Пятеро

Было тихо. Утреннее солнце ещё только начинало подниматься из-за горизонта, постепенно освещая тёмно-синее небо, разливая по нему свои тёплые краски. Было совсем рано, и все жители деревни ещё спали. Поэтому неудивительно, что вокруг не было никаких звуков, кроме шелеста листьев да негромкого шороха бодрствующих животных. Даже птицы ещё не пели. Вместо окон домов – чёрные дыры. Возможно, кого-то они и пугали, ведь никогда не предугадаешь, что может привидеться человеку в темноте. Люди суеверны. Иногда это хорошо. А иногда плохо. Вместо зданий – чёрные силуэты, возвышающиеся над деревьями. Большое пространство чёрных теней, они всё появляются, выныривают друг из-за друга, тянутся далеко, где виднеются горы, украшенные странными силуэтами. Это лица. Лица людей. Кажется, весь мир ещё спит, и ты один в этом вечном и огромном пространстве… Наруо негромко вздохнул и поставил на стол кружку с чем-то тёплым, откинулся на спинку стула. Одна его рука лежала на столе, голова была чуть запрокинута, словно он хочет заснуть. Блондин чуть покачивал ногой, следуя какой-то мелодии, известной только ему одному. Можно было подумать, что он полностью расслаблен. Беззащитен. Отвлечён. Каждый неопытный шиноби или просто тот, кто плохо знаком с ним, подумал бы именно так. - Зачем ты пришёл? – голос Наруо звучал слишком спокойно. – Тебя могут заметить. С твоей стороны было весьма опрометчиво заявляться в Коноху. Брюнет, стоявший у стены, тихо хмыкнул. Его холодные чёрные глаза смотрели внимательно, изучали фигуру блондина, позу, в которой он сидел. Очень искусный обман. Но шиноби знает Наруо слишком хорошо, чтобы поверить в него. Он практически уверен, что вторая рука, скрытая из виду, сейчас сжимает кунай, чтобы при любом признаке опасности привести его в действие. - Я пришёл тебя предупредить, - шиноби поднял одну руку, рассматривая её. – Твоему брату грозит опасность. - Наруто? – блондин нахмурился, получив сдержанный кивок, чуть прищурил глаза. – Это Акацуки? - Это всё, что я могу сказать, - холодно оборвал его гость и направился к окну, через которое и попал в комнату. Наруо поднялся, провожая взглядом фигуру в чёрном плаще, усеянном красными облаками. Он не повернулся к уходящему, молчал. Тихий шорох, означавший, что гость запрыгнул на подоконник. Блондин тихо вздохнул, собираясь с мыслями, и, решившись, всё-таки обернулся. - Итачи, - брюнет замер и молча поднял глаза на Узумаки, - ты точно знаешь, что делаешь? - Да, - Учиха кивнул. Потом, немного подумав, сдержанно и будто бы обнадёживающе улыбнулся. – Мы были друзьями, и я по-прежнему считаю тебя своим другом. Но, прошу, не стоит волноваться обо мне. Я сам избрал этот путь. - Разве? – Наруо окинул шиноби холодным взглядом, полным глухого презрения. Нет, он презирал не Итачи. Он презирал тех, о ком говорил. – А мне казалось, что тебя силой толкнули на эту дорогу. Разве не так? Брюнет не ответил. - Позаботься о Наруто и Саске, - тихо сказал он на прощание и, кивнув, резко спрыгнул вниз. Блондин подошёл к окну, положил руки на подоконник, окинул улицу равнодушным взглядом. Как и ожидалось, Итачи уже исчез. Легко сказать – позаботься о Наруто и Саске. Да эти двое лучше свои кунаи съедят, чем позволят кому-то себя контролировать. Ну, младший Учиха, может, и смирится с такой вот вынужденной мерой, если всё правильно ему объяснить – мол, так и так, для твоей безопасности, выполняю долг как старший брат. А вот Наруто… До него обычно долго доходит. Наверное, из всех братьев он самый легкомысленный и обладает самыми стойкими принципами относительно поведения и всего мира в целом. Это будет непросто. Блондин хмыкнул и посмотрел на