Ночь унесла тяжелые тучи Но дни горьким сумраком полны Мы расстаемся - так будет лучше Вдвоем нам не выбраться из тьмы *** - Пора возвращаться домой, время пришло. - Нет. Еще есть дела. - Не тяни, иначе возвращаться будет некуда. - Я…подумаю.
В блоге нет никаких новостей. Ни строчки. Ни слова. Даже комментарии искреннего соболезнования и ядовитого обличения уже давно стихли и покрылись пылью. Он закрыл крышку ноутбука и уставился в облупленную стену, увешанную вырезками из газет и фотографиями разных людей и местностей, которые вряд ли что-то поведают стороннему человеку. Но он таковым не был, наоборот, ярый участник всей этой трагикомедии, объединивший страх, отчаяние, слезы, ненависть , надежду, смерть и еще что-то очень теплое и светлое, странно отдающее ласковым покалыванием в груди. С трудом оторвавшись от пустого созерцания стены, ведь следует признать, что там ничего не видел, вглядываясь в пустоту или в себя, а не ворох полезной информации, резко взъерошил черные кудри и поднялся со стула, решительно одеваясь. Телефон непривычно молчал… за три года он так и не смог привыкнуть к тишине, так любимой в «прошлой» жизни, и столь гнетущей нынче. Убрав предмет в карман, осмотрел свое логово, иначе и нельзя назвать скромное до убогости помещение, которое, впрочем, и раньше-то не именовал домом, лишь убежищем, предполагающим временность пребывания. Пора домой. Оставшийся скарб и после перенести можно будет. А сейчас в сознании лишь голос брата нарушает тишину, звучащий слишком обеспокоено, чтобы списать на очередную его игру: пора возвращаться домой. Такси остановилось у до боли знакомой деревянной двери с железным номерком «221 б», расплатившись, он зябко поправил шарф, почему-то ощутив некую робость, которую тут же отринул, встряхнув головой и подошел ко входу, нажимая облаченными в перчатку пальцами дверной звонок. Тишина. Разумеется, его никто не ждет, было бы наивно полагать бурную встречу, ведь у нормальных людей есть и своя жизнь, а не только миссия «занять фон, оставшийся за плечом Шерлока Холмса». Однако, нормальные люди уживаются с упомянутым консультирующим детективом в безумно малой процентной возможности, не просто близкой к нулю, а ушедшей в минус. Достав старый ключ из кармана, высокий мужчина открыл черную дверь и прошел в прихожую, сразу же погружаясь в вихрь знакомых, родных запахов, но… слишком чистых, слишком бытовых. Отсутствие флера химических реагентов в воздухе создавало некую недостаточность, с головой выдавая, что тут не хватает чего-то или… кого-то. В комнатах было удивительно чисто и прибрано, видимо, миссис Хадсон постаралась на славу. Правда, в комнате, которую занимал высокоактивный социопат, обнаружились залежи коробок, в которых бережно хранилось имущество оного, словно терпеливо ожидая, когда хозяин вернется. Вернувшись в гостиную, не раздеваясь, уселся в свое кресло, задумчиво сложив ладони под подбородком, и закрыл глаза, еле слышно шепнув самому себе. - Добро пожаловать домой, Шерлок.***
Падал снег, плыл рассвет, осень моросила... Столько лет, столько лет Где тебя носило?
Опять пришлось работать сверхурочно - двое коллег свалились с кишечным гриппом, и ему пришлось тащить на своих плечах целое отделение. Он не протестовал - он уже давно не жаловался, даже когда приходилось проводить целую ночь у постели больного. Работа давала возможность забыться хотя б на несколько мгновений, а ночные дежурства избавляли от необходимости идти домой, где его ждали лишь пустота и глухая тишь. Конечно, он вполне мог бы завернуть в какой-нибудь бар, посидеть с тем же Майком или даже переночевать у Сары - она была бы совсем не против - но от человеческого общества было только хуже. Стоило неимоверных усилий поддерживать разговор, не теряя нить, и должным образом реагировать на реплики собеседников. Порой он ловил себя на том, что вместо того, чтобы слушать, рассматривает малейшие детали в облике говорящего - вплоть до манеры носить запонки и царапин на наручных часах. "Кажется, Джеймс и Люси разводятся. Раньше его рубашки были в идеальном состоянии, а теперь поглажены весьма небрежно, значит, теперь это должен делать он сам. Если бы они просто поссорились, он бы созвал все отделение, чтобы выбрать лучший подарок для примирения, но он молчит который день.. а вместо порносайтов на экране его компьютера - юридическая консультация". В результате, когда Джеймс окликал его, рассчитывая на какой-то ответ, Джон растерянно смотрел на него и бормотал, что ему очень жаль, что так все вышло у них с Люси, вызывая изумленные взгляды и шепотки за спиной. Ему было все равно. Доктор Ватсон уже давно ничего не чувствовал...кроме холода и тоски, от которых современная медицина, по идее, даже придумала лекарства. По совету психотерапевта он принимал таблетки и пытался записывать все, что с ним происходит, но ничего не выходило. Потому что от депрессии, может, и есть лекарства, а от гибели лучшего друга - нет. Тут, наверное, не поможет даже лоботомия. Он не стал вызывать такси, оттягивая момент, когда придется распахнуть дверь в тишину. Но даже самый долгий путь до дома приводит в конечном итоге к Бейкер-стрит. Глубоко вздохнув, Джон поднялся по ступенькам и открыл входную дверь, переступая порог и поспешно бросая в полутьмы холла болезненно-привычное: - Шерлок, я дома! Дурацкая привычка. Сначала он говорил это, пытаясь, чтобы его сознание отвыкало от старого распорядка постепенно, но так и не смог отказаться, даже окончательно уверовав в очевидное. На ход снимая пальто и шарф, он прошел к мини-бару и, выудив виски, глотнул прямо из бутылки. Теперь можно хотя бы надеяться на сон. Постояв немного, он вернул спиртное на место и повернулся, готовясь подняться в спальню. Для этого надо было пройти мимо старого кресла, в котором обычно сидел Шерлок. Обычный путь, привычное направление... Стоп. В этой ставшей уже привычной картине что-то явно не так: так, камин, ковер, книжная полка, кресло, Шерлок... Шерлок?! "Господи, опять, - мысленно простонал Джон, хватаясь рукой за стену. - галлюцинации. Надо позвонить доктору Шепил...Сейчас, как она учила...моргнуть..ущипнуть себя за руку..." Но Шерлок и не думал исчезать - собственно, его всегда было трудно откуда-то выставить, а теперь, значит, и из его сознания тоже. Медленно, как настороженный зверь, Ватсон приблизился к креслу и дрожащей рукой дотронулся до ткани пальто. И в миг, когда его пальцы ощутили вполне материальное тепло, что-то болезненно защемило в левой части грудной клетки, резко стало не хватать воздуха, в глазах потемнело, и он только успел заметить, как знакомая худощавая фигура вроде бы подалась к нему, желая не то обнять, не то подхватить...***
Годы шли и шли недели, Шли, пока не надоели Недели, дни и годы, Вступления и коды, ... Все ушли, остались двое В мире самых чокнутых людей, Мы сидели и курили, Начинался новый день.
Ожидание в тиши, нарушаемой лишь тиканьем часов на камине, занявших место черепа, продлилось недолго, вознаграждая за терпение привычным оповещением лучшего друга о своем появлении. Настолько обыденном, что Шерлок часто пропускал его мимо ушей, сейчас мужчина в кресле вздрогнул и распахнул серые глаза, вглядываясь в арку двери, желая увидеть доктора Ватсона. Воочию. Разумеется, напарник не мог знать, что Холмс вдруг решит воскреснуть именно сегодня, значит, он продолжал говорить это приветствие в пустоту все время, пока его не было. Ощутив, как нечто напоминающее чувство вины, неуверенно скребнуло душу, безжалостно подавил излишний сантимент. Наконец сам обладатель голоса возник в дверях и… ничего. Джон вел себя так, словно тут никого не было, но Шерлок продолжил сидеть, не шелохнувшись, его другу и так предстоит изрядный шок, не стоит ускорять естественный ход вещей. Честно сказать, доктор Ватсон, Джон Хэмиш Ватсон, представлял из себя довольно жалкое зрелище, по нему легко читались все прошедшие три года, бывшие крайне безрадостными. Похоже, Майкрофт хоть раз в жизни сказал правду, и Холмс-младший вернулся более чем вовремя. Судя по практически крадучимся шагам в свою сторону, военный врач подозревал сидящего в кресле в бытности обыкновенной навязчивой галлюцинацией, что подтверждали и остальные проведенные приемы, возможно и действующие на настоящих фантомов, но консультирующий детектив вполне телесное образование. Убедившись в последнем, блоггер не придумал ничего лучше, как грохнуться в обморок. Вернее, попытаться это сделать, но Шерлок успел подхватить друга и оттащить на диван. Скинув на кресло пальто, шарф и перчатки, присел на диване рядом с уложенным на оный мужчиной и принялся обмахивать коллегу первой попавшейся газетой. - Джон, это действительно я.***
Забавно, что первым, за что зацепился его воспаленный разум, всплыв из темных глубин беспамятства - это газетный заголовок, мелькавший перед глазами по мере того, как колыхалось над ним само печатное издание. "Гастроли цирка "Дю Солей" в Лондоне! Спешите увидеть!" - и Джон стал вяло размышлять о воздушных гимнастах, завораживающих пируэтах на канате и невероятных прыжках из-под купола цирка... Прыжках. Шерлок, балансирующий на краю крыши. Шерлок, говорящий ему: "Прощай". Шерлок, летящий с небоскреба.. Медленно, словно боясь того, что он может увидеть, Ватсон отвел руку с газетой, встречаясь со взглядом серо-зеленых глаз, необычный цвет которых всегда завораживал его, заставляя затаить дыхание. Он дотронулся кончиками пальцев до прохладной щеки, чувствуя, как врезаются в подушечки острые скулы. Шерлок. - Господи, Шерлок! - одним резким движением доктор сел на диване, хватая детектива за худощавую руку, точно боялся, что он вот-вот растает у него на глазах. - Ты..