Четыре стены

Бэкхён радостно выскакивает из автомобиля и с нескрываемым удовольствием прячет руки в карманах тёплой куртки, ожидая, пока его мать подоспеет за ним. Бэку до боли в глазах знаком этот дом и прилежащая к нему территория, ведь он здесь, в качестве гостя, отнюдь не редкость, и бывает в эти практически родных стенах ровно в полтора раза реже, чем в своей квартире. А так… просто это дом близкой его семье семьи, да ещё и, совсем не случайно, по совместительству, пристанище его лучшего друга – дружелюбного китайца, чересчур похожего на истинного корейца, по имени Лухан. И вот Бён, ведя мать под руку, под радостный возглас мисс Лу, заходит в тёплый, согретый семейной любовью дом, снимает куртку, помогает матери, через пару минут оставляет её с родителями друга, мол, позовёте, когда всё будет готово, а сам, взъерошив волосы, направляется в сторону заветной двери, даже не подумав предварительно постучаться, ведь Хан, в любом случае, будет снисходителен. - С Рождеством, хён, - кричит Бён прямо в ухо другу, который, как раз кстати, не заметил, что кто-то вошёл. - Чёртов негодник! – Лу подрывается со стула и валит Бэка на пол, мутузя его кулаками по бокам, что есть силы, естественно, понарошку. - Всё-всё, прости, хён, - слегка вспотевший Бён пытается отдышаться, и смотрит на Ханя с некой осторожностью, лишь бы тот не возобновил пытку, - может, слезешь с меня? – Бэк недовольно ёрзает, и Хан сползает с бёдер друга, поправляя тому задравшуюся футболку. Лухан одаривает Бэкхёна каким-то нездоровым, по мнению самого Бёна, взглядом из-под опущенных ресниц, но задать интересующий вопрос так и не успевает: их зовут к столу. И здесь начинается настоящая пытка, ибо Лу упорно отказывается отводить взгляд от Бэка, чем до жути напрягает того. Бён понимает, жуя что-то абсолютно безвкусное, что Ханю есть о чём поговорить с другом. Возможно, это действительно имеет значение. Ни для Бэкхёна, ни для Лу не стало неожиданностью то, что они оба одновременно встали из-за стола, поклонились и, буквально пулей, залетели в четыре стены комнаты Ханя. - Давай, начинай, - Бэк не хотел тянуть, ибо его распирало любопытство. - Это смешно, - нервный смешок Лу стёр улыбку с лица Бэкхёна, - чёрт, Бён Бэкхён, - Хан сел рядом с другом и взял его за руку, - я уезжаю, идиот. - И это я идиот? – тут же вспылил Бён, услышав оскорбление в свой адрес, - Что? Как? А, главное, зачем? – через пару секунд до него дошёл смысл слов, сказанных Ханем. - Потому что мне предложили работу, - он запнулся, - в Китае. И вдруг, совершенно внезапно, Бэкхён посмотрел на хёна совершенно по-другому. Ощущение, словно по голове ударили, мягко говоря, ошарашило. Теперь-то он осознал тот факт, что они совсем не дети, что Ханю почти двадцать четыре года, что, естественно, он найдёт работу, совсем не давая обещания, что останется здесь. - А наша дружба? – Бён в секунду почувствовал себя маленьким ребёнком, который пристаёт к старшим с глупыми вопросами. - Мы же взрослые люди, и даже на расстоянии сможем позаботиться об этом, - Хан улыбнулся и сжал ладонь парня. - Да, наверно, ты прав, - у Бэка словно ком в горле застрял, посадив голос на несколько тонов, а перед глазами всё поплыло, как будто он нехило приложился затылком о бетонный пол. Уже глубокой ночью, когда в доме все улеглись, а Бён, как и в прошлые тысячу раз, делил с Ханем одну кровать, ему показалось, что эти четыре стены стали… совершенно… чужими, как будто угол поменяли. И обои другие, и деревянные доски пола, и трещины на потолке – всё не то. И Лухан какой-то другой, неизвестный, холодный, возмужавший и взрослый. А сам Бэкхён застрял на десятке лет назад в своих глупых и наивных мыслях. - Хён, хён… - Бён, не желая мириться, опять же, как глупый ребёнок, пихал друга в бок. - Да, что, Бэкхён? – наконец-то отозвался тот. - Я не хочу с тобой дружить. - В смысле? – Хан тут же повернулся на другой бок и попытался нащупать какую-нибудь мягкую часть тела Бёна, чтобы хорошенько приложиться к ней кулаком. - Я хочу любить тебя, идиот, - в подушку пробормотал Бэкхён, почему-то надеясь, что Лухан не разберёт сказанного, но естественно, ошибся, потому что оказался прижатым к холодному полу спиной. - Повтори-ка, - Хан навис над Бэком. - Я тебя люблю, - Бён зажмурился, готовясь к удару, но вместо этого ощутил что-то на своих губах, и, судя по дальнейшим ощущениям и упорно пробирающемуся в его рот языку, всё-таки это были невероятные губы Лу, на которых Бэк откровенно залипал. - И что это значит? – как только Лу отстранился, выпалил Бэкхён. - Это значит, что я тоже тебя люблю, идиот, - Лухан засмеялся, а Бэк покраснел так, как не краснел никогда. Лухан сопел сбоку от Бэкхёна, по-свойски положив тому руку поперёк живота. И эти четыре стены, в которых всё ещё не спящий Бэк, провёл в сумме не один год своей жизни, всё-таки сегодня стали чем-то новым, как чистый лист бумаги, как начало, продолжение к которому они будут писать вместе.