часы, спрятанные за грудой книг, пустых пачек от рамена и другого хлама, природу которого никто до сих пор не может определить. Скоро должен был проснуться Нарука. За ним Наруку. А потом уж и остальные, то есть Наруто с Наруи, поднимутся. У каждого из братьев была какая-то своя система и отсчёт времени, относительно которых они вставали, ложились и вообще жили. Он сам, например, вставал практически на рассвете. Такая привычка выработалась с годами: сначала отец приучал его подниматься рано и таскал на тренировки, а потом, когда родители погибли, он делал это по собственному желанию и по необходимости. Всё-таки, бодрствуя, он имел больше шансов углядеть за непоседливыми братьями. В семье их было пятеро. Наруо, самый старший и самый опытный, был кем-то вроде отца и матери в одном флаконе. Ещё во время учёбы он отличался невероятным трудолюбием, спокойствием и способностями ко всему, за что только ни брался. Многие считали его гением, хотя сам Узумаки знал, что это далеко не так. Такие успехи были, всего на всего, результатом долгих и упорных тренировок с отцом, ну и конечно, гены родителей сыграли свою роль. Ещё в академии все стали обращать на него внимание. Этому способствовало многое: во-первых, конечно, происхождение (все знали, кто его родители, и проявляли интерес к скромной персоне генина); во-вторых, незаурядные способности, как умственные, так и в качестве шиноби; ну и в-третьих, наконец, просто запоминающаяся внешность. Наруо не мог сказать, что когда-либо выделялся среди сверстников красотой, но представительницы женского пола всегда крутились рядом. Радостная улыбка на губах и тёплый взгляд сделали своё дело – с каждым днём находились люди, желающие стать его друзьями. И Наруо никому не отказывал. Но лишь один человек из всех претендентов, не стремящийся к дружбе, как и Узумаки, стал его настоящим другом на многие годы. Можно даже сказать, лучшим. Это был Учиха Итачи. Наруо не знал, чем привлёк внимание вечно занятого гения, настоящего гения, в отличие от него самого, но факт оставался фактом – генины начали общаться. Потом стали вместе тренироваться. Потом, при распределении, попали в разные команды, что, однако, не помешало им видеться в любое время дня и ночи. Потом вместе сдали экзамен на чуунина. Через несколько лет выполнения миссий исключительно «А» и «S» ранга, им присвоили титул джоунинов. Все отмечали удивительную силу молодых шиноби, исключительную смекалку, быстроту и взаимопонимание, когда они работали вместе. И никто не мог понять, почему. Как? Как два совершенно разных человека, разных кланов и разного воспитания смогли так сблизиться? Ответ был прост. Они вовсе не были разными. Итачи славился своей рассудительностью, спокойствием и хладнокровием, отличными аналитическими способностями. А Наруо? Все считали его способным, умным, но легкомысленным добряком, вечно улыбающимся и смеющимся. Все просто взяли и поверили в ту самую маску, которую блондин собирал на протяжении многих лет. Нет, он не пытался скрыться от людей, не пытался никого обмануть. Просто так вышло. Просто так сложились обстоятельства. Когда погибли родители, Наруо было девять лет. За все эти годы Минато смог отлично натренировать сына, обучить его многим сильнейшим техникам, вложить в его голову основные правила и моральные принципы шиноби. Оберегать братьев во что бы то ни стало – вот был главный указ отца. Наруо его усвоил. И разработал свою тактику, наиболее пригодную и проверенную, - носить маску. Не проявлять истинных эмоций, которыми может воспользоваться враг. Показывать людям того, кого они хотят видеть. Наруо научился искренне улыбаться и звонко смеяться, оставаясь внутренне