***
Артур тепло улыбается, берёт Гвен за руку, и они, оба расправив плечи и гордо подняв головы, выходят на балкон. Народ внизу свистит и выкрикивает поздравления, но гомон смолкает, стоит лишь Артуру поднять руку. - Приветствуйте Гвиневру, королеву Камелота! - чётко и громко выкрикивает Ланселот. Толпа тут же подхватывает призыв первого рыцаря: - Да здравствует королева! - раздаётся нестройный хор голосов, повторяясь снова и снова, пока Артур, чуть наклонившись, целует руку Гвен. И вдруг резко оборачивается, услышав грохот: на краю площади, сорвавшись со стены, рассыпается каменная скульптура. Люди, забыв о торжестве, с воплями кидаются в стороны, а в следующую секунду над площадью разносится полный страха и отчаяния крик, перебивающий даже общий гомон. Крестьянка, продравшаяся сквозь обезумевшую от паники толпу, бросается к груде осколков, пытается разгрести их в стороны, хватается за тонкую окровавленную руку, показавшуюся из-под камня, и снова воет раненным зверем, сжимая наверняка уже остывающие пальцы. - Послать за лекарем! - приказывает Артур и с трудом переводит взгляд с трагической картины на прячущегося в тени колонн Мерлина. Слуга бледен, пальцы судорожно цепляются за стену, а взгляд, горящий золотым огнём, прикован к телу ребёнка, которого отряд Леона уже успел вытащить из-под камней. Рыцарям едва удаётся удерживать обезумевшую от горя мать, пока Гаюс осматривает повреждения на искалеченном теле её сына. - Что там, Гаюс? - спрашивает Артур. - Сожалею, Ваше Величество, но медикаментами здесь не помочь, - горько, безнадёжно отвечает придворный лекарь. Женщина, бившаяся в руках Леона, всхлипывает и оседает на землю, теряя последнюю надежду. Артур чувствует, как по его спине стекает холодный пот. - Но можно помочь магией! - доносится из застывшей толпы. Люди шарахаются в стороны от сумасшедшего самоубийцы, шипят, словно змеи: "колдун, колдун!" А тот стоит, гордо подняв голову, и смотрит прямо на короля. Ещё совсем мальчишка, едва ли переживший семнадцать зим, он будто кидает Артуру вызов. - Умоляю, милорд, спасите моего сына! - истошно кричит крестьянка, вновь вырываясь из рук рыцаря. Артур до боли сжимает зубы, пытаясь проглотить вставший в горле ком. - Действуй, маг! - королевский приказ оглушающе гремит над поражённо притихшей толпой. Все собравшиеся неотрывно следят за колдуном. Тот опускается на колени перед изломанным окровавленным телом, пробегает по нему руками, оценивая ущерб, а после шепчет слова заклинания, и с кончиков его пальцев льётся тёплый жёлтый свет, просачивающийся в раны. Они затягиваются в мгновение ока, а сломанные кости выравниваются, срастаются, и спустя пару минут мальчик глубоко вздыхает и открывает глаза. Мать кидается к сыну, обнимая, прижимая к себе своё сокровище, и плачет от облегчения, повторяя слова благодарности магу и королю. Двое стражников вздёргивают волшебника на ноги, и Леон обращается к Артуру: - Что прикажете делать с колдуном, сир? Толпа устремляет взгляды на балкон, Артур же смотрит вниз, на своих людей, набираясь сил для последнего шага. Гвен сжимает его вспотевшую ладонь пальцами, и король наконец-то решается: - Только что на ваших глазах маг спас жизнь ребёнку. Справедливо ли будет казнить его за это? Люди молчат, но Артур видит, что некоторые несогласно качают головами. - Справедливо ли отправлять человека на костёр лишь за то, что сама природа наделила его даром? Отовсюду слышатся шепотки, и вдруг кто-то особенно смелый громко выкрикивает: - Нет! - Вы, народ Камелота, считаете, что этот маг заслужил смерти?! - Нет! - теперь голосов куда больше, и люди, кажется, наконец понимают, к чему ведёт их король. Артур вскидывает руку, и толпа затихает, внимая его словам. - Отныне и впредь каждого человека будут судить лишь по его поступкам. Виновные будут наказаны. Невинные будут оправданы. Вне зависимости от того, используют они магию или нет. Настало время положить конец бессмысленным смертям! - Артур переводит взгляд на мага, и рыцари отпускают его. - Как тебя зовут? - Мордред, сир. Я друид, - кланяется тот. - Окажешь ли ты мне честь присутствовать на королевской свадьбе? - С превеликим удовольствием, милорд. - Сэр Леон, проводите друида Мордреда в гостевые комнаты, я желаю видеть его на пиру и лично вручить награду за его помощь. И вы, - Артур снова обращается к народу, - И вы празднуйте вместе с нами! Грядёт новая эра, и Камелот расцветёт во всей своей красе и мощи! - Да здравствуют король Артур и королева Гвиневра! - раздаётся чей-то голос из толпы. Остальные подхватывают его, как волна, кричат, ликуют в предвкушении пира и восхваляют короля. Они ещё даже не понимают, что именно произошло, но это ничего. Самая сложная часть плана позади, а с проблемами Артур разберётся по мере их поступления.***
Официально подписав новый королевский указ, Артур с Гвен чинно покидают зал - первый рыцарь и личный слуга короля следуют за ними бесшумными тенями. Гвиневра, в окружении служанок, уходит готовиться к свадебному пиру, Артур же направляется в свои покои, а едва за ним закрывается дверь - подхватывает сползающего по стене Мерлина и укладывает его на постель. - Мерлин, эй, слышишь? Мы справились... Мы справились! - шепчет Артур, словно боясь, что их здесь могут подслушать. Глаза его возбуждённо блестят, а в голосе слышится восторг. - Ты как? Совсем плохо? Артур гладит мокрое от пота, бледное лицо Мерлина, порывисто прижимаясь губами к его губам. - Артур, я едва не убил невинного ребёнка, - едва слышно бормочет Мерлин. - Но всё прошло по плану. Я верил в тебя, и ты не подвёл. Ты никогда не подводишь, Мерлин. Всё хорошо, всё будет хорошо. У нас всё получится, - продолжает шептать король, покрывая лицо своего слуги быстрыми короткими поцелуями. - Мордред стал гораздо сильнее, - выдыхает Мерлин. - Иди, поговори с ним. Вдруг друиды узнали что-то о Моргане? - Конечно, сейчас, - соглашается тот. - А ты отдыхай, восстанавливай силы - время до празднества ещё есть. - Да, сир, - едва заметно улыбается Мерлин, и Артур, ещё раз проведя ладонью по его лицу, оставляет слугу в королевских покоях, давая возможность прийти в себя.***
Артур верит - верит слепо и безосновательно, - в то, что всё ещё можно исправить. Моргана уже отомстила. Артур потерял отца, и не хочет потерять ещё и сестру. Он понимает её и готов простить - они оба уже достаточно настрадались из-за ошибок Утера. Пришло время их исправлять. Артур никогда не забудет ту ужасную ночь. Комнаты Морганы были объяты пламенем, а её саму нигде невозможно найти. Когда принц ворвался в покои короля, чтобы предупредить об исчезновении своей названной сестры, ему открылась страшная картина: Моргана стояла над телом Утера, сжимая его руку перепачканными в крови пальцами, и рыдала, сквозь всхлипы повторяя одно лишь слово - "прости". Артур впал в ступор, глядя на торчащую из груди отца рукоять кинжала, который он сам подарил Моргане в честь дня её рождения. Осознание произошедшего доходило медленно, но Артур не хотел верить своим глазам, не желал признавать очевидного. А когда в покои вломилась стража, Моргана вскинула руки, будто желая защититься, закрыться, и принца вместе с рыцарями отшвырнуло в сторону неведомой, сокрушительной силой. Он потерял сознание. С тех пор Моргану никто не видел. По официальной версии, поведанной народу, на короля напали неизвестные наёмники, а подопечная его была похищена. Лишь близкие друзья Артура знали правду и поддерживали юного короля, как могли. Старые раны от пережитых потерь останутся с Артуром навсегда, до конца его дней будут напоминать о себе тупой болью в груди. Он не хочет проверять, выдержит ли его сердце очередной удар, и сделает всё, чтобы избежать смерти ещё одного близкого ему человека. Но вестей о Моргане нет. Мордред, первый друид, присягнувший на верность Камелоту, смотрит на короля глазами, полными восхищения. Ему ещё многое предстоит сделать в ближайшее время: стать первым волшебником, не скрывающим своих способностей, убедить свой народ протянуть руку помощи людям, забывшим, что такое магия. Друиды мудры, и Артур не сомневается, что, узнав его план возвращения магии в Камелот, они пойдут ему навстречу. - Прорицатели перестали видеть сны, - говорит Мордред, глядя в никуда. - Ты и Эмрис - вы уничтожаете все пророчества. Будущее сокрыто даже от самых сильных магов. Сама Судьба меняется в ваших руках. Грядут огромные перемены. Надеюсь, вы справитесь, - вновь фокусируя взгляд на лице Артура, заканчивает он. - С вашей помощью. Все вместе мы справимся, - уверенно говорит Артур. Мордред протягивает руку, и король пожимает её. Как равному. Леон и Ланселот едва заметно кивают. - Что ж, грандиознейший фарс в истории Камелота ещё не закончен - пора готовиться к брачной ночи, - усмехается Артур.***
