Под Новый Год

Тихий вечер. Темноволосая девушка сидит на подоконнике, поджимая под себя ноги. Поверх ее плеч накинут яркий клетчатый плед, пропитанный стойким запахом мандаринов и мужским одеколоном. Аромат «врезается» в нос, в области сердца больно отдает воспоминаниями, совместных вечеров возле камина в загородном доме. По щеке катится одинокая слеза, исчезает в поднятом вороте мужской рубашки одетой наспех. «- Это конец, между нами все окончено раз и навсегда, - ее губы дрожат, страшно заканчивать столь длительные отношения. – Нам стоило разорвать их раньше, или попросту не начинать. - Но Майло… - Я могла сама его… - Когда? – Филип подлетает к ней. – Может в то время, когда пыталась сорвать свадьбу Блэр и Луи? Или когда пыталась разоблачить всех богатых деточек с Верхнего Ист-Сайда? – хватает за руку, больно сжимает ее, останется синяк. – Когда? - Отпусти, ты делаешь мне больно! – кричит она, пытаясь вырваться из стальной хватки. – Это тебя не касается. Ребенок был бы любим, воспитан, - выбирается из капкана, отходит назад. – Ты не дал ему того, чего не смогла бы дать я сама, - по щеке катится слеза. – А про мужскую… - Только не говори, что Бассу нужен твой выродок, - его голос холодный, твердый словно сталь. – Думаешь, я не понимаю, почему ты бежишь от меня, - девушка замирает, делает несколько шагов назад, нащупывает ручку двери. – Он поставил тебя перед выбором, и ты сдалась. Одержимость им сделала тебя слабой, бесхребетной по отношению к нему, - плевок. – Мне противно стоять рядом с тобой, шлюха, - проводит взглядом с ног до головы. – Убирайся! - Думай то, что хочешь, но я не ухожу к нему, - распахивает дверь. – Джек не ставил мне никаких ультиматумов, просто я устала от этого, мне надоело тебя обманывать и прятаться, - опускает глаза. – Прости. Девушка быстро бредет по коридору их общих апартаментов, медленно приближается к лифту, где, наконец, может полностью отдаться чувствам. Как же это все не похоже на Джорджину Спаркс, но жизнь ломает даже сильнейших из нас…» Брюнетка распахивает прикрытые глаза, когда резкий визг тормозов раздается эхом на улице. Она поспешно вытирает мокрые щеки, спрыгивает с подоконника, натягивает халат. Затягивает пояс на узел и разворачивается лицом к распахнутой двери, откуда бежит мальчик, самый лучший мальчишка на Земле. - Мама, - Майло падает в объятья матери, которая прижимает его к себе, поднимает над землей. – Я так соскучился по тебе, хотел приехать, но папа сказал, что мы сможем увидеться лишь в Новый год. - Да, мой милый, - она тоже скучала. – Ты даже не можешь себе представить как скучала я, - она открывает глаза и смотрит на бывшего мужа. «Спасибо», - еле шепчут ее губы, вызывают улыбку на губах Филипа. - Ну, что, дружок, - мелодичный голос мужчины. – Я поехал, приеду через несколько часов. Развлекайтесь, - уходит, машина резко стартует, остаются лишь следы от шин. - Сынок, пошли я подарю тебе подарок, - они вместе поднимаются к нему в комнату, где женщина протягивает синюю коробку с бантом. – Только не открывай его сейчас, в полночь, - кивок. – А теперь мы почитаем сказки, твои самые любимые, - мальчишка улыбается, даже не догадываясь, что, возможно, это последние мгновения вместе.

