Не романтик

Старк не романтик. Нет. Никогда. Он не покупал цветы Пеппер и редко когда сам выбирал ей подарки. Не предлагал ей встречаться, или что-то в этом духе. Да он с Роджерсом сошелся очень странно – просто в один прекрасный день Стив оказался на старковской кухне, готовя завтрак. Тони не романтик. И не смотрит романтические комедии. Нет. Никогда. Он не говорит Стиву, как тот хорошо выглядит с утра – а тот действительно хорошо выглядит. Пеппер, укоризненно качая головой, замечает: - Мог бы сказать, как хорошо сидит на нем этот костюм. - Зачем? – Тони удивленно смотрит на нее. – Он и сам это знает. Мисс Поттс характерно прикрывает глаза рукой. Она знает, что Стив и Тони редко делают что-либо вместе. Нет, то есть, конечно, они вместе спят. Наверное. Скорее всего. По крайней мере, вчера, когда Тони притащился пьяный и помятый с совещания, плавно перетекшего в вечеринку, он совершенно точно направился в спальню. Хоть и уснул на полу. Но когда Роджерс просит помочь с ужином – потому что «ради бога, Старк, я не хочу весь вечер торчать на кухне с Дубиной!» - Энтони успешно притворяется глухонемым патриотом, которому срочно нужно спасти Америку. Старк не говорит комплиментов. «Классная задница» - это не комплимент, это общеизвестный факт. И не говорит о чувствах. Его дифирамбы пончикам – не тот вариант. Редко целует и обнимает. Пеппер только вздыхает и третий вечер подряд остается с расстроенным Стивом на домашнее печенье. Потому что Старк не ест домашнее печенье. Нет. Никогда. Он начал эти отношения – отношения ли? – легко, не задумываясь. В конце концов, Стив же просто переехал к нему. И, замечая излишне серьезного Роджерса на пороге мастерской, Тони вдруг бледнеет, понимая, что это конец. Он бы даже сказал, что его сердце сжалось от ужаса, но он не подвержен романтической чепухе. Стив заявляет ему – своим супер-геройски-серьезным тоном, конечно же: - Нам надо поговорить. Старк не слушает, с паникой думая, что он будет делать дальше. Стив справится, Энтони уверен в этом. Он переживет это прискорбное расставание с честью, как мужчина, а Старк сопьется и скатится по социальной лестнице в самый низ. Поэтому он благополучно пропускает мимо ушей торжественно заготовленную речь, и выныривает из мрачных мыслей только потому, что Стивен в десятый раз терпеливо спрашивает: - Тони, ты в порядке? - Прости, – Старк хрипит, думая, как бы лишь позорно не закатить истерику – а он может, если постарается. – Повтори? - Я сказал, что люблю тебя, Тони, - с щемящей нежностью повторяет Стив, кладя руку ему на плечо. – И что Фьюри хочет тебя увидеть, - добавляет он, с улыбкой наблюдая, как взгляд Тони становится осмысленным. - И что ему надо? – подозрительно спрашивает он. – Тот сбой в сист… - Старк резко замолкает, когда до всех уголков его гениального мозга доходит то, что сказал Роджерс. Нет, это вовсе не пугалка для детей и одного Старка под названием Николас Фьюри. Энтони буквально зависает с открытым ртом на минуту, а после просто утыкается головой Стиву в грудь, чувствуя, что сейчас он сползет с рабочего стула. Стивен обнимает его, мягко прижимая к себе, и Тони готов с отчаянием вцепиться в его плечи, но не станет. И он никогда не признается, даже себе, что за пять минут он чуть не пережил двадцать три инфаркта. И в том, что ночью, совершенно измотанный милейшим Фьюри и его проблемами – «нашими проблемами, Старк» - он обнимет Стива со спины, шепча тому куда-то в плечо, что тоже, в общем-то, совершенно определенно влюблен в него. Он не романтик. А Роджерс никому не признается, что будет глупо улыбаться, слыша неожиданное признание Энтони и чувствуя горячее дыхание на плече. Потому что Стив не романтик. Нет. Никогда.