Тяжёлая атмосфера висит над праздничным столом лишь первые полчаса - вино льётся рекой, и вскоре народ расслабляется. Артур, взяв Гвен за руку, выходит в середину зала. Они кружатся в танце, и Артур улыбается, глядя, как уставший Мерлин виснет на плече Ланселота, а тот обжигает королеву ревнивыми взглядами и демонстративно придерживает слугу её мужа за талию. Окружённый придворными дамами Мордред что-то рассказывает, рьяно жестикулируя, и мелодичный женский смех вливается в музыку, словно перезвон серебряных колокольчиков. С улицы чуть слышно доносятся пьяные песни и выкрики во славу королю и королеве. Только почтенные советники, косясь в сторону друида, сидят хмурые и чинные, как старые совы - их вид особо веселит захмелевшего Артура. Когда он чувствует, что его присутствие на пиру более необязательно, то быстро откланивается, и они с Гвиневрой, в сопровождении неизменных рыцаря и слуги, покидают зал. Пусть их уход спишут на нетерпение перед брачной ночью. - Мерлин, можешь быть свободен - дальше я разберусь без твоей помощи, - кидает Артур, захлопывая дверь своих покоев перед носом слуги. - Неужели? А я-то собирался инструктировать, - закатывая глаза, отвечает тот, больше обращаясь к проходящим мимо патрульным. Рыцари усмехаются и идут дальше, а Мерлин скрывается за поворотом, и, оглядевшись вокруг, входит в комнату, где его уже ждёт Ланселот.***
Гвиневра смотрит на улицу сквозь витражное стекло - подумать только, теперь она королева, и там, внизу, народ отмечает её свадьбу. - Прости меня, - тихо говорит Артур, касаясь плеча Гвен. Та оборачивается и немного грустно улыбается: - Все мы чем-то жертвуем на благо Камелота, Артур, а ты свёл наши жертвы к минимуму. Тебе не за что просить прощения. Первый год после смерти Утера был особенно тяжёлым: богатое королевство с молодым королём на троне стало лакомым кусочком для всех соседей. Первым из них решился Ценред, но армия Камелота не просто выдержала натиск его войска, а дала отпор такой силы, что ему пришлось спасаться бегством с чужих земель. Ценред бросил свою сообщницу Моргаузу в плену, и на следующий день после победы Артура её сожгли на костре. Тогда ещё никто и представить не мог, что Моргауза станет последней казнённой в Камелоте ведьмой. Больше никто не осмелился напасть на их королевство в открытую, но сколько раз Артура пытались убить наёмники - не сосчитать. И если бы не его верный слуга... Гвен до сих пор помнит, как слова заклинания сорвались с окровавленных губ Мерлина, и сразу трое наёмных убийц рухнули замертво. Как Артур подхватил его, медленно оседающего на пол, и как руки короля тряслись, пока он вытаскивал предназначавшуюся ему стрелу из раны на животе слуги. - Гаюс, спаси его! Любой ценой! Ты же можешь колдовать! - кричал Артур, зажимая ладонью кровоточащую рану.- Молчи, молчи, идиот, - судорожно шептал он Мерлину в висок, а тот всё повторял: - Прости, я должен был... Гвиневра закусывает губу и резко втягивает носом воздух - в тот день она поняла, что никого и никогда Артур не полюбит так же сильно, как Мерлина. И она вздохнула с облегчением, перестав, наконец, чувствовать вину за то, что предпочла Ланселота. Они вчетвером оказались в нелёгкой ситуации, но это действительно меньшее из зол, ведь, несмотря на формальности, все они остались верны своему выбору. Поддавшись порыву, Гвен обнимает Артура, и тот выдыхает ей в плечо тихое "спасибо". - Эй, нам уже можно начинать ревновать? - раздаётся голос Мерлина, а после из-за неприметной двери появляется и он сам. - Ланс там с ума от волнения сходит. Гвен отстраняется и напоследок целует Артура в щёку. - Что ж, первая брачная ночь - самое время сбежать от новоиспечённого мужа, - немного нервно усмехается она, подбирая пышные юбки своего платья. - Удачи нам всем. - Удачи, - соглашается Мерлин и прикрывает за королевой дверцу секретного коридора, ведущего в соседние покои. - Ну, а чем займёмся мы? - спрашивает Артур, пока Мерлин переодевает его, готовя ко сну. - Будем спать. Я просто зверски устал и едва держусь на ногах, - признается тот, быстро стаскивая с себя одежду и привычно ныряя под королевское одеяло. Мерлин сворачивается на боку, позволяет Артуру обнять себя и недовольно стонет, чувствуя лёгкие прикосновения губ к шее. - Просто лежи и получай удовольствие, - шепчет король между поцелуями. - Всё-таки и у меня сегодня первая брачная ночь...***
Прочти год проходит со дня королевской свадьбы; медленно, но верно в Камелот возвращается магия. Поначалу люди, привыкшие жить в страхе перед жестокими расправами, с опаской и настороженностью относились к упразднению законов Утера, и маги, если таковые и были, не спешили раскрывать себя. Проблемы с доверием народа взяли на себя друиды: они свободно появлялись в городе, покупали травы на рынке, пили эль в тавернах, но ни с кем не заговаривали без необходимости - вели себя, как обычные люди. Стражники обращали на них внимания не больше, чем на крестьян, но всё, что происходило в городе, подчинялось чётко спланированной системе неслучайных случайностей. Начиналось с мелочей: маленький мальчик падает, разбив коленку, и громко плачет посреди людной улицы. Одно прикосновение руки, украшенной татуировкой трискелиона - и ребёнок с удивлением смотрит на зажившую ранку, вытирая следы от уже прекратившихся слёз. Старшая сестра обнимает мальчика и протягивает друиду яблоко в знак благодарности. Люди, снующие мимо, не засматриваются, но видят, видят - и говорят. Говорят много: о том, как совсем юная девушка парой слов успокоила напуганную лошадь и тем самым спасла жизнь конюху, едва не попавшему под копыта взбесившемуся животному. О том, как старик, зашедший в таверну пропустить кружечку медовухи, вылечил дочь трактирщика от давешней хвори. О том, как молодой мужчина за пять минут отремонтировал крышу в доме старой вдовы, попросив за помощь лишь миску похлёбки да пристанище на ночь. За то время, что народ привыкал к старым-новым правилам, король издал ряд дополнений к официальному закону об использовании магии: список ограничений и меры наказания за нарушения. Безоговорочной смертью каралось только умышленное убийство, и вердикт выносился лишь после тщательного выяснения всех обстоятельств. Артур надеялся, что маги будут благоразумны и не станут испытывать судьбу, памятуя о недавних гонениях и массовых казнях. Первыми свободу почувствовали лекари - многие из них ещё помнили, как правильное заклинание могло увеличить целебные свойства лекарств в несколько раз, и вновь начали пользоваться своими знаниями. За последние полгода в Камелоте от вирусных болезней не умер ни один человек, обратившийся к врачевателям за помощью. Когда ближе к осени зарядили проливные дожди, грозящие погубить урожай, король открыто попросил друидов, чтобы те остановили стихийное бедствие, и тогда люди наконец окончательно расслабились. В ритуале участвовало не меньше полутора сотен человек. Не только друиды, но и крестьяне, владеющие магией, встали на защиту своих полей и садов. Часть урожая сгинула, несмотря на их усилия, но на Самайн королевские склады всё равно буквально ломились от запасов, и все расчёты давали понять, что этой зимой народ голодать не будет. Артур смотрит на своё преображающееся королевство, словно на распускающийся цветок, и не может поверить, что его отец когда-то сам решил отказаться от всех этих чудес: дома и прочие постройки, давно нуждавшиеся в ремонте, потихоньку чинятся либо самими хозяевами, либо приходящими магами; домашняя скотина ведёт себя спокойнее и выглядит гораздо чище. Да и сами крестьяне, получив возможность помогать себе мелким колдовством, стали совсем другими: одеваются более опрятно, улыбаются друг другу и редко отказывают ближнему в помощи. Мир меняется в лучшую сторону, и Артур заслуженно гордится собой, Мерлином и Гвен, Мордредом, Лансом и Леоном - теми, кто помогал ему и поддерживал в трудную минуту. Без них - особенно без Мерлина - Артур не смог бы добиться всего этого. И он всей душой благодарит Судьбу за то, что она подарила ему таких друзей.***