спокойным и настороженным; никому не отказывать в дружбе, но в то же время никого не пускать в свою душу; всегда быть осторожным с врагом, даже заранее зная о своём превосходстве в силах. Почему Наруо и Итачи сдружились? Они были одинаковы. Оба уравновешены, рассудительны, умны, одинаково подчинялись приказам и не подчинялись, если это противоречило их принципам. Одинаково заботились о младших братьях… Единственное их отличие заключалось в природе маски. Если Наруо натягивал на лицу улыбку и каждую секунду завоёвывал друзей, даже не прикладывая никаких усилий, то Итачи, добрый и заботливый внутри, наоборот – отталкивал предполагаемых друзей холодным взглядом и напускным равнодушием. Хотя это ведь и маской назвать нельзя – Итачи и правда был таким. Просто прятал всё тепло глубоко внутри, не позволяя ему даже шевельнуться. Наруо был единственным, кто знал правду об Учихе и всём, что его касалось. О Шисуи и его убийстве, о приказе старейшин вырезать клан и причине, по которой Итачи ушёл в Акацуки. А Итачи, в свою очередь, знал всё о большой семье Узумаки. О каждом из братьев в отдельности и обо всех в целом: кто их родители, почему они умерли, в кого был запечатан Девятихвостый демон, как проходило запечатывание. Вобщем, всё. А потом Учиха ушёл в Акацуки, но почему-то не разорвал все связи с Наруо, а продолжил общаться – тайно и редко. Очень часто он появлялся буквально на несколько секунд и, оставив какое-то сообщение или подсказку, уходил. А иногда он просто наблюдал за Саске, молча и незримо. В такие моменты Наруо было жалко друга, ведь он понимал, каково это – потерять всю семью да ещё и лишиться младшего брата. Именно поэтому он старался быть с братьями всегда, защищать их и оберегать. Что же, кстати, с остальными Узумаки? Пойдём по порядку. Следующим за Наруо родился Нарука; он был младше брата на три года, а проще говоря, сейчас ему было шестнадцать лет. В их семье Нарука тоже считался «авторитетом» и, когда старший куда-то пропадал, брал на себя его обязанности и присматривал за остальными братьями. Характер у него был довольно… сложный. Если Наруо был точной копией отца, как по внешности, так и по характеру, то Нарука сильно отличался ото всех, будто попал в эту семью случайно. Он был холодным, даже слишком, и не пытался это скрывать от окружающих. Немного придирчив, немного язвителен и раздражителен, он относился ко всему с подозрением, многих презирал, многих избегал. Друзей у него было немного, а точнее, вообще не было. Целая толпа знакомых, приятелей, бывших одноклассников и ровесников-шиноби высказывала желания стать ему ближе, но он всех отвергал с холодной ухмылкой на губах. Многим это не нравилось, но никто и никогда не пытался ничего возразить. В основном из-за Наруо – он ясно дал понять, что не позволит трогать младшего брата, а со старшим Узумаки никто спорить не хотел. Сам Наруо прекрасно понимал причину такого поведения. Нарука был слишком мал, когда умерли родители, и, в отличие от более взрослого и опытного брата, не смог с этим смириться; в то же время он был слишком взрослым, чтобы просто забыть об этом со временем, как и произошло с остальными. Наруи было четыре года, Наруто – три, а Наруку, самый младший, только родился – они ничего не запомнили. А Нарука запомнил. И сломался, навсегда изменившись. Единственное, что всё-таки доказывало его родство с остальными – принципы, правила и цели в жизни, которым он непрестанно следовал. Защищать деревню, не отступать от мечты, не сдаваться, ценить друзей и беречь семью – всё это было в крови каждого из братьев, и все этому следовали. Каждый по-разному, и в то же время все одинаково. Наруи и Наруто. Здесь