могут лишить награды. Итачи он… иногда… жалеет. — Жалеет осужденных? — Не всегда осужденные совершали преступления. Итачи пришлось снести голову своей невесте. А теперь и брату придется. Он будет очень зол. — Но сможет ли? — Да. Только вот вряд ли это будет чистая работа. Они оба замолчали. Тишина растеклась по подземелью подобно теплу — кто-то из пленников уже давно спал, кто-то никак не мог прийти в себя после долгих изнурительных пыток. — А если бы тебя повесили? — наконец, голос Саске разрушил тишину. — Что бы тогда случилось? — Было дело, — Наруто растрепал волосы на затылке. — Повисел пару часов, притворился мертвым. Сбежал, когда пытались сбросить в общую могилу. Бедняги, наверное, так и не оправились от шока. — Из-за таких, как ты, и ходят всякие легенды о нечисти. — А я по-твоему не нечисть? — Наруто выглядел обиженным и уязвленным. — Я на многое способен! — Тогда почему ты вообще попался? И почему сидишь здесь, вместо того, чтобы сбежать? Стушевавшись, Узумаки подпер голову ладонью. — У любого демона бывают такие периоды. Я истратил все силы и почти ничего не могу сделать. Ну, только мелкие фокусы, ты видел. — Куда ты дел свою силу? Наруто глянул исподлобья. Сначала показалось, что он не ответит — молчание затянулось. — Женщина привела мне свою больную дочь. Я не мог проигнорировать это. — Какой-то ты странный демон. А как же зло и разрушения? Или демоны в наше время занимаются исключительно добрыми делами? — Если ты думаешь, что природа — это все, что определяет характер, то ты полный придурок. Хотя, действительно, чего ожидать от рожденного в клане убийц, который даже не пытался что-то изменить? — И как, например?  — Да хотя бы сбежать. Я сбежал. Да, влип по уши, но зато я делаю, что хочу. Лучше вечно жить в одиночестве, чем делать то, что тебе не по нраву. Снова стало тихо. Наруто обиженно сопел, а Саске позволил уставшим глазам немного отдохнуть и сомкнул веки. Покой накинул на него свое непроницаемое одеяло. А может быть, это была снисходительная смерть. Она ждала его, выглядывая из-под мрачной накидки пустыми глазницами. Саске чувствовал ее ледяное хриплое дыхание. Она была его королевой, а он — ее лучшим слугой. Теперь, когда рядом просиживал штаны настоящий демон, он не мог сомневаться в ее существовании. Смерть ждет. Она благодарна ему за преданность. Королева даст шанс своему слуге в другом мире. — Знаешь, мне очень жаль… я… что я могу сделать для тебя? Когда Саске открыл глаза, то наткнулся на внимательный взгляд. И неожиданно для себя улыбнулся — он ни в чем не нуждался, но подобный вопрос от демона практически рассмешил. Сперва Наруто коснулся его губ пальцами — как будто не смог поверить в то, что только что увидел. Затем он пододвинулся ближе, и Саске заворожили его необычные, уверенные движения. Он успел запомнить их, еще там, на эшафоте… Бесстрашные. Прикосновение к волосам и дыхание на губах смешалось в одно ощущение. Саске никогда не было так тепло, спокойно, мирно. Уютно. Давящее осознание присутствия смерти пропало — она ушла, оставив их наедине. Наруто действовал неправильно. Слишком быстро и резко, но у них не было времени изучить друг друга. И даже если бы рассвет не обещал расставание навсегда — не было бы. — Зачем? — выдохнул Саске. — Не зачем, а ради чего, — ответил Наруто. Тепло накалило пространство, заставляя его почти гореть, превратив их маленький недолговечный мир в печь. Саске уже было наплевать, а Наруто привык к жару, текущему по венам. Он принял свой истинный облик — стал гибким, томным, наполнился сверхъестественной притягательностью, зажегся весь целиком, до кончиков пальцев. Запутавшись в светлых волосах, Учиха наткнулся на рога — чуть завитые к краю, темно-синие, с белыми тонкими прожилками. Они казались тяжелыми и крепкими, как металл. Во взгляде демона мелькнула смешинка. Юркая и острая — она быстро растаяла в жажде. Саске тоже знал эту жажду. И голод. Голод… Он не знал, как бывает, а если бы