- Господи, Мерлин!.. Артур отшатывается назад, едва не падая со стула, но успевает вовремя ухватиться за край столешницы - по полу разлетаются важные бумаги, которые он разбирал весь день, - и шокировано смотрит на лежащее перед ним, с виду простое, зеркальце. - Скажи, что ты увидел в нём осла, - почему-то смеётся Мерлин, а вот король его радости не разделяет. Артур снова наклоняется, заглядывая в зеркальную поверхность, но видит в нём не своё отражение, и, тем более, не какого-то там осла, а спокойную львиную морду, обрамлённую пушистой гривой. - Я увидел в нём льва. Вы с Мордредом снова потрошили королевскую сокровищницу? С тех пор, как новые законы вступили в силу, не было ни одного случая использования мощной магии - за двадцать пять лет Утер казнил почти всех сильных волшебников и собрал в подземельях Камелота подавляющую часть имеющих силу артефактов с территории всего королевства. Мордред с Мерлином взялись проводить опись имущества, порой протаскивая мимо стражи неопасные безделушки. - Мы ещё долго будем там копаться, - честно отвечает Мерлин. - Лев, да? Это зеркало показывает сущность человека в зверином обличье. Я до последнего надеялся, что ты действительно окажешься ослом, - в притворном разочаровании тянет он. Когда они с Мордредом разобрали принцип работы зеркальца, то удивились тому, что оно лежит вместе с самыми опасными артефактами. Мордред пошутил, что Утер, посмотрев на отражение, увидел самого ужасного монстра и перепугался до икоты. Шутка получилась невесёлой, и, по мнению Мерлина, вполне могла оказаться правдой. Артур поджимает губы и, взяв зеркальце, кидается к Мерлину, одной рукой обхватывая за плечи - этого достаточно, чтобы удержать того на месте. - Давай-ка посмотрим на тебя. Кто ты - кролик? Или, может быть, мышь? - Артур, не... - Мерлин замолкает, когда король замирает, вглядываясь в его отражение. На зеркальной глади отражается что-то невероятное, похожее на туманный силуэт человека, состоящий из всполохов света и провалов тьмы, пестрящий всеми оттенками радуги. Артур медленно кладёт зеркальце на стол и обнимает Мерлина обеими руками. Касается губами виска, шепчет восхищённо: - Кто же ты, Эмрис? Мерлин вздрагивает - его будто окутывает тёплым ветром каждый раз, когда Артур произносит это имя. - Не знаю... Наверное, никто, - также тихо отвечает он и льнёт к груди короля. - Нет, наверное, ты - весь мир, - возражает Артур. Мерлин не отвечает - сложно говорить, когда твои губы прижимаются к чужим губам.***
- Боги не исчезнут, если в них перестанут верить, - повторяет Артур сказанные когда-то Мерлином слова. - Но они остаются милостивы к нам, и обильный урожай - тому подтверждение. Так возродим же старые традиции - поблагодарим богов и духов за то, что не оставили нас, несмотря на проявленное к ним неуважение. Принесём дары нашим покровителям в день зимнего солнцестояния - светлый праздник Йоль! Толпа, собравшаяся на площади, свистит и улюлюкает, хоть многие и не представляют, что это за праздник. Да и не удивительно, ведь он покинул Камелот двадцать восемь лет назад. - Многие из вас ещё помнят прежние традиции - так расскажите же о них новому поколению. Украшайте дома, варите сидр, плетите венки из ветвей вечнозелёных елей. За три дня до зимнего солнцестояния на главной площади откроется грандиозная ярмарка, и почтенные друиды с радостью обменяют йольские поленья и гвоздику на ваши запасы. Боги с нами, ваша благодарность не пройдёт мимо них, и следующий год будет ещё лучше предыдущего! - Да здравствует король! Хвала королю! - нестройным хором скандирует толпа, вскидывая руки вверх. Артур смотрит на свой воспрянувший духом народ и едва заметно улыбается - чувствует ту магию, о которой рассказывал Мерлин. Ту, что есть в каждом человеке. Она буквально исходит от людей, сливаясь в один поток, и будто проходит сквозь тело Артура, наполняя силой, уверенностью и неким волнительным восхищением. Народ любит своего короля, и тот ведёт столь же любимых подданных в светлое будущее. О большем Артур не мог и мечтать.***
Йоль - поистине волшебное время: в воздухе, буквально дрожащем от магии, витает особое настроение. С улицы доносится музыка и голоса менестрелей, распевающих праздничные гимны, которые Артур никогда не слышал прежде. Официальное застолье закончилось, и теперь в небольшой зале собрались лишь верные друзья и приближённые Артура. Личный рыцарский отряд короля: Ланселот, Персиваль, Леон, Гавейн и Элиан - те, кто когда-то впервые собрался за Круглым Столом, сейчас громко смеются, с завидным энтузиазмом заливая глотки сидром. Мордред спорит с оруженосцем Ланселота о свойствах магических артефактов - Артур знает, что этот мальчишка, Гили, едва не попал на костёр за использование магии во время рыцарского турнира; Мерлин не вдавался в подробности, но поручился за него, и при дворе Камелота стало на одного мага больше. Джеффри и Гаюс снисходительно поглядывают на веселящееся молодое поколение. По левую руку от Артура сидит королева - верная подруга и любимица народа. Артур целует Гвиневру под омелой, едва касаясь её губ. Взгляд короля словно сам собой цепляется за Мерлина, которого подвыпивший Гавейн тащит под ещё одну подвешенную в арке ветвь с россыпью красных ягод, наклоняет, будто распутную девку в непристойном танце, и пытается поцеловать, а Мерлин ужом выворачивается из его рук, падает и заливается смехом, когда Персиваль вздёргивает его на ноги за шкирку, словно котёнка. Поймав взгляд Артура, Мерлин прекращает смеяться, и ухмылка на его лице превращается в тёплую улыбку. Король подзывает слугу кивком головы, и тот послушно подходит - никто не обращает внимания, что Мерлин, возможно, слишком низко наклоняется над плечом Артура, наполняя вином кубок своего короля. - У нас с Лансом есть подарок для королевской четы, - шепчет Мерлин так, чтобы и Гвен могла его услышать. - Так что, Ваше Величество, прикажите седлать четырёх лошадей - мы отправляемся в лес. Без сопровождения. Глаза Артура вспыхивают интересом, а Мерлин улыбается ещё шире.***
Весёлый хмельной народ расступается перед королём и королевой, выкрикивая им вслед хвальбы и поздравления. Артур в последний раз смотрит на Мордреда, с балкона наблюдающего за их отъездом, и друид, едва заметно улыбаясь, кивает. Понимает, какую ответственность на него возложил король, оставив за главного в праздничную ночь. Их с Эмрисом телепатическая связь необычайно сильна, и если случится что-то непредвиденное, Мерлин тут же узнает об этом, а Мордред и рыцари справятся с любой опасностью или хотя бы продержат оборону до возвращения короля. Мордред вскидывает руку, и в тот же миг от разожжённых на площади ритуальных костров взлетают вверх тысячи оранжевых искр, похожих на рой светлячков. Они устремляются в небо и вырисовывают на чернильном фоне светящуюся фигуру дракона, оплетённого друидским трискелионом, повторяя изображение, высеченное на новом гербе Пендрагонов. Толпа восторженно ахает, устремляя взгляды на разворачивающееся представление, а король, его слуга, королева и первый рыцарь покидают площадь, растворяясь в темноте самой длинной ночи в году.***
