Здесь солнца не видно

На улице стоял яркий день, но солнце не было другом для Гарри Поттера. Оно не причиняло ему вреда, однако Гарри его не любил, так как помнил историю народа, кровь которого течет в его венах. Кровь его матери, наследной принцессы темных эльфов. Поттер не знал об этом вплоть до 3 курса. Именно тогда, в один из холодных вечеров, Дамблдор вызвал мальчика к себе. Поттер шел, не надеясь услышать хорошие новости, но в этот раз он ошибся. Альбус Дамблдор представил юному гриффиндорцу пожилого старца по имени Стаминиус. Просто Стаминиус, без фамилии, титула или звания. Именно этот мужчина впоследствии стал для Гарри Поттера и отцом, и учителем, и другом. Стаминиус рассказал Гарри правду о его происхождении, точнее, о том, к какому народу относилась его мать, и историю его собратьев. С тех пор Поттер не любил Солнце. Оно прокляло его предков и загнало их в подземелья. Высшие или, как их теперь принято называть, светлые эльфы не изучали великие постулаты и принципы силы, считая, что эльфы должны создавать лишь гармонию. Но сторонников силы становилось все больше и больше, и это напугало светлых эльфов, они обратились к небесам и своему солнечному божеству, чтобы те спасли их. Молитвы были услышаны. Небеса разверзли землю и обрушили на эльфов невиданный ливень. В огромную расщелину хлынул поток дождевой воды, унося с собой всех, кто видел в силе выход. Когда последний из последователей нового течения оказался под землей, светлые эльфы устроили праздник. Они пили, гуляли, веселились и придумывали небылицы про своих сородичей. Именно с того пира и с одной нечаянно оброненной фразы проклятых эльфов стали называть темными. Темные эльфы озлобились, но духом не пали. Они построили подземные города, которые своим величием могли посоперничать с Римом или Афинами. Темные эльфы начали торговлю с людьми и благодаря этому получали все необходимое для обустройства жизни. Однажды они отомстили за себя, совершив набег на своих бывших собратьев и убив каждого. И стариков, и детей, и женщин. Город светлых остался совершенно пустым, но темные эльфы не вернулись в свой родной дом, они остались под землей. Солнце низвергло их, и они не хотели иметь с ним ничего общего. Даже день. Они привыкли жить в темноте, но иногда все же выходили. В основном из-за торговли с людьми. Несмотря на то что Темные эльфы не хотели иметь ничего общего со Светлыми, все же одно яркое сходство осталось: они категорически не хотели ассимилировать с другими расами, тем более людьми. Так было вплоть до того, как эльфы приступили к осуществлению своего плана. Так как контактировали с людской расой они не часто, то информации об их слабых местах у них было мало. Поэтому было принято решение направить группу эльфов в семьи магглов и волшебников, чтобы те изнутри изучили уклад их жизни. Среди этих детей была и принцесса. Это было сделано для того, чтобы будущий правитель сам знал слабости людей, а не руководствовался информацией, полученной от других. Для большей пользы принцессу решили сначала поместить в семью магглов, чтобы уже оттуда она отправилась в волшебный мир, а конкретнее, в Хогвартс. Подготовив наследную принцессу и вложив в магглов ложные воспоминания, ее переместили к людям, дав ей имя Лили Эванс. Но дальше многое пошло не по плану. Некоторые эльфы выдавали себя, и приходилось убирать многих свидетелей инцидентов. Другие же влюблялись в людей и, построив с ними семью, оставались в наземном мире. Ко второй категории относилась и принцесса Жаниева, а именно так от рождения звали мать Гарри, она тоже влюбилась в волшебника и родила ему сына. Встреча принцессы с отцом была сложной, но в конце концов было принято решение, что она вернется и взойдет на трон вместо пожилого отца. Поэтому Жаниева вернулась к людям за мужем и ребенком, но эта ночь стала для нее последней. Волдеморт напал на их дом. Не выдержав потери дочери, сердце короля остановилось, но перед смертью он успел распорядиться, чтобы внука оставили людям. Для того чтобы когда тот взойдет на престол, он знал с кем имеет дело. На