Asturias

Испания, страна любви или смерти, гитарными звонами напоенная, раскаленная и холодная; край света Астурия, манящая водами Атлантического океана, бушующего зимними разливами в Бискайском заливе. Бушуют февральские ветры, залив стонет волнами; штормят синие воды. Торин пишет. Часто, слушая песни ветра. Перо рвет бумагу, окрашивая черной кровью неровные строчки. Бесконечные письма без адресата, безликие, как одно, размытые чернилами. Твердо рука ведет строку, пока лишь только яростный ветер за окном надрывается воем. Звенят гитарные струны, и дрожат пальцы, чернила впиваются в белизну бумаги. Длинные пальцы перебирают струны, извлекая порывистые мелодии, не то любви, не то смерти. Торин не поднимет головы, напряженно вслушиваясь в резкие аккорды, которые будто шторм швыряет с залива. Останется сидеть с прямой спиной, даже когда оборвется мелодия струн и на плечо ляжет холодная рука. Только черная кровь окрасит снова бумагу, едкими каплями въедаясь в пальцы. В доме едва уловимо пахнет табаком и осязаемым холодом. Близко беснуются бискайские волны, набегая на серый, зимний песок. Гитара пылится в углу, замерзают мелодии страстных испанских ночей. Им не место здесь, на краю света, где дальше только бескрайние воды океана. Торин теперь молчит, не глядя, как в свете свечей бликуют золотом длинные пряди, и уверенные пальцы обхватывают гитарный гриф. Ни слова не говорит, когда смолкает мелодия и холод ладони проходится по щеке. Молчит; и на отстраненный поцелуй не отвечает. Испания, черно-белая зимой и пестрая летом, обещает любовь и смерть, играя аккордами Ренасимьенто; на краю света, в Астурии, рвет спокойный берег в клочья февральский шторм. Торин позволяет фальшиво-крепкое объятие, ненужное и пустое. Позволяет лениво – и со страхом ждет, что исчезнут из его жизни эти равнодушные ласки, оглушающие каждый раз сплетением гитарного звона и воя ветра. Россыпь гитарных арпеджио и порыв мелодии словно страстная любовь, дарует тепло и жизнь. А насмешка в ледяных глазах, холод рук и губ – только смерть.