Они углубляются в лесную чащу, и покрытые снегом деревья будто расступаются в стороны, а тропа сама стелется под копыта лошади Мерлина. Он едет впереди, объясняя это тем, что привести их в нужное место может лишь тот, кто уже бывал там - кто знает, что ищет. Артур же уверен, что Мерлину просто хочется покомандовать. Лес Аскетир удивительно преобразился за прошедший год. Друиды перестали опасаться незваных гостей и прятаться по пещерам, обосновались в роще у водопада и начали отстраивать свою деревню, охотно принимая в ученики людей, которых раньше все считали проклятыми из-за магических способностей, а теперь зовут одарёнными. Скорпионов Серкетса отправили охранять границы королевства, и лес стал гораздо безопаснее для прогулок и охоты. Лесные духи тоже больше не скрываются - снуют между деревьями, провожая их маленькую процессию заинтересованными взглядами, но близко не подходят, напоминая Артуру любопытных белок. Снег падает с неба большими пушистыми хлопьями, облачка пара срываются с губ в морозный воздух, и вокруг так тихо, будто в мире не осталось никого, кроме них четверых, да десятка увивающихся следом духов. Артур зачарован атмосферой тёмно-синего, посеребрённого светом луны зимнего леса и блеском снежинок, узором лежащих на тёмном плаще Мерлина. - Вот мы и пришли, - говорит маг, разбивая восторженное оцепенение, овладевшее королём. - Куда пришли? - спрашивает Артур, слезая с лошади, пока Ланс помогает Гвиневре. Вокруг всё тот же лес, а сами они стоят у старого раскидистого дерева, растущего на небольшом возвышении. Мерлин торжествующе улыбается, спрыгивает на землю и передаёт поводья своего коня Ланселоту - тот уводит лошадей за холм. Маг поднимает руку, проговаривает короткое заклинание, и в воздух поднимается небольшой снежный вихрь. Когда ветер стихает, Артур видит маленькую тёмную дверь, появившуюся прямо на склоне холма. - Землянка под деревом - воистину королевский подарок, - фыркает Артур. Но Мерлин демонстративно не обращает на это внимания - королю слишком очевидно не терпится заглянуть внутрь. Дождавшись возвращения Ланселота, Артур, наконец, распахивает дверь и замирает перед тёмным провалом с уходящими вниз ступенями. Мерлин вытягивает руку вперёд, щёлкает пальцами, и вдоль узкого прохода с неотёсанными каменными стенами один за другим вспыхивают магические шарики - маленькие, размером не больше лесного ореха, но очень яркие. В их тёплом свете всех оттенков от насыщенно-оранжевого до солнечно-белого Артур спускается по крутой лестнице, уходящей на пару метров вниз. Она заканчивается узким коридором, в конце которого виднеется ещё одна дверь - светлое дерево ярко выделяется на фоне тёмного камня. Войдя в неё, Артур словно попадает в другой мир: под низким куполообразным потолком тут же вспыхивают магические шары, но здесь они гораздо больше, чем на лестнице, и король чувствует исходящее от них мягкое тепло. Хотя, не только от них - стены, обитые теми же отполированными досками, что и дверь, также греют ладони. Круглая зала совсем небольшая, в ней находятся лишь стол со скамьями, пустые полки на стенах, люк, очевидно, ведущий в погреб, и две двери по разные стороны от входа. Артур, привыкший к просторным помещениям с высокими потолками должен бы чувствовать себя здесь неуютно, но вместо этого в его груди селится давно забытое ощущение покоя и безопасности. Он испытывал подобное только когда был ещё совсем ребёнком и сбегал от надоевших учителей в свои покои, зажигал свечу, опускал балдахин на кровати и устраивался в гнезде из подушек и одеял с книгой сказок, которые Утер считал бесполезными и глупыми. Сейчас это чувство домашнего уюта возвращается, всколыхнув сентиментальные воспоминания, и Артур порывисто обнимает Мерлина одной рукой, зарываясь пальцами в волосы на его затылке и прижимаясь щекой к щеке. - Чувствуешь, да? - выдыхает тот ему в плечо, не делая попытки отстраниться. - Здесь ты можешь быть самим собой. - Спасибо, - шепчет Артур в ответ, всё же отпуская Мерлина. Маг улыбается, берёт его за руку и продолжает, обращаясь также к Гвен с Лансом: - Я знаю, как тяжело хранить огромную тайну, постоянно лгать или недоговаривать. Нам всем нужно отдохнуть, и это место - только наше. Никто посторонний не сможет найти сюда входа. - Король Артур, королева Гвиневра, - подхватывает Ланселот, едва заметно склоняя голову. - Примите наш подарок в честь возрождённого праздника Йоля. Гвен тепло улыбается, а потом вдруг заливается искристым смехом. Мерлин очень давно не видел её такой расслабленной, с тех самых пор, как они были обычными слугами - без права голоса, но и без тяжкого груза ответственности за великое королевство. Она целует Ланса в щёку, и тот ведёт её за одну из дверей, в их личные покои. Мерлин с Артуром скрываются за другой. Настало время только для них двоих.***
- Стой! - командует Мерлин, едва за ними закрывается дверь. - Знаю я, как ты привык ковры грязными сапогами топтать. Он быстро разувается и опускается на колени перед Артуром, снимая с того обувь. Пол спальни устлан не шкурой, а мягким ковром с пушистым ворсом - запачкать такой действительно не хотелось бы. Стены, как и в зале, обиты досками, в воздухе парят уже привычные светящиеся шары. В остальном же обстановка напоминает Артуру его покои в замке, разве что кровать без балдахина. Комната имеет форму четверти круга, и если Артур хоть что-то понимает в планировке, то здесь должна быть ещё одна дверь в другое помещение. И точно. Когда Мерлин быстрыми, привычными движениями раздевает короля, а после скидывает собственную одежду, они проходят в соседнюю комнату, которая оказывается купальней. Артур о таких слышал: это пещеры с бассейнами и подведёнными к ним подземными горячими источниками, которых, как он думал, нет вблизи замка. Здесь всё совсем другое: воздух влажный и тяжёлый, вместо пола и стен - шершавый, едва отёсанный камень, и шары не жёлтые, а белые, мерцающие голубоватым свечением. По потолку вьются, переплетаясь, лианы с распускающимися на них большими лиловыми цветами. - По-моему, цветы под землёй - это уже перебор, - замечает Артур, проводя кончиками пальцев по бархатистым лепесткам. - А ты не заметил, например, что для пещеры с горячим источником здесь слишком сухие и чистые стены? - усмехается Мерлин, трогая ногой воду, от которой поднимается пар. - Только благодаря этим цветам здесь всё ещё не покрылось плесенью и лягушки не завелись. Иди сюда. Артуру даже не хочется оставлять за собой последнее слово. Он так вымотался - не только сегодня, а вообще за весь прошедший год, - что на пустые возражения совсем не осталось сил. Каждое утро Мерлин приносил ему отчёты от друидов со всего королевства: те отслеживали малейшие всплески магии, выясняли, кто и с какой целью её использует, и неведомым Артуру образом передавали информацию Эмрису, а тот, не жалея сил, скрупулёзно записывал каждое слово. Этими отчётами Артур занимался во время, свободное от прошений, аудиенций и торжественных приёмов многочисленных гостей - весть о том, что новый король переписал главные законы своего отца, вызвала интерес у соседей, и многим захотелось собственными глазами взглянуть, что из этого получилось. В итоге, у Мерлина с Артуром абсолютно не оставалось времени друг для друга, и потому, когда король опускается в бассейн с божественно-приятной горячей водой, без раздумий притягивает Мерлина к себе, а тот охотно устраивается у него между ног, прижимаясь спиной к груди. - Так значит, вот зачем вы с Лансом постоянно сбегали вдвоём в лес? - спрашивает Артур, прикрывая глаза и расслабляясь. Глубина бассейна идеально подходит для того, чтобы откинуть голову на бортик. Артур бездумно водит руками по груди и животу Мерлина, глубоко вдыхает влажный воздух и улавливает едва заметный аромат мыла, того самого, которое Мерлин с недавних пор варит специально для него. - Да, работы было много - одной магией всего не сделаешь, - соглашается тот. - Ты знаешь, что вас считают любовниками? Даже до меня доходят слухи... Мерлин тихо смеётся, устраивая голову у Артура на плече. - А как ты думаешь, кто эти слухи распускает? - риторически спрашивает он, и тут же поясняет: - Это оказалось неплохим прикрытием и для нас с тобой, и для Ланселота с Гвен. А всего-то надо было пару раз попасться крадущимся в покои Ланса, да почаще уходить с ним вдвоём за стены города. Заговорщицкие перешёптывания, общение взглядами, показательная протекция со стороны первого рыцаря - дурить народ так легко, когда он сам хочет быть обманутым. Людям бы только пустить новую сплетню. И я устал искать нелепые отговорки, отказывая очередной молодой служанке. Почему-то они считают, что раз я - слуга короля, то сам являюсь королём слуг, и моё снисхождение даст им какую-то выгоду. Под конец в голосе прорезается настоящее раздражение, и Артур поливает плечи Мерлина горячей водой, после успокаивающе разминая - Мерлин часто делает так с ним самим, снимая напряжение и усталость после тренировок. - Король слуг - очень подходящий тебе чин, - всё же усмехается Артур. - Вспомни, когда ты в последний раз выполнял грязную работу? Твоя основная обязанность - передавать мои приказы другим. - И заботиться о тебе, - вставляет Мерлин. Артур показательно игнорирует его слова. - Но, думаю, в первую очередь этим юным леди важна не выгода, а перспектива оказаться с тобой в постели, - Артур обнимает Мерлина за плечи, обхватывая грудь накрест, касается губами шеи и медленно проговаривает в самое ухо: - Ты прямо-таки преобразился за последнее время, наконец перестав прикидываться идиотом. Разворот плеч, поднятый подбородок, уверенная походка... Твой взгляд изменился до неузнаваемости, и порой ты меня пугаешь. Странное чувство. Сладкое, - Артур сжимает бока Мерлина коленями, говоря всё тише и быстрее: - Если б я уже давно не потерял от тебя голову, то обязательно наверстал бы упущенное сейчас. - И ты изменился - раньше тебя на такие откровения было не раскрутить, - немного нервно отвечает Мерлин, пытаясь скрыть смущение. Он заводится, Артур понимает это по напряжению во всём его теле, в пальцах, сжимающихся на коленях, в быстром биении сердца, вторящем его собственному, в том, как Мерлин притирается спиной к его груди, как тихо вздыхает, облизывая губы и прикрывая глаза. Артур гладит обнажённое тело Мерлина раскрытыми ладонями и продолжает шептать, чувствуя невыносимую, переполняющую нежность, которую, кажется, невозможно выразить ни словами, ни прикосновениями: - Раньше у меня были связаны руки, но теперь моё слово - закон. Я был глуп и пытался за бравадой скрывать свои чувства от людей, даже от тех, которым мог доверять. Теперь же я волен высказывать то, что думаю - по крайней мере, в кругу близких друзей. Я могу говорить, как сильно ты мне нужен, как я благодарен тебе за всё, что ты когда-либо делал для меня. И как безгранично, как безрассудно и сильно я люблю тебя. На этих словах Мерлин, вероятно, не выдержав потока откровений, поворачивается и целует Артура в губы - лишь бы тот замолчал. Они целуются так неистово, будто через минуту-другую их разлучат и никогда больше не позволят увидеться. Истосковавшиеся по близости и прикосновениям тела действуют будто сами, пальцы пробегают по чувствительным точкам, стоны теряются между губ, и лишь когда Артур стискивает талию Мерлина ногами, тот приходит в себя и с очевидным трудом отстраняется. - Я так смотрю, ты достаточно отдохнул? Значит, можем помыться и перебраться в постель - она здесь не для красоты стоит, - быстро проговаривает Мерлин. Достаёт откуда-то из-за спины Артура коробочку с куском полупрозрачного зеленоватого мыла и ловко уворачивается, когда король пытается снова его поцеловать. - Артур! Мыться, - строго выговаривает маг, но в следующих словах слышно обещание: - Потом получишь всё, что захочешь. Господи, как же сложно держать чужой норов в узде, когда самому хочется поддаться желаниям, кинуться в крепкие объятья и насладиться бесстыдными ласками! - Обожаю, когда ты командуешь, - сдаваясь, смеётся Артур. - Лжец, - отмахивается Мерлин, намыливая жёсткую губку - Артур уже почти уверен, что слуга извлекает нужные предметы прямо из воздуха. - Тебе необходимо самому всё держать под контролем, иначе твоё королевское самолюбие будет уязвлено. Это у тебя в крови. - Ну, с самолюбием я могу договориться. Ненадолго. Ради тебя. Артур ловит взгляд Мерлина, убеждается, что намёк дошёл, и послушно откидывает голову, подставляя шею под мыльную губку в руках слуги. - Плохая идея, Артур. Пусть между нами всё будет правильно: ты - мой король, а я - твой... - руки Мерлина замирают, взгляд останавливается, как у него бывает в моменты глубокой задумчивости, и он договаривает медленно, будто в трансе: - Я весь твой. Артур обхватывает его лицо ладонями, вглядывается в эти невозможные, нечеловеческие глаза, и понимает, что держит в своих руках всю эту огромную, неподвластную смертным силу, и что она жаждет подчиняться ему. Как и сам Мерлин жаждет принадлежать Артуру душой и телом. Только почему он не хочет признавать, что Артур настолько же сильно зависит от него? Они скованы узами крепче, чем цепи Судьбы - узами дружбы, любви и верности. И если Мерлин потянет на себя - Артур поддастся, не раздумывая. Вот только Мерлин не потянет, а Артур никогда не спросит, почему. - Ещё одно слово - и мы действительно не доберёмся до постели, - предупреждает король, нехотя убирая руки. Дальше они моются молча, и только воздух, кажется, чуть слышно потрескивает от напряжения, а голова кружится от горячего пара. - Иди, я скоро буду, - говорит Мерлин, укутав Артура банной простынёй, и выталкивает его из купальни, закрывая дверь. Покинув душное помещение, король наконец-то может вдохнуть полной грудью и хоть немного успокоить накрывающее с головой желание.***
Артур не слышит, как Мерлин выходит из купальни, - мягкий ворс ковра глушит шаги - но чувствует обнажённой спиной взгляд, полный предвкушения. Артур оборачивается, откидывая в сторону мокрую простыню, не скрывая и не стесняясь своего желания, естественного, как дыхание. Мерлин же, наоборот, кутается в простыню, обернув её на манер римской тоги, но стоит Артуру поманить, - не движением даже, одним лишь взглядом - и он подходит ближе, позволяя влажной ткани соскользнуть по телу вниз. Они стоят так близко друг к другу, что чувствуют тепло, исходящее от кожи. Вокруг, повинуясь воле мага, один за другим гаснут светящиеся шары, и комната погружается в золотистый полумрак. Мерлину интересно, догадывается ли Артур о том, как сильно меняется в такие моменты. Как в глазах его начинает серебриться сталь, как под этим взглядом изголодавшегося, опасного хищника у Мерлина слабеют колени и перехватывает дыхание. Артур наклоняется - Мерлин ощущает его дыхание на шее - и шумно втягивает носом воздух. Ведёт себя так по-животному, что это просто разбивает Мерлина изнутри на части, и он дрожит от невыносимого, острого возбуждения, зажмуривает глаза и сжимает руки в кулаки, лишь бы не сорваться. - Дотронься до меня, Мерлин, - хрипло шепчет Артур, и Мерлин тянется к нему, словно под гипнозом. Подрагивающие пальцы впиваются в бока Артура так сильно, что наверняка останутся синяки. Тело напряжённое и твёрдое, и у Мерлина весь воздух вышибает из лёгких, когда Артур резко притискивает его к себе одной рукой. Мерлин чувствует себя оглушённым: он весь дрожит, голова кружится и трудно дышать, а когда Артур медленно, широко раскрыв рот, кусает его за шею, Мерлин тихо, умоляюще стонет, а ноги совсем перестают его держать. Они падают в постель, и воздуха не хватает, но сейчас он кажется абсолютно ненужным. Артур так жаден и требователен, в нём столько энергии, что её можно пить с его губ, и Мерлин упивается им, целуя так отчаянно, будто в первый и в последний раз. Артур впутывает пальцы в волосы Мерлина, сжимает и тянет, заставляя запрокинуть голову, и целует, кусает приоткрытые в немом стоне губы. Грубо стискивает плечи Мерлина, вжимает его в перину и с трудом отрывается от покрасневшего истерзанного рта. Смотрит сверху вниз - и в глазах его больше нет тихой, затаённой опасности. Это чистая, яростная жажда, это страсть на грани безумия - завораживающая, лишающая воли. Ей невозможно противостоять, но Мерлин и не собирается. Он абсолютно открыт Артуру, а на кончике его языка застыла невысказанная просьба, почти мольба: "Возьми же, ну!" - Ты сумасшедший, - восторженно выдыхает тот, и Мерлину хочется смеяться - кто бы говорил о сумасшествии! Артур садится на колени между ног Мерлина, собственнически оглядывает его тело, будто выбирает, где бы прикоснуться