и знал — то делал все наоборот. Наруто хотел нежности, получал грубый укус, хотел жесткости, получал небрежную ласку. Он должен был умереть, но остался жив. Из-за него умереть придется тому, кто должен убивать… и за это Саске хотелось отомстить. Но даже эта месть была уютной. Даже если стража у дверей что-то услышала, то она не рискнула бы пойти проверить. Кому хочется связываться с колдунами и палачами? А они вряд ли нашли бы в себе силы остановиться. Плащ убийцы стал их одеялом, необычное платье-рубаха — постелью. Лунный свет — другом, рассвет — наказанием. Наруто умел теряться в наслаждении, находясь в любой ситуации. Он научил этому Саске. — А демону можно продать душу? — Можно, — с придыханием вырвавшееся слово ударилось о слух Саске. — Только я давно их не покупаю. — Почему? — Не могу. — А если бы мог, мою бы взял? — Не задавай глупых вопросов. Что именно он имел в виду, безвозвратно ускользнуло от понимания Учихи. Но не было времени просить пояснений. Он ловил приглушенные стоны губами и неосознанно прижимался лбом к своему личному проклятью. Так было легче. — Я выслушаю, — уверял Наруто. — Говори… И тогда Саске не смог промолчать. Он говорил, что боится смерти. Что всегда ее боялся и никогда не хотел быть палачом. Говорил, что в детстве его заставляли убивать животных, чтобы навсегда уничтожить чувство жалости и сострадания — но ничего не получилось. Что ему до сих пор снятся кошмары с кровавыми разводами и тонкими кошачьими лапками. Говорил, что не ненавидит свою семью и больше всего на свете ненавидит черный цвет. Наруто плакал за двоих, слушая его голос и сглаживая непослушные черные волосы. Когда Саске замолчал, Наруто сказал только одну фразу: — Я такой же, как ты. И все затихло до рассвета. *** Толпа торопливо собиралась на грязной пыльной площади, и Учиха внимательно рассматривал тех, кто рискнул встать поближе к помосту. Раньше ему нравилось убеждать их в том, что если кто-то совершит преступную ошибку, то его рука и сердце не дрогнет — будь то красивая юная девушка, ребенок, старец или несмышленый юноша… Казалось, теперь, когда в его руке нет топора, а запястья скованы металлом, людской страх усилился в несколько раз. Никто не рисковал смотреть ему в глаза, как будто вина захлестнула всех поголовно. Наруто был рядом. Саске не понимал, почему он до сих пор сидит тут, если восстановил силы. Хотя он не знал этого наверняка. Итачи стоял в черном плаще, с накинутым на голову капюшоном. В его руке был меч — и Саске почувствовал облегчение. Вряд ли Итачи смог бы убить его с одного удара, если бы орудовал топором. Но первым к плахе потащили Наруто. Учиха вздрогнул, но не сказал ни слова. Все повторится. Итачи тоже пойдет на смерть из-за демона. Злоба смешалась с каким-то пустым, неверным сожалением. Пускай. Им обоим будет от этого легче. Саске не смотрел на то, как Наруто кладет голову. Как ему завязывают глаза, как Итачи возносит меч — он смотрел на людей. И почти вожделел увидеть на их лицах животный ужас. Но что-то пошло не так. Ожидаемый звон меча о желоб смазался звуком рассекаемой плоти. Кровь брызнула на лицо и в глаза — Саске мотнул головой от неожиданности. Итачи не совершил ошибки. Саске думал, что потерял способность чувствовать. Он вспомнил об этом еще тогда, когда его топор опустился рядом с шеей Наруто. Неужели сейчас она действительно вернулась?.. Его слезы смешались с горячей кровью. Толпа ликовала, радуясь победе над колдуном и этого никто не заметил, кроме Итачи. Итачи, который убирал тело и готовил место для своего брата. Саске кожей чувствовал его лихорадку, будто мог прикоснуться. Этот страх они делили на двоих. Тоже с самого детства. Он был покорным. Сам лег на желоб, чувствуя исходящее от металла противоестественное, демоническое тепло. Чувствуя, как кожа шеи стала липкой от чужой крови. Наруто солгал? Наверное, и с демоном можно совладать при помощи меча. Мысли забились, путаясь одна с другой. Саске знал, откуда