ты...жив. Он замолчал, будто пробуя на вкус само это слово и наслаждаясь им. Жив. Он здесь, он рядом, он живой. Все эти три года - не более, чем кошмар, ужасный затянувшийся сон, но Шерлок разбудил его и теперь все будет хорошо. - Шерлок, - странным срывающимся голосом прошептал он и внезапно притянул детектива к себе, до боли, до хрипоты в груди, обнимая так крепко, как только был способен. Несколько минут прошли в теплом, дрожащем молчании, и наконец он смог разжать руки, выпуская Холмса и сам слегка отстранился, чтобы еще раз рассмотреть такие знакомые черты, слегка истершиеся с течением лет. И вот наконец первый шок прошел, и его губы обжег логичный вопрос, которого Шерлок наверняка ждал - чуть раньше или чуть позже. Нервно облизав губы, Джон посмотрел прямо в глаза детектива и слегка нахмурился: - Что это значит? Как ты...выжил? Я...я же...видел, как ты упал, видел кровь, Шерлок, я мерил тебе пульс! - он задохнулся и замолчал, понимая, что рискует сорваться в истерику. А это обязательно не понравится Шерлоку - он же его знает.***
Друг вынырнул из обморока, шало разглядывая Холмса аки привидение. Но призраки не могут обладать столь плотной кожей, вполне теплой, сейчас правда слегка прохладной, вероятно из-за открытой форточки, не добавляющей комнате блаженного уюта. Взгляд тех самых глаз, коим уже пелись дифирамбы нынче содержал в себе явное беспокойство. Конечно, было бы глупо думать, что Ватсон ответит нечто вроде: «О, привет Шерлок, значит ты живой? Прекрасно, пошли пить чай». Однако обморока он тоже не предвидел, впрочем, блоггер быстро пришел в себя и даже смог отчетливо говорить. Шерлок не высвобождал схваченное в плен сильных пальцев доктора запястье, терпеливо ожидая, когда первая волна шока пройдет и его друг будет достаточно спокоен для беседы. Джон не ограничился рукой, сграбастывая в охапку всего консультирующего детектива и судорожно прижимая к себе. Сомневаясь, что продолжение подобных объятий не будет стоить треснутого ребра, Холмс слегка поерзал, одновременно Хэмиш разжал свою смертельную хватку. Глубоко вздохнув, Шерлок рассказал о том, как Мориарти решил окончательно его уничтожить, истребив его друзей, как детектив предположил расклад и договорился с Молли Хупер о сложной хитрости, которая поможет победить в этой смертельной игре, как потом пришлось притворяться мертвым, дабы выследить киллеров, угрожавшим миссис Хадсон, Лестрейду и самому Джону.***
Джон, наконец обретший способность трезво воспринимать все происходящее, слушал внимательно - так, будто ничего и не менялось с тех пор, когда они в последний раз разговаривали в их уютной гостиной - не перебивая и не задавая лишних вопросов до той поры, пока Холмс не закончит рассказ и не посмотрит на него выжидающе. Так было принято всегда и, вне всяких сомнений, фиктивная гибель всемирно известного детектива-консультанта и его трехлетнее отсутствие не могло ничего изменить. Он кивал в нужных местах, кое-где с привычным изумлением вскидывал брови, давая Шерлоку повод издать раздраженный вздох, неумело пряча радость от возможности блеснуть своей гениальностью. Когда рассказ детектива завершился, Джон задал еще несколько ничего не значащих вопросов - как выслеживали киллеров, как Шерлок "сдавал" их полиции и все в таком духе. Наконец вопрос показался исчерпанным, и в гостиной на Бейкер-стрит повисло странное, неуютное молчание. Джон молчал о всех трех годах одиночества, бессонных ночах и нервных срывах, заставляющих возникать из ниоткуда Майкрофта Холмса, буквально за шкирку вытаскивающего доктора на свет божий. Шерлок...да кто его знает, о чем молчал самый гениальный детектив в истории, уж Джону-то точно этого не понять. Он приподнялся так, что между ними оставались считанные сантиметры. Несмотря на то, что подобная близость была явным нарушением личного пространства, Холмс не сдвинулся ни на дюйм, продолжая сидеть рядом на диване и смотреть своими невозможными серыми глазами. Его бедро упиралось в колено Джона, и почему-то именно этот факт доктор отметил в своем сознании, когда неожиданно с силой размахнулся и заехал кулаком по прямому тонкому носу детектива. - Черт бы тебя побрал, Шерлок, - выдохнул он сквозь зубы и резко встал, не глядя на друга. - Ты наверняка считаешь вопрос исчерпанным, не так ли? Притворился мертвым - пришел-объяснился - все? Я, наверное, и правда круглый идиот, что все эти годы ждал тебя.. - выплюнув это, Джон медленно побрел в спальню, где сел на диван и бессильно закрыл лицо руками.***