в первую очередь. Гладит порозовевшую горячую кожу самыми кончиками пальцев, вынуждая Мерлина изгибаться на постели, подставляться, просить прикосновений. А потом одним движением закидывает его ноги к себе на плечи, ложась животом на смятые простыни. - Боги, Артур! - вскрикивает Мерлин, стоит Артуру лишь провести языком по нежной коже на бедре. - Не дёргайся, - приказывает он, вновь раскладывая Мерлина перед собой в открытой, откровенной позе. Тот лишь всхлипывает и на всякий случай подхватывает себя под коленями. Артур целует напряжённые пальцы его рук и опускается ниже, ведёт языком по бедру, ближе к твёрдому члену, но, когда до него остаётся совсем чуть-чуть, касается губами под коленом и снова мучительно-долго опускается вниз, дразня лёгкими поцелуями. От частого поверхностного дыхания грудь Мерлина мелко вздрагивает, и он вовсе замирает, когда Артур облизывает большой палец и проводит им между ягодиц. Чувствует, как пульсируют мышцы, как они расслабляются под лёгким давлением, как сильно Мерлин хочет его внутри. Он гладит пальцами обеих рук, ощущает нетерпение, безмолвную мольбу Мерлина, а потом наклоняется и касается нежного отверстия кончиком языка. Мерлин вмиг весь напрягается, сжимается, и Артур, подхватив и приподняв его над постелью, лижет, трёт языком сжатую дырку, поглаживает края пальцами, прислушиваясь к невнятным всхлипам. У самого Артура щёки пылают от такой откровенной, бесстыдной ласки, а с Мерлином вообще творится что-то невообразимое. От таких реакций кровь словно закипает в венах, и Артур не может решить, чего ему хочется больше - продолжать мучить, наслаждаясь беспомощными стонами, или прекратить играться и взять его, такого раскрытого, сходящего с ума от желания. Артур с трудом проталкивает язык внутрь так глубоко, как только возможно, приникает губами и посасывает сжимающиеся края совсем легко, чтобы только не причинить боли. Мерлин вдруг вскрикивает, выворачивается из рук, но Артур тут же ловит его снова, вжимая всем телом в мягкую перину. - Господи-боже, Артур, возьми меня, прошу, пожалуйста, не могу больше, - быстро, неразборчиво повторяет Мерлин, глядя совершенно безумными, блестящими глазами. И у Артура просто нет сил отказать ему. Взяв с комода флакон с маслом, Артур выливает немного в ладонь, проводит ею по члену, проталкивает кончики пальцев в Мерлина и, направляя по ним головку, медленно проникает внутрь. Приходится крепко прижимать Мерлина за бёдра к кровати - он сейчас слишком возбуждён и абсолютно несдержан, не думает о себе, ему просто необходимо чувствовать Артура, и к чёрту последствия. Такой тугой, боже, сколько же они не были вместе? Артуру сложно сдерживаться, но он всё же терпит и повторяет тихо, но чётко: "Не зажимайся, позволь мне, пожалуйста". Мерлин глубоко дышит, пытаясь справиться со своим телом, цепляется за руки Артура, разводит ноги шире, а Артур чувствует, как тот весь пульсирует внутри, горячий, жаждущий, не способный контролировать себя. Артур медленно убирает руки с его бёдер, наклоняется вперёд и ложится на Мерлина сверху, проникая внутрь почти полностью - нужно потерпеть, пока Мерлин сможет принять его член до конца. Мерлин весь прогибается под ним, обхватывает руками и ногами, прижимается, и каким-то неведомым образом изгибы их тел идеально прилегают друг к другу - между ними не остаётся ни миллиметра пространства. Каждый раз, задумываясь об этом, Артур понимает, что так невозможно, они слишком разные, но в моменты, подобные этим, он просто чувствует себя половиной одного целого, и это самое правильное ощущение, которое он когда-либо испытывал в своей жизни. Они просто вжимаются друг в друга, стараясь не шевелиться, обоим тяжело дышать и хочется двигаться навстречу друг другу. Когда Артур наконец подаётся вперёд, Мерлин сильнее стискивает его бока коленями и собирает приоткрытыми губами солёные капли с напряжённой шеи. Рука Артура соскальзывает вниз по плавно изогнутой спине, он прижимает Мерлина ближе к себе за поясницу, и движения становятся увереннее, мощнее - Мерлин чувствует, как член бесконечно долго скользит наружу, а после вновь заполняет его изнутри - немного больно, но бесконечно хорошо. Тело дрожит от переполняющего восторга, от сладкого, тягучего удовольствия. Мерлин отпускает плечи Артура, откидывается на подушку и вцепляется в неё пальцами. Артур поднимается над ним на вытянутых руках, приказывает: - Смотри на меня. Мерлин не смеет ослушаться и принимает в себя член снова и снова, глядя Артуру прямо в глаза. Движения становятся быстрее, дыхание - чаще, и вскоре Артур, выдыхая тихий стон, вжимается и замирает между ног Мерлина, а тот чувствует, как мокро и скользко становится внутри. Артур едва отстраняется, между их лицами остаётся всего пара дюймов, Мерлин умоляет его одним лишь взглядом и чувствует, как Артур раскрывает его пальцами, разводит их, растягивая сильнее, гладит внутри по самому чувствительному, целенаправленно подводя к самой грани, ловит губами тихие стоны с губ Мерлина. И когда тот уже готов сорваться, Артур вдруг отпускает его, и, садясь на постели, с лёгкостью переворачивает на живот, тут же снова вжимая в перину своим телом. Не даёт расставить ноги - сжимает бёдра коленями, а вновь твёрдый член опять проникает внутрь, и Мерлин может лишь прогнуть поясницу, чтобы Артуру было легче протолкнуться в него до конца. Вот только Мерлин не может больше сдерживаться и теряет голову после нескольких сильных толчков внутрь - вскрикивает и замирает, вздрагивая всем телом, кончает, пачкая сбитые простыни и собственный живот. Артур шумно дышит у Мерлина над ухом, но не позволяет себе ни малейшего движения. - Тихо, сейчас... Отдохни немного, а потом я возьму тебя снова. И ещё раз, и до самого утра, Мерлин, - хрипло шепчет Артур, и от этого шёпота у Мерлина по коже пробегают мурашки. Он неосознанно сжимается и чувствует большой, твёрдый член Артура внутри, так глубоко, что это кажется просто невозможным, и возбуждение обжигает разом всё его тело. Удовольствие жгучее, болезненное, на грани настоящей боли, но Мерлин уверен, что Артур никогда не пресечёт эту грань. И расслабляется, легонько подаваясь назад. Артур аккуратен настолько, насколько это вообще возможно в его перевозбуждённом состоянии. Он прислушивается к каждому сдавленному стону, к дрожи тела Мерлина, гладит кончиками пальцев, целует и лижет мокрую от пота шею, медленно начиная двигать бёдрами. Стоны теперь больше напоминают всхлипы, и Артур берёт размеренный темп, проникая неглубоко, давая Мерлину выровнять дыхание. А когда тот наконец-то сам подаётся навстречу, Артур сжимает пальцы на его талии и выдыхает: - Кричи, Мерлин. Кричи. Крик сам собой рвётся из горла, его невозможно сдержать. Артур трахает сильно, глубоко, мощно бьётся внутрь, и Мерлин перестаёт разбирать ритм - ощущения сливаются в непрерывный поток, проходящий через всё его тело. Он не слышит собственных вскриков, не чувствует мягкости постели - только руки и член Артура, его стоны, больше похожие на тихое рычание, запах пота и спермы, разбавленный нотками ванильного масла. Всё это перехлёстывают и собственные ощущения. Нереальные, невыносимые, болезненные, но до безумия приятные, которые хочется то ли немедленно оборвать, то ли тонуть в них вечно. Мерлин просто не понимает своих желаний, и всё, что ему остаётся - покорно отдаваться Артуру. И тот берёт всё, что безраздельно принадлежит ему, отдаёт всего себя до последней капли. Не останавливается, даже когда Мерлин, тихо всхлипывая, кончает под ним. Артур вжимается в него, проникая так глубоко, как только может, и, наконец, отпускает себя, срываясь в оргазм. Мерлин долго, очень долго приходит в себя, пытаясь сконцентрировать внимание на последнем светящемся шарике, зависшем над постелью. Артур, всё ещё горячий и мокрый, жмётся к нему сбоку, просовывает колено между слабых, чуть дрожащих ног, и снова нависает сверху, игриво и немного безумно заглядывая Мерлину в глаза. - Я предупредил - ты мой, мой до самого утра. И Мерлин не смеет возразить, вновь рассыпаясь всхлипами, стонами и криками в его руках.***