совете родов, состоявшем из приближенных королевской семьи, который было созван через тринадцать лет, приняли решение, что наследнику пора возвращаться. Посланником и наставником был назначен Стаминиус, верховный жрец их величайшего божества. И именно с его прибытием Поттер узнал всю правду. Гарри тогда отправился в Тимбельдарк, но там не остался. Он решил исполнить пророчество и продолжить наблюдать за людьми. Стаминиус обучал принца принципам силы, и у Поттера хорошо получалось. Он понимал, что это может пригодиться ему в сражении с Темным Лордом. И это действительно помогло. Благодаря эльфийской мощи, Гарри смог удержать свою мертвую душу в теле и заставить ее жить дальше. Все праздновали победу, но Гарри было не до нее. Он понимал, что на этом его миссия окончена, и ему нужно уходить домой. И только тогда Поттер рассказал своим друзьям правду о себе. К его глубочайшему удивлению, они радушно приняли эту новость. Гарри был поражен этим, но постарался не подать виду. Люди могли работать с магическими существами, но крайне осуждали любое кровосмешение с ними: полукровкам жилось очень несладко. Гарри разрывался на два мира. Он продолжал перед обществом людей играть роль героя и поддерживать образ порядочного семьянина, но с вечера и до утра он убегал к себе на родину, чтобы оправдывать свою корону. В таком безумном темпе четыре года пролетели незаметно, и сейчас Гарри впервые вел своих родственников в Тимбельдарк на обряд по посвящению сына в свой род и наделению его титулом принца. Поттер переместил их на цветочный луг перед горами и повел в сторону каменных гигантов. Дойдя до большой расщелины, Гарри направился в темноту. По лестнице меж черных скал разносилось эхо от шагов людей. В темноте не было ни лучика света, поэтому им приходилось ступать осторожно, доверяя инстинктам. Но через какое-то время ступени начали светлеть, и чем глубже они спускались, тем ярче становился блеск серебра. Свернув на очередном пролете, они увидели, что по бокам лестницы стоят невысокие фонари, напоминавшие уменьшенную луну. На следующем повороте перед ними предстал высокий город. Люди за спиной Гарри ахнули. Дома были высечены из черных скал и украшены платиной и изумрудами. Когда Поттер в первый раз увидел эту цветовую гамму, то невольно усмехнулся тому, что Слизерин преследует его всегда и везде, но ничего не сказал. От каждого строения веяло силой, мощью и величием. У темных эльфов не было маленьких домов, все здания были многоэтажными, и эта высота до каменного неба только усиливала ощущения. Улицы города были заполнены эльфами. Ни один из семейства Уизли никогда раньше не видел чистокровного темного эльфа, но теперь они понимали, что в Гарри Поттере течет именно их кровь. Они все как на подбор были высокие, мускулистые, со смуглой кожей, рыжими или черными, как смоль, волосами и яркими глазами. Завидев семейство правителя, каждый эльф едва склонялся и отступал, освобождая королю дорогу. Гарри уже привык к такому в отличие от его семьи. Джинни шла с неуклюжим высокомерием, за которым пыталась скрыть неловкость. Рон глазел по сторонам, открыв рот и только после того, как Гермиона шикнула на него, принял более приличный вид. Молли с Артуром были тише воды ниже травы. Джеймс, сидевший на руках у отца, вцепился в его мантию, и не издавал ни звука. Гарри вел их по центральной улице к массивному храму, украшенному статуями верховного божества. Тартерум — покровитель темных эльфов и родоначальник королевской династии. Зайдя в храм, они оказались в темном коридоре, который был освещен факелами с неярким серебристым огнем. Дойдя до массивной двери, Гарри произнес что-то на эльфийском, и она отворилась. Перед ними предстала главная комната храма. В центре круглого помещения находился белый мраморный алтарь, около которого стоял Стаминиус. В его руках был длинный изогнутый жезл, увенчанный когтистой лапой, державшей большой и яркий изумруд. Стаминиус внимательно посмотрел на пришедших гостей и слегка склонился в знак почтения. Гарри махнул остальным, чтобы те оставались на