***

Несколько часов пролетают незаметно, прощания намного дольше. Женщина никак не может выпустить из рук свое чадо, целует, обнимает, прижимает к себе. Но вскоре ребята уходят, Джорджина приглушает свет, зажигает свечи, забирается на подоконник с ногами, кутается в лед. Ее пальчик медленно скользит по замершему стеклу, рисует понятные только ей узоры. Соленые капли скатывают по щекам, капают на шерстяное чудо, что уже просто не греет. Холодный ветер касается ее кожи, голова девушки не сразу поворачивается к источнику сквозняка, она точно знает кто это, но это уже не важно. Все, что было раньше между ними, потеряло свой смысл, его не вернуть, хоть он и честно пытается. - Джек, - голос надрывается. – Зачем ты пришел? – смотрит в любимые глаза. – Почему ты мучаешь меня? - Я умираю, - он подходит ближе, целует в висок. – Умираю без тебя, мне не хватает воздуха, - ладонь скользит по тонкой руке девушки, откидывает плед. – Вернись, умоляю, просто вернись, - прижимает к себе плачущую девушку. – Все будет так, как ты захочешь, что угодно. - Я не могу, прости, - освобождается от объятий, быстро спрыгивает с подоконника, становится возле камина, где тлеют угли. – Хочу, но не могу. - Ты не борешься… - резко оборачивается. – Я знаю о болезни, но не пойму, почему ты сдалась? - Я все равно проиграю и… - И обрекаешь меня и всех на боль и мучения? – голос повышается. – Ты говоришь, что уходишь, чтобы нас не травмировать, но ты не думаешь, как скажется твоя смерть на нас. - Я думала… - И ошиблась, - обнимет, прижимает к себе. – Пожалуйста, скажи да, - целует в висок. – Вместе мы справимся. Ты не одна против целого мира, я рядом. Так будет всегда, - она поднимает глаза. – Только борись, не опускай руки, - ее рука скользит вверх по его груди, касается однодневной щетины, сухие губы прижимаются к его. Кажется, весь мир наполняется смыслом, хочется бороться, однако это чувство быстро тает на губах как снег. Ноги делают шаг назад, толчок, она бежит наверх, закрывает за собой дверь, съезжает по ней на пол, прижимает к себе ноги. – Джи, открой, - тишина, лишь всхлипы. – Почему ты ведешь себя так? Ты не ребенок, чтобы капризничать, ты взрослая женщина, которой нужно думать о ребенке и родных, близких тебе людях, а ты разыгрываешь это представление, - рукой проводит по деревянной двери. – Я не уйду, а тебе придется выйти. - Уйдешь, - голос еле слышен. – Ты всегда уходишь. Поэтому сделай это сейчас, мне надо… - Ты глухая, Спаркс? – взрывается. – Что из того, что я тебе сказал внизу, ты не поняла? – кулаком стучит в дверь. – Или тебе нужен этот клочок бумаги, на котором будет поставлен штамп «Аннулирован»? Просто скажи, что я должен сделать, чтобы ты вернулась… Черт, я все сделаю, - падает на колени. – Только будь рядом как враг, как знакомая, как друг, как любимая женщина, я все приму и буду вести себя соответственно, только… Воцаряется тишина, они оба обнажили души, сказали то, что давно кипело на сердце, в самых потаенных уголках разума. Щелчок, дверь распахивается, она садится рядом, прижимается к нему, повалив на пол. Но это не важно, слова не нужны, тишина как никогда многословна, поэтому они продолжают лежать неподвижно, вдыхая любимый аромат, присущий только им обоим. Напольные часы бьют двенадцать раз… Удар! «Я больше не опущу руки» Удар! «Я не повторю ошибку, буду только с тобой» Удар! «Я буду бороться за свое будущее» Удар! «Я буду бороться за нас, наше совместное будущее» Удар! «Я выживу, болезнь отступит» Удар! «Я положу весь мир к твоим ногам» Удар! «Я подарю тебе ребенка, маленькое чудо» Удар! «Я знаю, наши дети будут похожи на тебя» Удар! «Мы доживем до глубокой старости» Удар! «Мы умрем вместе» Удар! «Я люблю тебя» Удар! «Я тоже тебя люблю» - С Новым годом, родная… - слышится шум праздничных фейерверков, крик людей. - С новой жизнью, милый… - касается губами его щеки, большего и не нужно, если они вместе…