В первый раз Мерлин просыпается от того, что становится нечем дышать - Артур крепко прижимает его к себе тяжёлой рукой, их головы спрятаны под одеялом, а переплетённые ноги открыты до колен. И как они вечно умудряются устраивать такой бедлам, пока спят? Мерлин ёрзает, пытаясь поправить постель, не разбудив при этом Артура, и если с первой частью плана он справляется успешно, то вторую проваливает на корню. - Ты чего, неужели мало было? - бормочет Артур ему в шею. - Хочешь продолжить? - Спи давай, - немного истерично шипит Мерлин в ответ. - Я и так не представляю, как поеду верхом на лошади, а нам скоро в замок возвращаться. Артур самодовольно усмехается и тут же снова засыпает, сильнее притискивая его к своей груди. В следующий раз, когда Мерлин открывает глаза, Артура нет в комнате, а сам он лежит, развалившись звездой на постели - король, видимо, уже давно встал. Прислушавшись к себе, Мерлин понимает, что проспал очень долго, и сейчас, скорее всего, уже вечер. Значит, им пора возвращаться. Вот только блаженная истома, приятно разливающаяся по телу, мешает сосредоточиться на том, что нужно сделать. Однако Мерлин, хоть и с трудом, но всё же перебарывает свою лень и встаёт с постели. Быстро обмывается, одевается, попутно прибираясь в комнате, и выходит в обеденный зал, где остальные уже раскладывают на столе взятые с собой припасы. - Ну и горазд же ты спать, - кидает Артур, присаживаясь на скамью. - Сам виноват, - отвечает Мерлин, чувствуя, как от понимающих взглядов Гвен и Ланса теплеют щёки. За трапезой все молчат, но витающая в воздухе радостная, праздничная атмосфера заставляет мягко улыбаться друг другу. Мерлин смотрит на счастливую Гвиневру и не может понять, откуда в ней столько света, который будто окружает её едва заметным ореолом. Озарение приходит внезапно, и маг едва не давится куском пирога - этот свет реален, но никто другой его не замечает. Под сердцем королевы прямо сейчас зарождается жизнь будущего наследника престола. Мерлин и сам до конца не понимает, откуда знает это, но уверен, что не ошибся, и улыбка его становится ещё ярче. Им всем будет нелегко: Артуру - притворяться безразличным, вечно занятым отцом, не способным уделять наследнику должного внимания; Ланселоту - воспитывать своего ребёнка, как чужого; Гвен - лгать, глядя сыну в глаза, и оправдывать Артура. А Мерлин будет поддерживать их всех и готовить принца к моменту, когда они смогут раскрыть ему всю правду. Они обязательно справятся, и всё будет хорошо. - Ланс, Мерлин, - говорит Гвиневра, поднимаясь из-за стола с кубком в руках, и Мерлин мысленно отмечает, что это последний на ближайшую пару лет раз, когда она притрагивается к выпивке, - я хочу поблагодарить вас за подарок, который вы нам преподнесли. Порой мне кажется, что в стенах замка я просто схожу с ума, а здесь мы наконец смогли вздохнуть полной грудью. Мы действительно могли о таком только мечтать. Спасибо. Она наклоняется и легко целует Ланселота, а Мерлин вдруг чувствует пальцы Артура на своём подбородке. - Спасибо, - шепчет Артур ему в губы, прежде чем поцеловать, и Мерлин едва не задыхается от нахлынувшей нежности и искренности, звучащей в его словах. Артур отстраняется, улыбается, глядя на Мерлина, но всё прекрасное настроение вмиг испаряется, стоит ему заметить, как маг напряжённо замирает. - Что такое? - спрашивает Ланселот, тоже обративший внимание на его состояние. Мерлин открывает глаза и окидывает всех взволнованным взглядом. - Это Мордред. Друиды нашли Моргану.***
Ланселот с Гвиневрой отправляются в замок, а Артур с Мерлином - к границе с Атмой. Мордред нагоняет их уже в пути и ведёт к руинам старой пограничной башни. Добираются они за полночь. Уже на подходе Мерлин чувствует мощную сдерживающую магию, а когда они оказываются на месте, замечает древние символы, высеченные на стенах и крышке каменного колодца. Под ладонями камни кажутся горячими, но снег на них не тает, и Мордред прикладывает неимоверные усилия, чтобы уничтожить руны, сковывающие силу Морганы. Он с трудом отодвигает тяжёлую плиту и посылает вниз маленькую светящуюся сферу, которая вскоре открывает его взору бледное измождённое лицо ведьмы и морду странного уродливого существа. - Моргана, это я, Мордред, - зовёт друид, скидывая вниз верёвочную лестницу. Мерлин физически ощущает исходящее от Артура беспокойство. Три года прошло со смерти Утера, три года они ничего не слышали о Моргане, а за это время столько всего произошло... Артур давно перестал ненавидеть её, - не простил, конечно, и никогда не простит - смирившись с мыслью, что отец сам виноват во всём произошедшем. Юный король смирился со многими невозможными вещами, а теперь, наконец, сумеет понять, не зря ли стольким пожертвовал ради надежды на лучшее. Выбравшись из колодца и увидев тех, кто пришёл за ней, Моргана шарахается назад, но ослабшие ноги её совсем не держат, и Мордред ловит девушку в свои объятья, не давая упасть. - Айтуза, - потрясённо выдыхает Мерлин, падая на колени перед уродливой белой ящерицей, выбравшейся вслед за Морганой, а Артур даже не смеет подойти, когда та угрожающе шипит на его слугу. - Тихо, это я, - шепчет он, и Артуру, наверное, только кажется, что его голос слишком сильно дрожит. Мерлин вдруг запрокидывает голову к небу и выкрикивает - нет, скорее, рычит слова неизвестного заклинания, но глаза мага не наливаются золотом, и Артур окончательно перестаёт понимать, что происходит. Ящерица подползает к Мерлину на полусогнутых ногах, кладёт голову к нему на колени и позволяет себя гладить, словно прирученная кошка. - Это же... - тихо, скрипучим голосом шепчет Моргана, глядя на Мерлина. - Да, это он, - отвечает Мордред, и Артур видит на её худом посеревшем лице неподдельный ужас. - Моргана, - зовёт Артур, и та, наконец, смотрит ему в глаза, но тут же отводит взгляд. Выпутывается из рук Мордреда и расправляет плечи, несмотря на то, что с заметным трудом держится на ногах. Артур едва сдерживает улыбку - его сильная, гордая и самоуверенная старшая сестра осталась всё такой же. - Итак, Артур Пендрагон, ты привёл Эмриса, чтобы убить меня. Только поэтому он ещё не горит на костре? Она кривит лицо, но Артур не слышит в её голосе ненависти или страха, только бесконечную усталость и обречённость. И от этого сердце сжимается ещё сильнее. - Сколько ты провела в своей тюрьме, Моргана Пендрагон? - спрашивает Артур, и замечает растерянность на лице ведьмы, когда он называет её настоящую фамилию. - Два, три года? Ты даже не представляешь, насколько изменился Камелот за это время. Вчера на главной площади костры пылали в честь давно забытого праздника - Йоля. Моргана ничего не понимает, Артур видит это, и сил у неё совсем нет, потому Мордред снова мягко подхватывает её под локоть, и на этот раз она принимает помощь. - Тогда что тебе от меня нужно? - Я хочу, чтобы ты вернулась и заняла своё законное место на троне, рядом со мной. Моргана неверяще смотрит на него, а потом заливается истеричным, хриплым смехом. - Артур, какой же ты идиот! Я - колдунья, я убила нашего отца, - Артур ничем не выказывает своих эмоций - лишь сильнее сжимает челюсти. - Ты хочешь пригреть гадюку на своей груди? Артур медленно выдыхает, успокаиваясь - он так много думал об этом всём, что её слова теперь не режут по живому, лишь теребят старый, давно заживший шрам, а с этим он справиться способен. Он ещё помнит другую Моргану - весёлую и жизнерадостную, сильную духом и храбрую, настойчивую и сердобольную до несправедливости. Это Утер превратил её в озлобленную мстительную ведьму, это его ненависть и ложь искалечили её душу. Хватит с них. Артур давно избавился от нависавшей над ним тени отца, и Моргану освободит тоже. - Послушай меня, - чётко и медленно просит Артур. - Никто, кроме собравшихся здесь, не знает, что произошло в день гибели Утера. Народ давно судачит о том, что ты - незаконнорожденная дочь короля. Мы развеем их сомнения, откроем всем правду. Люди примут тебя, как и в прошлый раз, и корона Камелота станет твоей - разве не этого ты хотела? - Я убью тебя при первой же возможности! - кричит Моргана, и голос её срывается от