всё было просто. Несмотря на разницу в возрасте (почти год), эти двое были практически идентичны, причём во всём. Они одинаково одевались, одинаково прогуливали уроки, одинаково тренировались и одинаково любили лапшу. Ну, может, Наруто чуть больше. В детстве они вместе носились по Конохе и устраивали безобидные шалости, в Академии вместе спали на уроках и вместе получали от учителей. Друзья у них тоже были одни и те же, только дружили они с ними в разной степени: Наруи проводил больше времени с Тен-Тен и Неджи, так как они были одного возраста, а Наруто с более младшими, то есть со всеми остальными. Вообще, у каждого из братьев были разные отношения с другими членами семьи. Например, Наруо любил всех, но старался проводить больше времени с Наруто и Наруку, а Наруку, в свою очередь, просто обожал старшего и считал его отцом. Так вот, Наруи и Наруто просто прилипли друг к другу, и никакие силы не могли их друг от друга отлепить, настолько сильна была их дружба. Одного возраста, как ни как. Самым младшим был Наруку. Ему сейчас всего семь лет, и он учится в академии. Из всей группы он самый задумчивый и самый надоедливый одновременно – в силу природного любопытства мальчик никогда не сидит тихо и вечно достаёт учителей целым ворохом самых разных вопросов, начиная от «почему светит солнце» и заканчивая «а как мой брат так быстро перемещается?» Ну, не объяснять же ему, что это Четвёртый обучил Наруо технике Бога Грома. Одним словом, учителя сжимают зубы, но терпят всё, глубоко внутри чувствуя жалость к этому любопытному мальчику. Он единственный из всей пятёрки, кто вообще ничего не помнит и не знает о родителях, не имея даже образа, за который можно ухватиться и носить в сердце, как это делают Наруто и Наруи. Они тоже не помнят родителей, но всё равно есть что-то, что не позволяет им забыть родные образы. Будь то отзвуки маминого смеха или добрая улыбка отца, отпечатавшаяся в памяти… А Наруку не помнил ничего. Вообще ничего. В тот день, когда он родился, Кьюби напал на деревню, и родители были убиты. Роды для джинчурики – тяжелейшее испытание. Печать ослабляется, и демон может выйти на свободу, если его не удерживать. А Кушина родила пять раз. Поэтому у братьев и были такие разницы в возрасте, два года, три – печать восстанавливалась, и рожать уже не было так опасно. Тяжелее всего были роды Наруто. У Наруто и Наруи была совсем небольшая разница в возрасте, если сравнивать с остальными, - всего десять месяцев, оттого пришлось усилить охрану и так далее. Ну и конечно, нет ничего удивительного в том, что перед родами Наруку все: и врачи, и старейшины, и Кушина с Минато, и Наруо, который был отлично осведомлён об опасности – все были напряжены до предела. Жаль только, что боялись они не того. Роды прошли относительно нормально. Гораздо лучше, чем предсказывали врачи. Все расслабились, отвлеклись; никто не был готов к появлению человека в маске, который, убив всю охрану, поставил Минато перед фактом: отойди от джинчурики или я убью твоего сына. Наруо не позволили помочь. Как только Хокагэ понял, что ситуация серьёзна, он отправил клона домой, а тот кратко объяснил ситуацию старшему и приказал защищать младших любой ценой. Наруо предпринял попытку вернуться, чтобы помочь отцу, но ничего не вышло – всё же Минато был сильнее сына. Пришлось остаться с братьями. Наруто и Наруи спали, ничего не подозревая. Только Нарука проснулся от шума и спросил у брата, что случилось, заметив его испуг. Наруо не ответил. Через некоторое время снова появился Минато и отдал Наруо новорождённого брата, приказав заботиться о нём и защищать. Нарука всё это видел, но молчал, глядя на отца широко открытыми