своих местах, и направился к старцу. Джеймс сжался и прильнул к груди отца. На ребенке была длинная черная шелковая мантия, которая полностью скрывала ноги и руки маленького мальчика. Стоило только Поттеру поднести сына ближе к алтарю, как эльфийские письмена, которыми было исписано одеяние наследника, засветились серебром. - Приветствую вас, Ваше величество, - почтительно произнес Стаминиус и, переведя взгляд на ребенка, добавил, - и будущего принца. - Здравствуй, Стаминиус. Рад видеть тебя, - отозвался Поттер, усаживая сына в центр алтаря. - Я тоже рад вам, король Гарри, - улыбнувшись, старец ответил любезностью на любезность. Поттер скривился и усталым тоном заговорил: - Ну хоть ты меня так не называй. Уже столько лет прошло, а я никак не могу привыкнуть к этому титулу. Нелепо как-то звучит. Просто Гарри. Хорошо? - Разумеется, Гарри, - ответил жрец, акцентируя внимание на имени. - Думаю, пора начинать, - сказал Поттер, сдергивая капюшон с сына. - Сиди здесь и ничего не бойся. Все, что тут будет происходить, не опасно. Ты все понял? - дождавшись неуверенного кивка, Гарри поцеловал сына в лоб и отошел. - Отойдите и встаньте за изумрудную линию, - сказал старец, наливая в углубления на алтаре голубую жидкость. Все присутствующие выполнили указание жреца и стали с интересом наблюдать за происходящим. Стаминиус обвел их взглядом и, удовлетворенно кивнув, начал нараспев читать заклинание. Голубая жидкость засветилась и взмыла в воздух. Над ними парили небольшие светящиеся сферы. Буквально через мгновение они завибрировали и, перелившись всеми цветами радуги, раскрылись и выпустили в мир живых души в длинных одеяниях и с призрачными коронами на головах. Предки парили вокруг наследника, создавая ощущение быстрого танца. Души перешептывались, подлетали к Джеймсу и, посмотрев тому в глаза, улетали обратно в созданный ими круговорот. Стаминиус трижды ударял основанием жезла об пол и затем заливал новое зелье в проемы алтаря. Этот ритуал он проделал пять раз, пока не вызвал все поколения за пять тысяч лет. Всех, кроме одного. Оставшаяся жидкость засветилась белым и вновь взмыла вверх. Зелье стало собираться воедино, образуя собой очертания эльфа. Он был больше остальных духов. Словно сотканный из крупиц льда, основатель мерцал в свете серебряных факелов. Он спустился к мальчишке и облетел его несколько раз, придирчиво осматривая. На очередном круге основатель рода замер и посмотрел в немного испуганные глаза ребенка. Тартерум выпрямился и, сказав что-то Стаминиусу, махнул остальным душам. В следующую секунду души предков испарились, а пожилой жрец стоял белее снега. - Что? Что произошло? Они не могли отказаться от наследника! - в запале выкрикнула Джинни. Гермиона попыталась успокоить Джинни, но та выдернула свою руку из ее ладони и, чеканя шаг, направилась к сыну. Схватив ребенка, миссис Поттер прижала его к себе и нетерпеливо произнесла: - Ну? Так что? Ничего не понимая, Гарри не спеша подошел к алтарю и тихо позвал: - Стаминиус. Жрец перевел шокированный взгляд с рыжей девушки на Поттера и заплетающимся языком промолвил: - Правильно. Они не могут отказаться от наследника. Но только он не наследник. Все пораженно переводили взгляд с Поттера на Джинни и обратно. Гарри зло посмотрел на супругу и спросил: - Джеймс не мой сын? Миссис Поттер негодующе взглянула на мужа и уже набрала в легкие воздуха, чтобы выдать злобную тираду, как в разговор вмешался старец. - Нет-нет, Гарри, это твой сын, - поспешно пролепетал Стаминиус, - просто это твой второй сын. Не первенец. Теперь все шокированные взгляды были направлены на короля. Гарри удивленно смотрел в глаза наставника и не знал, что сказать. Поттер набрал воздуха, чтобы ответить, но потом тяжело выдохнул, так ничего и не промолвив. Гарри нахмурил брови, и между ними залегла глубокая морщинка. Но уже через секунду на лице Гарри отразилось понимание. - Сволочь, - прошипел Поттер и, крутанувшись, исчез в небольшом урагане. Поттер несся по коридорам министерства, не замечая ничего вокруг. Он был зол, как гиппогриф, и мрачен, как