Джон слушал краткий рассказ Шерлока как… собственно и всегда, как раньше, когда между ними стоял лишь столик с чаем, а не три года так называемой смерти высокоактивного социопата. Всегда имевший проблемы с пониманием сантиментов, Холмс уже было решил, что у его блоггера и впрямь железные нервы и он быстро вошел в привычную колею, но как же консультирующий детектив ошибался. Наверное, Ватсон выглядел столь привычно, что мужчина допустил оплошность, решив, будто бы и Хэмиш способен быть хладнокровным, подобно ему самому, и переключаться в мгновение ока. Или просто Шерлок настолько соскучился по этому домашнему уюту, своим монологам и тщательно внимающему словам другу, что упустил главное – три года не могут быть просто стертыми, если ты не Шерлок Холмс, использующий свою память как жесткий диск компьютера. Думая, что ему не понять о чем замолчал Холмс, Джон тоже ошибался, столь же трагично, как и сам Шерлок, ведь думали оба по большей части об одном и том же – как хреново было им обоим, когда по жестокой воле Мориарти, пришлось сломать свои жизни, поставить их с ног на голову и постараться выжить в сумеречном безумии: одному – в борьбе за жизнь, другому – справиться со смертью. Гениальный детектив, заткнувшись хоть раз в жизни, тактично пропустив свое сканирование, ждал от Джона …чего? Он и сам не знал. Наверное, рассказа, как тот провел три года существования, ведь подобное даже циник не назовет жизнью. Военврач шевельнулся, подаваясь вперед, однако свежевоскресший сосед не шевельнулся, лишь спокойно и прямо смотря ему в глаза. Правда, это не помешало слегка повернуть голову, чтобы удар не пришелся в нос, а ограничился скулой, но силы Ватсона хватило, чтобы свалить Холмса с дивана. Сидя на полу, мужчина коснулся пальцами щеки, чувствуя, как по лопнувшей тонкой коже сочится кровь. Констатировав, что завра этот синяк будет совсем отвратительным, перевел взгляд на выпустившего пар друга, который впрочем надолго в помещении не задержался. Уходящий в спальню Джон выглядел каким-то опустошенным и обреченным. Зрелище не из приятных и достаточное, чтобы единственный в мире, снова, консультирующий детектив поднялся с пола и поспешил следом, все так же молча забираясь на кровать и без лишних вопросов обнимая своего доктора за плечи, прижимая его к груди. Таковое несвойственное действие показалось уместным, раз уж и сам Ватсон обнимал Шерлока. К тому же, это касание было … теплым и приятным, невербально сообщающим, что обнимающему не все равно. Холмсу младшему ведь было не все равно. Совсем не все равно и он готов был признать, что скучал по своему напарнику и не раз представлял их встречу.***
Он был уверен, что Холмс даже не подумает пойти за ним, а останется в гостиной, занявшись своими экспериментами или шаря по полкам, пытаясь выяснить, что тут без него переставляли. Наутро Ватсону пришлось бы спуститься и столкнувшись со спокойным взглядом детектива, встретившего бы его какой-нибудь обыденной (для Холмса, конечно) фразой вроде: "Джон, вчерашнюю свинину не бери - я заразил ее бактериями, чтобы проверить одну гипотезу" или "На столе мой телефон - подай" - и тогда ему бы пришлось проглотить всю свою горечь, глядя, как все возвращается на круги своя. Какие-то жалкие три года не могли бы изменить Шерлока, ему просто надо с этим смириться, как и всегда... Диван мягко прогнулся под тяжестью опустившегося рядом тела, а в следующий миг тонкие, но сильные руки легли на его плечи, прижимая к груди. В нос ударил слабоватый запах сигарет, одеколона (он так и не узнал, что за ароматом пользуется Шерлок) и еще одна составляющая - собственный запах детектива, что-то мускусное с нотками корицы, но настолько эфемерное, что он никак не мог ухватить его, как бы не старался. Несколько минут прошло в полном молчании, когда Джон внезапно осознал, что все это время он самым бесстыдным образом нюхал Холмса, зарывшись носом в просвет ворота рубашки, в ложбинку между острых ключиц, горячую от его дыхания. Смущенный, Джон убедил себя, что все это, несомненно, связано с пережитым нервным истощением - теперь его разум цеплялся за любую мелочь, связанную с Шерлоком, все еще не до конца веря, что друг жив. - Шерлок.. - прошептал он, ощущая, как мгновенно теплеет его голос, стоит ему произнести это имя. - Прости меня, я просто..сорвался..Эти три года были просто ужасны..без тебя.. Против всякого желания его пробирала слабая дрожь, а от теплых объятий Шерлока они лишь усиливалась - весьма странное явление. Но он бы скорее умер сейчас, чем согласился прервать их. Наверное, этот страх и спровоцировал нервный жест, с которым Джон покрепче вцепился в скользящую ткань рубашки на крепких плечах. "Все же три года прошло..Это вполне нормальная реакция", - подумал доктор Ватсон, сам не понимая, почему ему вообще нужно это анализировать.***