подступающих к горлу слёз. - Ты уже отомстила, Моргана. Магия вернулась в Камелот, и твоя судьба - стать великой провидицей при дворе короля. Тебе незачем убивать меня, ведь ты получишь всё, что когда-то так желала. - Ты несёшь бред! - бессильно выкрикивает Моргана в ответ, медленно опускаясь на колени и увлекая Мордреда вслед за собой. - Я видела свою Судьбу, в ней нет ничего, о чём ты только что говорил, в ней только... Только... Моргана жалко всхлипывает - у неё были силы принять смерть с гордо поднятой головой, но выслушивать рассказы о прекрасной жизни, которой у неё никогда не будет - это слишком! Хуже пытки Артур и придумать не мог. - Моргана, - зовёт вдруг Мордред, доставая из-за пазухи и развязывая тяжёлый кожаный кисет, - ты знаешь, что это. Белёсый полупрозрачный кристалл приятным теплом ложится в ладонь колдуньи. Конечно, она знает - именно этот камень показал ей ту страшную, полную злобы и отчаяния судьбу сумасшедшей ведьмы. - Эмрис и Артур... Они переписали наши судьбы. Просто посмотри - то, что ты увидишь, невозможно подделать, и ты это понимаешь. В своей тюрьме ты не могла узнать, как они рушат величайшие пророчества, подчиняя себе силы, правящие этим миром. Моргана нерешительно берёт кристалл в руки, смотрит и не может поверить свои глазам: она будто возвращается на пять лет назад и видит себя вновь улыбающейся, кружащейся в танце с Артуром посреди зала для празднеств. Видит, как они с Эмрисом, стоя плечом к плечу, останавливают вражеское войско одним синхронным взмахом рук. Видит Гвиневру, коронованную королеву Камелота, которая всё ещё зовёт её миледи, и на самом деле осталась всё той же милой Гвен. Видит Мордреда, охраняющего её покой - вещие сны вернутся к ней, полные любви и солнечного света, но, просыпаясь, она, как и прежде, будет плакать. И никакие настойки ей не помогут, ведь не существует лекарства от совести. Моргана всхлипывает и выпускает кристалл из рук, тут же утыкаясь лицом в плечо Мордреда. Все они были смертельными врагами, но то, что им предначертано отныне... Как Артуру с Мерлином это удалось? Она не знает, что делать дальше. - Если ты хочешь для себя такого будущего - идём с нами, сестра. Возвращайся в Камелот - твой народ тебя заждался, - мягко просит Артур. - Я... Моргана замолкает, глядя, как Артур хватается за свой меч, и только сейчас слышит чужие шаги и звон кольчуги - рыцари во главе с королём Саррумом выступают из темноты, обходя их пятерых полукругом. - Так-так, король Камелота и его цепные псы. Вы нарушили границу Атмы и освободили заключённую ведьму - мне расценивать это как нарушение мирного договора? - спрашивает Саррум, выходя вперёд. - Я могу взять вас в плен или убить, но, возможно, мы договоримся о цене за ваши жизни? Только Артур делает шаг, как на его пути возникает занятый до этого искалеченной тварью Мерлин. - Жизнь за жизнь, - громко объявляет он, и Артура поражает сила его слов, которая ощущается почти физически. - Убирайтесь сейчас же, и я не стану вас убивать! А вот это уже явное объявление войны, и Артур отчаянно надеется, что Мерлин знает, что делает. - Артур, тебе следовало бы держать своего щенка на привязи, - презрительно сплёвывает Саррум. - Что ж, раз не хотите по-хорошему... Мерлин без промедления и предупреждения вскидывает вверх руку, и Артур слышит мелодичный перезвон, а потом замечает, как кольчуги рыцарей распадаются на кольца, а латы, мечи и копья просто рассыпаются в стальную крошку. Солдаты ошарашены и напуганы, некоторые тут же кидаются наутёк, и только король Саррум, не в силах произнести ни слова, смотрит на мага. - Я могу стереть в пыль всё ваше королевство одним щелчком пальцев! За то, что вы сделали с Айтузой... - голос Мерлина звенит от гнева, и Артур кладёт руку слуге на плечо. - Убирайтесь немедленно, если дорога жизнь! Его я сдерживать не буду! - Кого?.. О, Боги, - потрясённо выдыхает Саррум, подняв взгляд в небо. Там, купаясь в лунном свете и взмахивая огромными крыльями, летит Великий Дракон. Он пышет жаром вслед убегающему королю и его рыцарям, а земля дрожит под ногами, когда он приземляется рядом с Айтузой. - Кто это сделал? - разгневанно рычит дракон. - Кто?! Отвечай, юный чародей! - Не смей мне приказывать, - не менее грозно отзывается Мерлин, и все остальные невольно отступают от драконов и их повелителя. - Ты сумеешь ей помочь? Дракон, кажется, задумывается, а потом выдыхает небольшой голубой вихрь, окутывающий Айтузу, и Мерлин видит, как её белые переломанные крылья вновь срастаются и расправляются. - Я слишком стар, мне понадобится время, чтобы излечить её полностью. Не зови меня, юный чародей, я дам о себе знать, когда она будет в порядке. - Если я могу помочь... - Не можешь. У тебя полно своих дел, занимайся ими, - снисходительно говорит дракон. - Спасибо, Килгарра. Мерлин, прощаясь, гладит Айтузу по голове, когда к ним подходит Артур. - Великий Дракон, я, король Камелота, прошу твоей аудиенции, - говорит он, и Мерлин от удивления приоткрывает рот. Килгарра склоняет голову набок, и если бы Артур хоть чуточку разбирался в выражениях его морды, то понял бы, что дракона ситуация забавляет. - Говори, юный король, - разрешает он. - Я приношу извинения за действия моего отца, - Килгарра выпускает из носа струи дыма, но должного впечатления на Артура это не производит, - и предлагаю тебе заключить мирный договор с Камелотом. Дракон выжидающе молчит, и Артур поясняет: - Наши люди не будут пытаться причинить вред тебе или любому другому представителю твоей расы. Более того, в случае опасности, угрожающей вашим жизням, вы сможете рассчитывать на нашу помощь. Вы же в свою очередь не будете вредить жителям Камелота и их домам, и окажете поддержку в бою, если таковая потребуется. Килгарра молчит с минуту, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, а потом - Артур готов поклясться, что ему не послышалось - усмехается: - Ты гораздо мудрее своего отца, Артур Пендрагон. Я подумаю над твоим предложением. И, не проронив больше ни слова, взмывает с места в воздух. Айтуза, нерешительно расправив крылья, устремляется за ним, и только тогда Артур вздыхает спокойно. - Ну, ты даёшь, - смеётся Мерлин, глядя вслед улетающим драконам. - Я ведь мог просто приказать ему... - Я собираюсь объединить Альбион, не завоёвывая его кровопролитными сражениями, не принуждая и не ставя королей на колени, - пафосно отвечает Артур. - Вот только войны с Атмой нам не избежать, - замечает Мордред. - Они не посмеют пойти против нас - Мерлин ведь не лгал, когда говорил, что может стереть с лица земли целое королевство щелчком пальцев, - а теперь в голосе Артура явно слышится самодовольство, будто сила Мерлина - его личная заслуга. Сам маг лишь закатывает глаза. - Моргана, - вновь обращается к притихшей сестре Артур, - ты сделала свой выбор? Та смотрит на него большими, немного испуганными глазами, и решительно кивает, с помощью Мордреда поднимаясь с промёрзшей земли. - Ты абсолютно сумасшедший, и я пока не до конца понимаю твои мотивы, но то, что я увидела в кристалле... Я хочу, чтобы это стало моим будущим, - говорит она. А потом, к всеобщему удивлению, берёт Артура за руку и, поклонившись, целует тыльную сторону ладони. - Мой король, - шепчет Моргана, согревая кожу тёплым дыханием. Артур не выдерживает - тянет её к себе и сжимает в крепких объятиях. Исхудавшее тело кажется ужасно хрупким, но Артур чувствует неимоверное облегчение и просто не может заставить себя отпустить сестру. Когда он всё же размыкает руки, то улыбается так солнечно, что Моргана снова перестаёт верить в реальность происходящего. Мордред помогает ей взобраться на лошадь, сам устраивается позади, крепко обнимая колдунью за талию, и они отправляются в Камелот. Назад, домой. Артур с Мерлином едут впереди так близко, что их кони едва не запинаются друг об друга. Моргана жмётся к груди друида и тихо спрашивает: - Что это, Мордред? Всё происходящее - как это может быть правдой? Ведь нам была уготована совсем другая судьба... - Это Йоль, - улыбаясь, отвечает тот. - Время волшебства. Это Артур и Мерлин - те, кто сделали волшебство возможным.