туча. Большинство проходящих мимо просто шарахались от него и боялись даже поздороваться. Добравшись до финансового отдела, Гарри прямиком направился в кабинет начальника. - Оу, мистер Поттер, простите, но сейчас вас принять невозможно, там важная встреча, - на ходу щебетала секретарша, пытаясь остановить Героя - Плевать, - зло выплюнул Гарри и распахнул дверь. Оказавшись в кабинете, Гарри прожигающим взглядом посмотрел на посетителей. Они встрепенулись и подобрались. Переглянувшись между собой, они смущенно поприветствовали мистера Поттера, но, так и не услышав ответа, вжались в стулья еще глубже. Гарри Поттер был самой влиятельной фигурой в магическом сообществе, и уже это наводило на людей благоговейный страх перед ним, а то, что он был сейчас в бешенстве, совсем вгоняло их в ужас. - Немедленно. Покиньте. Этот. Кабинет, — отчеканив каждое слово, сказал Поттер. Мужчины сразу же подскочили и, схватив чемоданы, засеменили к выходу. - Все, — с нажимом сказал Гарри, взглянув на секретаршу. Та посмотрела мимо Поттера на своего начальника и, видимо, получив утвердительный жест, вышла из комнаты. Гарри запечатал помещение, выставил заглушающие заклинания и только после этого посмотрел на того, кто сидел в кресле. - Какими судьбами, Поттер? — растягивая слова, проговорил Малфой. — У тебя проблемы с налогами, или ты просто так решил распугать моих подчиненных? Оценивающим взглядом Гарри осмотрел Малфоя и про себя отметил, что тот прекрасно выглядит. За эти четыре года Драко повзрослел, но остался таким же прекрасным принцем. Плавные черты лица, цепкие глаза, которые не могут оставить равнодушным, слегка розоватые губы и платиновые волосы, игриво прикрывающие глаза цвета ртути. Малфой поднес руку к лицу и ладонью подпер щеку. Рукав соскользнул, обнажая белоснежную кожу запястья. У Гарри перехватило дыхание. Воспоминания нахлынули слишком стремительно. Гарри помнил, как при помощи обычной маггловской кисточки черными красками рисовал на этой белой коже свои инициалы... Поттер всегда любил запястья Малфоя... Настолько тонкие и хрупкие на вид, что использовать наручники или цепи было просто страшно. Только черные шелковые ленты, которые ярко контрастировали со снежной кожей. Гарри невольно опустил взгляд ниже и обомлел. Никакая мантия не могла скрыть грациозных изгибов тонкого тела. Поттер слишком хорошо их помнил... Гарри был готов прямо там истерично рассмеяться от досады. Четыре года. Четыре года они всячески избегают друг друга и стараются не попадаться друг другу на глаза. Оба надеялись, что так прошлое растворится в новых воспоминаниях. Зря. Оно было все так же свежо. Поттер видел по светлым глазам, что и Драко все помнит... Но сейчас было важно не это, и Гарри задвинул назад чувственные образы хрупкого юноши, спящего на белых простынях, и уверенно спросил: - Помнишь, мы расстались с тобой четыре года тому назад? - Малфой нервно сглотнул, но все же кивнул. Было видно, что Драко не ожидал подобного выбора темы. - И при расставании ты сказал, что никогда ничего ко мне не чувствовал, все, что между нами было, это лишь подростковые гормоны и желание попробовать запретное? Признавался, что любишь Асторию, а я тебя в постели не удовлетворяю? Помнишь? - И что? - взвинтился Драко. - Ничего из того, что ты перечислил, не преступление. - Значит, помнишь, - холодным тоном констатировал Поттер. - Помню, - напряженно подтвердил Драко, про себя опасаясь того, к чему может клонить Поттер. - Так какого черта оказывается, что у тебя есть от меня сын?! - взревел Гарри. - Скажи мне честно, ты вообще собирался об этом когда-нибудь сказать? Серые глаза пораженно распахнулись, и ногтями Драко впился в кожаные подлокотники. - Поттер... - еле слышно выдохнул Малфой, смотря на брюнета вытаращенными глазами. - Ты в своем уме? Волшебники не могут забеременеть. Это не сказка, в которой возможно все, а реальная жизнь. Гарри усмехнулся и прошипел: - Я в своем уме. И я знаю, что волшебники не могу забеременеть, - Гарри выдержал паузу, твердо смотря вглубь серых глаз, и потом хлестко