Как обычно, проще предугадать торнадо, нежели одного несносного консультирующего детектива, с крайне высокой активностью, когда в светлую голову что-нибудь придет. Обычно это ворох кристаллически выверенных фактов, хотя за прошедшие три года не раз, и не два могла прийти пуля от все еще недоизловленных пособников Мориарти. Правда, с последними довольно оперативно было покончено, так что кудрявая голова Шерлока оставалась в относительной безопасности, ведь немудрено гению скатиться до сумасшествия, будь к тому поразительно интересный повод. Сейчас наиболее интересным был Джон Хэмиш Ватсон, умудрившийся сохранить благоразумие, пережив очередную психологическую травму. Коллега, блоггер, напарник, который верил в чудо и ждал его все три года. Почему-то Холмсу подумалось, что военврач ждал бы и дольше… сколько потребуется. Но сомнительно, что было бы так легко вернуть все к относительной норме. Более менее привычному ходу вещей, даже у терпения есть срок годности. Нос не подвел Джона, правильно уловив флёр сигаретного дыма, ведь гениальный детектив снова начал курить, забросив никотиновые пластыри на три года. Теперь нужно будет возвращаться к ним, миссис Хадсон хватит и задымлений после экспериментов. Горячее дыхание Джона, уютно уткнувшегося в ворот рубашки, приятно щекотало кожу, вызывая хаотичную миграцию маленьких мурашек по спине вдоль позвоночника, и рефлекторное желание покрепче сжать друга в объятиях. Вероятно, это вызвано самопроизвольной асоциацией Ватсона с домом в широком смысле слова. Доктор постоянно носит с собой ощущение защищенности и тепла, как волшебную шкатулку в кармане, хотя, Шерлок и не верит в волшебство, признавая лишь науку, но это же Джон. - Знаю, - отозвался кратко, в свою очередь прижимаясь здоровой щекой к волосам напарника, невольно потеревшись о светлую шевелюру, словно эта скупая ласка - самое большое, что может себе позволить в общем-то сдержанный Холмс-младший, который впрочем не собирался еще отпускать Ватсона.***
Он даже не успел осознать, как теплые объятья детектива, явно направленные лишь на то, чтобы успокоить взволнованного доктора, стали крепче и ощутимей, и - он мог бы поклясться на медицинском справочнике - пульс Шерлока слегка участился, точно отвечая сокращениям его собственного сердца. В какой-то момент сидеть в таком положении стало неудобно, и Ватсон осторожно шевельнулся, в результате чего оба легли на кровать, не разжимая сплетения рук. Темные кудри Шерлока рассыпались по подушке, все еще хранившей его запах, и в густой черничной темноте, подернутой скупым лунным светом, проникавшем из-за задернутых штор его тонкая бледная кожа сияла, как серебро. Дрожащими пальцами Джон провел по резко очерченной скуле, готовый в любую секунду одернуть руку, если Холмс сочтет это излишним, но, не видя в серо-зеленых глазах ни капли протеста, робко дотронулся до тонких чувственных губ, сухих и теплых, не изогнутых в привычной ироничной усмешке. В голове стоял звенящий гул, который мешал ему трезво обдумать собственные действия и сделать какие-то выводы, так что он просто поддался неясному желанию , надеясь, что все это можно объяснить их долгой разлукой и психологическим шоком. В конце концов, раз Шерлок до сих пор не отстранился и не удержал друга, значит, нашел происходящему рациональное обоснование, и ему, Ватсону, не о чем волноваться, даже если сам он пока не может подобрать логичное объяснение. Близость детектива кружила ему голову, кровь отчаянно стучала в висках и в какой-то момент, когда внезапно потемнело в глазах - видимо, давление резко подскочило от волнения - он неловко подался вперед, и вздрогнул, лишь когда его губы обожглись о что-то мягкое и податливое, как карамель. Распахнув глаза, он обнаружил, что невинные объятья переросли в легкий, но вполне ощутимый поцелуй, сладко таявший на губах... Как подстреленный, Джон резко подался назад, скатываясь с кровати и отшатываясь к стене. Пальцы коснулись обожженного рта, и он готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть сейчас проницательный взгляд Шерлока. - П-прости, - выговорил он наконец. - Кажется,я слегка задремал... Дурацкая случайность, верно? - издав нервный смешок, он провел рукой по волосам, выравнивая дыхание. - Я...я пойду, - и он поспешно вышел из спальни, спустился в гостиную и пристроился у камина, пытаясь унять необъяснимый озноб.***
Оставшийся в гордом одиночестве в собственной, сейчас какой-то пустой, вероятно из-за отсутствия творческого беспорядка, спальне, Шерлок растянулся на кровати, складывая под подбородком ладони в привычном молитвенном жесте. Закрыв глаза, детектив занялся полезным делом - анализом произошедшего. Во всяком случае сие было привычнее странного мягкого покалывания в кончиках пальцев. Перемена положения тел в пространстве более чем естественна, учитывая спад адреналина и накатывающую после слабость. Джон немало натерпелся, чтобы слегка потерять контроль над собой, не веря, что друг живой, почти здоровый и находится на расстоянии вытянутой руки. Так что все его действия вполне объяснимы стадиями осознания: шок, недоверие, примирение и принятие. Покамест прошли две первые, но