глазами. Потом Намикадзе исчез. А ещё через некоторое время на Коноху напал Девятихвостый. Деревня погрузилась в хаос. Наруо не знал, как всё случилось. Помнил вопли, грохот и дикий, оглушающий рёв демона, освободившегося от генджуцу. Помнил, как вернулся отец. Быстро пересёк комнату, наклонился и посмотрел на сыновей долгим, внимательным взглядом. Обнадёживающе улыбнулся. Затем кивнул Наруо и потрепал по плечу перепуганного младшего сына, осторожно передал им новорождённого брата. Наруто заплакал. И Нарука плакал. Он всё повторял «обещай, что вернёшься, обещай, что вернёшься, обещай…». Но Минато не сказал ни слова. Он зашёл в комнату, где спали малыши, взял на руки Наруто и, попрощавшись, исчез. Это был последний раз, когда братья видели отца. И последний день, когда они видели мать. Наруо понимал, почему отец выбрал Наруто. Минато должен был действовать быстро, но, несмотря на это, он отнёс новорождённого сына домой, а забрал Наруто, которому на тот момент было три года. Наруку был младенцем. Запечатать в него демона – означало навсегда изменить его жизнь без его ведома и его желания. Наруто же всё понимал. Плохо, но понимал. Кроме того, из всех братьев он единственный обладал данными, наиболее пригодными для того, чтобы стать джинчурики и соседствовать с Кьюби. Именно Наруто передалась невероятная выносливость матери и огромные запасы чакры, которые в будущем многие годы помогали ему сдерживать демона. Было ещё много причин, по которым Минато выбрал именно этого сына, но факт остаётся фактом – Наруто стал следующим джинчурики Девятихвостого. С тех пор прошло много лет. Братья выросли, стали шиноби, поумнели, привыкли жить без родителей и справляться со всем вместе. Человек, не знакомый с ними, мог бы с уверенностью назвать их клонами. Братья были очень похожи. Разве что, оттенки глаз у них были разными: у кого-то глаза были тёмно-синими, у кого-то лазурными, а у кого-то ярко-голубыми, будто искусственными. И цвет волос у них варьировал от ярко-жёлтого, как солнечный диск, к бледному, больше похожему на пшеничный. Ну и, конечно, одежда. У всей семьи был одинаковый вкус, не понятно откуда появившийся; в их одежде преобладали чёрный, синий и все оттенки оранжевого, жёлтого и красного. Только в разных пропорциях, что, опять же, подчёркивало отличия между ними. Наруо, например, предпочитал чёрный, чем походил на Итачи. Нарука – ярко-красный. Наруто и Наруи – оранжевый с синим. А Наруку – жёлтый. Просто жёлтый. Жёлтым у него было всё. Жёлтый костюм, жёлтая футболка, жёлтые штаны, жёлтый шарф, который вечно волочится по земле. Одетый во всё жёлтое да ещё и с жёлтыми волосами, Наруку был похож на большой и спелый лимон, который, ко всему прочему, был ещё и очень прыгучим. Эдакий фрукт-мутант. У пятёрки был один общий друг – Учиха Саске. Каждый, опять же, относился к нему по-разному. Наруо заботился о нём, как об очередном брате, а Нарука недолюбливал молодого Учиху, но, по крайней мере, делал это молча и всё же считал его своим другом. Наруи и Наруто дружили с Саске, потому что были одного возраста, и довольно хорошо общались. Но, если Наруи относился к нему немного снисходительно, хоть и был одного с ним возраста, то Наруто, который был младше Учихи, стал его лучшим другом. И опять никто не знал, почему. Что-то вроде второй версии Наруо и Итачи, только на этот раз никто из них никакую маску не надевал. А Наруку… Наруку был самым маленьким и относился к Саске так же, как и ко всем братьям – со скромным, но весьма многословным восхищением. Одним словом, жизнь в Конохе была чрезвычайно весёлой. А разве она может быть иной, если за дело берётся не один, а целых пятеро Узумаки?