придет боль. Четыре сантиметра ниже линии роста волос, пятый шейный позвонок. Они оба, и он, и Итачи… могли проговорить это на выдохе, проснувшись среди ночи. Они знали, как сделать так, чтобы страданий не было. Никакой боли, всего один мощный удар. Саске не стали завязывать глаза. Его боялись — и он думал, что привык. Но увидеть, как плачет Итачи, не хотелось так сильно, что Саске даже попросил бы о последней милости. Не видеть его. И, наверное, не слышать. Тень меча упала впереди. Замах. Он должен был просто закрыть глаза, но не мог из-за страха. Звон практически оглушил. Краем глаза Саске увидел, как меч ударяется о какую-то непроницаемую оболочку и вылетает из рук брата. Его высокий силуэт вдруг рассыпался воронами и полностью исчез из поля зрения. Снова стало тихо — так тихо, что заболели уши. А потом началась суматоха и паника. Кричали в основном суеверные женщины. Кто-то падал на колени, крестясь и рыдая, кто-то попытался убежать как можно дальше — и едва не рухнул в общий ком, где люди, ведомые ужасом, давили друг друга. Судья тоже оказался среди толпы, и Саске остался на эшафоте совершенно один, рядом с остывающим телом демона. Смерть в его голове оглушительно смеялась. Нет, она не собиралась забирать его к себе. Здесь он был куда более полезным. Неожиданно кто-то из толпы протянул ему руку. Саске сморгнул влагу и кое-как рассмотрел миловидное лицо девушки. Красное пятно в ее ладони превратилось в розу и вдруг замерцало резкостью. *** Он снова кружился вокруг своей оси, размахивая тонким потертым свитком. Саске никак не мог понять, как так вышло, что демон может быть таким идиотом. — Здорово я придумал, да? Твоя душа принадлежит мне, значит, я вернулся к своим обязанностям! И они наконец-то отменили наказание! Не прошло и семисот лет. — Зачем надо было устраивать представление со смертью? — Ты должен был подписать наш договор. Печать она разная бывает. Пустить демона в сердце не каждый способен. Ну и еще… ты так мило расстроился. — Иди к черту. Наруто развел руки, и свиток в его ладони вспыхнул пламенем. Голубой камень на обнаженной груди красиво переливался в солнечных брызгах. — Теперь ты бессмертен, а я могу быть рядом. Сплошные плюсы. Ах да, прости, что я пошел на эту хитрость. Саске коснулся своей щеки. Он был уверен, что та кровь была настоящей, но не хотел задавать вопросы. Их и так было слишком много. Что теперь? Куда они пойдут? Где остановятся? Итачи молчал и пока что отказывался разговаривать с ними. Его мир разрушился слишком быстро. И Саске дал ему время для осмысления — сколько потребуется. Зато они были свободны. — Положись на меня, ладно? Я хороший демон. И я научился выживать в вашем мире, — Наруто улыбнулся рассматривая задумчивое лицо. — Первым делом надо бы переодеть тебя во что-нибудь жизнерадостное… Плащ Саске прямо на глазах сменил свой цвет — на оттенок красной розы. Помимо этого одежда обжилась тонким черным орнаментом по краю, будто бы принадлежала человеку благородных кровей. — Так-то лучше. Пошли? Учиха не ответил. Вообще-то у него не было выбора… Он никогда не ошибался. Четыре сантиметра ниже линии роста волос, пятый шейный позвонок, вымеренный наклон лезвия, жесткий обхват рукояти — для неподвижности. Саске смотрел на красивую шею человека, идущего впереди, и мучился желанием коснуться губами этого уязвимого места. Он был рад, что все-таки ошибся. Пусть даже это зависело совсем не от него. Пусть даже теперь он был оторван от своего дома. Пусть даже впереди была неизвестность. Пусть даже он шел, ведомый демоном. Зато у него была целая вечность, чтобы изучить и возненавидеть этот мир. Чтобы узнать, какие еще силы существуют на самом деле. Чтобы понять, кто он такой и ради чего появился на свет. Смерть оскалилась в подобии улыбки — она готова подождать. Возможно, их пути еще пересекутся, и он склонит голову у ее ног. Он станет ее орудием, ее прекрасным ангелом, ее волей. Да. Станет. Если сам того пожелает.