ведь Холмс не собирается никуда исчезать. Не теперь, во всяком случае. Почему-то все еще ощущалось робкое тепло пальцев Джона, очертивших скулу и коснувшихся губ. Хоть и выглядело происходящее со стороны довольно странно и подозрительно, однако детектив не жаждал обрывать касание сильных и надежных рук его доктора. Похоже, Джон немного выпал из реальности, пытаясь увериться, что темноволосый гений в действительности тут, рядом с ним, поскольку склонился, словно в замедленной сьемке, или находясь под гипнозом, и коснулся губами губ единственного в мире профессионального консультанта по делам особой загадочности. Неизвестно, до чего бы все это дошло, ведь Холмс-младший не намеревался останавливать друга, внимательно следя за его и своей реакцией на простенькую и почти невинную ласку. Тело отозвалось положительно, чуть ускорив пульс и, вероято, расширив зрачки, благо в темноте такого провала самоконтроля заметно не было. Ну конечно, блоггер избрал самую глупую из возможных отговорок, демонстируя более чем явное замешательство, подтверждающее, что для него самого этот поцелуй был не меньшей неожиданностью, чем для Шерлока. Облизнув губы, консультирующий детектив попытался уловить вкус Джона, его тепло и робкую, неуверенную мягкость касания. Перевернувшись на бок и скрючившись тройным кренделем, молодой мужчина спокойно задремал, еле заметно улыбаясь уголками губ.***
Стынет чёрный чай Полземли уходит в тень победы Давит потолок В доме нет ключей Жду что ты приедешь в эту среду И сорвёшь замок
Он сбежал по лестнице так, словно его преследовала собака Баскервиллей и, немного пометавшись по комнате, подхватил пальто и выскочил в ночную пелену лондонских улиц, с готовностью распахнувших ему свои объятья. Он устремился куда-то вниз по аллее мимо потока машин и прохожих, мимо размалеванных девиц в прозрачных витринах, мимо загулявших подростков и седовласых пар, ищущих следы прошедшей молодости, мимо влюбленных и одиноких людей, среди которых наверняка нашлись бы и те, что заинтересовали бы Шерлока Холмса - ведь, как известно, убийц не держат в специальных вольерах и они не выходят из неведомого леса, а живут среди нас и дышат с нами одним воздухом. Мысль о том, что воздух Шерлока пару минут назад врывался в его легкие, заставила его вспыхнуть и ускорить шаг. Лондонская погода как всегда оказалась дамой непредсказуемой - темно-синее небо внезапно заволокло тучами, закрыв звезды, дождь хлынул, обдавая всех, кто не успел добраться до дома потоками холодной воды, и повсюду послушалось шуршание открываемых зонтов, но он все шел, будто не замечая этого. Прохладные капли стекали по его лицу с навеки въевшимся афганским загаром, заползали за шиворот, капали с коротких взъерошенных волос цвета поздней пшеницы. Джон Ватсон, не боявшийся ползти к раненым под градом пуль и опасностью подорваться на мине, как последний трус, бежал от маленького инцидента в спальне великого детектива, который, возможно, даже и не понял, что, собственно произошло. Ноги сами привели его к тому злополучному небоскребу, и он замер, уставившись вверх и вспоминая, как обрывалось все в нем, когда ветер развевал непослушные черные кудри, а знакомый глубокий голос спокойно надиктотовывал "прощальную записку", которую он порвал бы на мелкие клочки, будь она написана на бумаге. Сам не зная, зачем он это делает, Джон вошел внутрь и поднялся на лифте на последний этаж, откуда вышел на саму крышу, скользкую от дождя. Медленно подойдя к краю, он посмотрел вниз, пытаясь представить, что думал и чувствовал Шерлок, нажимая на "сброс" в телефоне и прикидывая удастся ли его очередная безумная выходка или нет. Он только что сказал "Прощай" Джону Ватсону - кем он был для него? Мальчиком на побегушках, коллегой, другом, чем-то большим? Мужчина нервно усмехнулся и отер рукой влажное лицо. Нет, ему никогда не понять Шерлока Холмса, даже и пытаться не стоит. Хотя сейчас все, наверное, зависит от того, понимает ли Холмс его... Дождь хлестал, внизу гудели машины и конечно же, никто, кроме него самого и, возможно, того парня на небесах (если принимать как данность, что Бог существует) не слышали, как светловолосый мужчина, стоящий у края крыши, внезапно набрал в грудь побольше воздуха и крикнул в разверзнувшуюся над ним Вселенную: - Я люблю Шерлока Холмса! Слышите, вы?! Я люблю его!***
Еще один парень, рангом чуть пониже, однако с большими амбициями, прекрасно все слышал. Хотя, он уже давно догадывался и лишь терпеливо, а терпение всегда было достоинством для человека политических кругов, ожидал, когда невзрачный с виду объект под непримечательным именем «Джон Ватсон» самостоятельно придет к такому простом и естественному выводу. Откинувшись в кресле, поднял торжествующе пузатый бокал с коньяком, похвалив себя мимолетно за идею вшить «жучок» под подкладку куртки доктора. Шерлок, мирно посапывающий на собственной кровати, впервые за 3 года действительно расслабленно дремал, вздрогнул и машинально потянулся за тренькающим мобильным, прижал его к уху не потрудившись открыть глаз и хрипловатым голосом возвестил собеседнику, что тот крайне не во время. Но Британское правительство было весьма настойчиво, заметив, что его бесценный блоггер решил прогуляться по местам былой славы, и как заботливый старший брат, Майкрофт настоятельно рекомендует вернуть доктора Ватсона домой, поскольку погода не благоприятствует романтическим прогулкам по крышам. Язвительно высказав брату благодарность за столь чистосердечную заботу о его, Шерлока, благополучии и душевном здоровье, Холмс-младший проворно набрал сообщение для своего Джона. «221 Б Бейкер-стрит. Приходи, если удобно. Если неудобно – всё равно приходи. ШХ» Нажав отправить, кудрявый гений с несвойственной ему нежностью погладил большим пальцем бок телефона, словно неосознанно надеясь, что и это тепло будет отправлено адресату. Его Джон. Честно сказать, мужчина даже не заметил, когда стал так собственнически относиться к другу, вероятно, с самого начала, ведь нечасто гениальностью консультирующего детектива восхищались вслух с таким искренним восторгом. Гению нужна аудитория, а Шерлоку – его Джон. Хэмиш Ватсон – единственный мире доктор, раскусивший скучающего детектива и с обезоруживающей прямотой и простодушием назвавший светило лондонской криминалистики идиотом. Джон Хэмиш Ватсон, ты долго ждал. Возвращайся домой.***
Когда вибрирующий сигнал в кармане джинсов возвестил о получении входящего сообщения, Джон даже вздрогнул. Можно было подумать, что те неведомые "они", которых он только что уведомлял о своих чувствах к единственному в мире консультирующему детективу, решили лично засвидетельствовать доктору свои восторги по этому поводу. Он достал телефон и вгляделся в экран, прикрывая его ладонью от хлещущего потока. Сердце предательски дрогнуло - Шерлок! Дрожащими пальцами он нажал "открыть", внутренне содрогаясь от того, что он мог там увидеть. Холмс проанализировал случившееся и просит его как можно быстрее собрать вещи и покинуть их квартиру? Сам собирается уйти? Проснулся и захотел стакан горячего молока? Расследует новое дело?... «221 Б Бейкер-стрит. Приходи, если удобно. Если неудобно – всё равно приходи. ШХ» Он нервно рассмеялся, убирая мокрые пряди со лба. Кто бы сомневался, что Шерлок дословно помнит все свои сообщения, включая и самое первое. Что это - намек на то, что теперь все начинается словно с чистого листа или попытка тактично намекнуть Ватсону, что им лучше забыть о том, что случилось и делать вид, будто ничего не произошло? ...Когда он выскакивал из такси напротив входной двери их квартиры на Бейкер-стрит, надежда и страх в его душе клубились в отношении 50/50. Осторожно скользнув в прихожую, он снял мокрое пальто и повесил его на вешалку, на ходу скидывая ботинки и ступая промокшими ногами по мягкому ковру. Тепло, исходившее от камина, так и манило к себе, а прямо перед ним, в своем любимом кресле застыл в привычной позе Шерлок Холмс, молитвенно сложивший руки и задумчиво глядящий в огонь. Телефон лежал в паре сантиметров от него, как будто нарочно положенный именно так, чтобы на него упал взгляд Джона, уже начинавшего сомневаться, не случился ли у него очередной флеш-бек* и не принял ли он желаемое за действительное. Он медленно, будто во сне обошел детектива и остановился прямо перед, ловя на себе странно мягкий взгляд серо-зеленых глаз, похожих на Балтийское море. Его личное Балтийское море. Что-то болезненно защемило в груди, и он внезапно опустился на пол, кладя голову со взъерошенными мокрыми волосами на колени Шерлока и замирая так, вручая в руки светила дедукции разрешение этих долгих хождений вокруг да около. - Там дождь, - зачем-то сообщил он сдавленным шепотом и тут же подумал, что Шерлок сейчас должен закатить глаза - мол, по одному твоему виду догадаться можно, дорогой сосед. - Утром дороги превратятся в реки. Придется строить гондолу, чтобы добраться до работы. И я люблю тебя, - совершенно неожиданно прибавил он и сжался, не зная, что последует за этим неосторожным признанием - спасение или гибель.***
Холмс, разумеется, проанализировал и пришел к выводу, что это нормально. Вернее нормально не как факт реальности, а как часть их с Джоном отношений, что впрочем было важнее всех граней реальностей вместе взятых, потому что Ватсон уникален. У Шерлока было достаточно времени, чтобы осознать наличие этих самых «отношений», а не просто совместного расследования дел потому, что одному было еще более скучно, чем с напарником. Мужчина прекрасно помнил, как начинал размышлять вслух, привычно делая паузы в ожидании вопроса или восхищенной реплики своего блоггера, а услышав в ответ давящую тишину – оборачивался и, незаметно для возможных соглядатаев, но прекрасно ощутимо для себя, грустнел, не обнаружив там простоватого, но такого уютного доктора. Приняв собственные действия за симптом какого-то психического расстройства, гений перелопатил ворох информации, чтобы обнаружить простое для обывателя объяснение – тоска. Кроме этого консультирующий детектив обнаружил типичные причины сего явления и с ужасом обнаружил, что подпадает под один из пунктов. Это проявление «нормальности» напугало темноволосого парня. Однако хорошенько поразмыслив и поворошив запретную для стирания папку «Джон Хэмиш Ватсон», социопат вынужденно согласился, что пресловутые психологи оказались правы. Если уж Шерлок тоскует по другому человеку, то это явно те самые непонятные и сложные сантименты, именуемые нормальными людьми «отношениями». Пусть таковое положение дел гения и коробит, но это связано с его доктором, а значит и «отношения» - его. Только его, Шерлока Холмса. Всецело. А значит, тот, кто анормальное считает естественным, может себе позволить принять влечение к лучшему, да и единственному, другу. Поэтому тот поцелуй, даже всего лишь попытка поцелуя, допущенная потерявшим контроль от шока военным – нормально. Для них. Кстати, насчет потери самоконтроля человеком с подобным складом характера тоже говорит очень о многом. И это приятно. Также приятно, как джоновы «Восхитительно!» в ответ на простые для Холмса-младшего логические цепочки. Так что отказываться от своего блоггера из-за всплеска чувств по поводу его, Шерлока, воскрешения – совершенно непрактично. Кстати говоря, мысль о стакане горячего молока светлую голову высокоактивного социопата не посещала, скромно уступив место большее занимательным требующим решения задачам – что всё же теперь делать? Неожиданное проявление нежности обнажило скрываемые или просто недавно осознанные чувства коллеги. Хотя в этом Шерлок не был уверен. Он не мог быть уверен, что именно к нему чувствует компаньон, всеми кому не лень толкаемый в его, Холмса, объятия. Может старая память и послужила неким базовым элементом, на которое потом и наложилсь радость при виде живого и здорового друга. В общем, со своей стороны молодой человек определил случившееся нормальным, а вот насчет Джона… вопрос. Ведь не принять во внимание сей факт нельзя и жить как раньше – сомнительно, что получится, пусть отпрыск семьи Холмсов и мог служить эталоном самоконтроля, но как долго его хватит? Сколько времени сможет сдерживать порыв прикоснуться к своему доктору? Имеющему довольно жалкое понятие о сантиментах, детективу-консультанту требовалась помощь кого-нибудь, кто в подобной чепухе разбирался и, что главное, кому бы доверял сам «пациент». Что ожидаемо, в окружении оказался лишь один человек, подходящий по всем критериям – сама ходячая головоломка-телохранитель-нянька-друг-коллега гениальной тушки. Джон Ватсон. Посему мужчина переоделся в домашнее и отправил доктору смску, после чего, положив телефон на стол, принялся разводить огонь в камине. Закончив с сим делом до возвращения больше-чем-друга, парень устроился в кресле в привычной позе, совершенно уверенный, что блоггер непременно придет на зов. Что, собственно, и получилось. Хлопок входной двери ознаменовал появление Джона, звуками жизни, украсившими ставшей уныло-привычной с оттенком сизой обреченности тишину. Снимает ботинки… вешает куртку, нет, пальто, на крючок… поднимается на верх… и … воин, прошедший Афганистан, словно сомнамбула обошел смирно сидящего и изображающего из себя изваяние детектива, словно тот был противопехотной миной нового образца, которую неизвестно как следует разминировать, а справится надо – жизнь людей зависит. Упомянутое «изваяние» внимательно следило за каждым движением Ватсона, как только тот возникал в поле зрения. Произошедшее дальше, видимо, не ожидал ни один из персонажей сего маленького квартирного спектакля: добрый и даже милый Джон опустился на пол и доверчиво положил мокрую голову на колени гениальному сыщику. Сердце гулко стукнуло о ребра, затмевая упоминание доктора о дожде за окном, кое непременно бы вызвало стандартную реакцию – выражение лица «это же элементарно», но сейчас единственное на что способен был гениальный социопат – почти инстинктивно расцепить руки и невесомо коснуться взъерошенных прядей цвета пшеницы. Погладить кончиками пальцев. Совершенно бездумно, словно его вечно работающий жесткий диск завис. И еще раз. И снова, теперь уже увереннее запуская пальцы в шевелюру друга, пахнущие дождем, ромашкой … и Джоном. - У нас новое дело, - Шерлок допустил легкую паузу и закончил уверенно, - завтра. Похоже гениальный консультирующий детектив решил раз в жизни отложить работу ради того, кто ему дорог, заявляя, что они могут позволить себе особый вечер, посвященный лишь самим себе. Холмс-младший улыбался.