выдал. - Но зато вейлы могут. Не так ли, Драко? - Не понимаю, о чем ты, - не слишком уверенно сказал Малфой. - Я не специализируюсь на магических существах. И вообще с этой темой не ко мне. Я ничего о них не знаю. - Да неужели? - глумливо спросил Гарри. - Хочешь сказать, что в тебе нет крови вейлы? Бред! - с рычащими нотами Поттер выплюнул последнее слово. - Я знаю, что ты вейла. Я знал это еще задолго до того, как мы в первый раз переспали. - Даже если и так! - выкрикнул Драко, сверля Поттера взглядом, - то, что я вейла, это еще не значит, что я от тебя тогда залетел! - Да, ты прав, - спокойно согласился Гарри. Малфой недоумевающе посмотрел на брюнета, и тот продолжил. - Точнее, был бы прав, если бы не то, кем являюсь я. - И кем же? - усмехнулся блондин. - Мальчиком-у-которого-все-как-не-у-людей? - с каждым словом Драко заводился все сильнее и начинал кипеть. - Думаешь, что раз ты всегда попадаешь в неординарные ситуации, то и тут не должно быть исключений? - Именно, Драко, не как у людей, - нейтральным тоном произнес Поттер и скрестил руки на груди. - Потому что я не человек. Моя мать не была магглорожденной. Она - наследная принцесса темных эльфов. Во мне течет эльфийская кровь, и именно благодаря ей я чувствовал в тебе вейлу - создание, сотканное из солнца и ветра. Гарри замолчал, потому что воспоминания вновь стали мелькать перед глазами. Поттер помнил то, как ненавидел Малфоя, буквально на клеточном уровне. Но понял он природу своей ненависти несколько позже, на курсе пятом, когда распознал в блондине вейлу. Солнечные дети. Легенда была слишком стара, поэтому мало что дошло до наших времен. Согласно ей, из сочетания солнечного света и дуновения ветра появлялись прекрасные создания. Красивые и ветреные. Соблазнительные вейлы, которые очаровывали всех своей внешностью. Поттер тогда лишь насмехался над этим, совершенно не замечая за лютой ненавистью, которая текла в его крови, привлекательности блондина. Пересмотреть отношение к Малфою его заставила одна лунная ночь. Гарри не спалось. Точнее, ему было страшно засыпать. В последнее время связь с Волдемортом часто давала о себе знать. Стоило Гарри только закрыть глаза, как он проваливался в сознание Темного Лорда. А тот, словно чувствуя это, начинал со звериной жестокостью убивать и расчленять магглов. Увидев это в очередной раз, Поттер вскочил посреди ночи. Его сердце билось, как испуганная птичка. Ополоснувшись в душе ледяной водой, Гарри оделся и, накинув мантию, ушел из гостиной Гриффиндора. Он даже не знал, куда бы пойти, а просто шел, доверяя инстинктам, и оказался около Астрономической башни. Поднявшись, Поттер сел на подоконник и стал смотреть на звезды. Внутри было холодно и пусто. То, что он видел глазами Лорда, вытягивало из него всю душу. У него не было даже желания повернуться и посмотреть на того, кто, открыв дверь, вошел внутрь. Впрочем, гость не заставил себя долго ждать. На противоположный край подоконника опустился Малфой. Будь Поттер в другом состоянии, он бы схватил слизеринца за шею и прижал к стене. Но сейчас... Гарри прислушался к себе и понял, что даже кровная ненависть не хотела просыпаться. Жестокость, которую чинил Лорд, не давала Гарри сил поддерживать озлобленность в своей душе. Поттер закрыл глаза и, тяжело вздохнув, подумал, что ему сейчас как никогда хочется чего-то теплого и светлого. Словно прочитав мысли брюнета, Драко раздвинул ноги Поттера и сел между ними. Дрожащими губами Малфой поцеловал Поттера и быстро отпрянул. Гарри в шоке посмотрел на блондина и даже не сразу понял, что изменилось в нем. Взгляд... В глазах - страх быть отвергнутым. Поттер пораженно выдохнул и дотронулся ладонью до щеки блондина. Драко вздрогнул, но потом все же прильнул к сильной руке. В следующее же мгновение Малфоя окружило золотистое свечение. Поттер усмехнулся, понимая, что видит сущность Драко. Малфой снял свои ограничения и выпустил вейлу на свободу. Гарри чувствовал аромат соблазняющих чар, но он не желал сопротивляться. Впервые за столько лет он захотел солнечного света, и тут, как нельзя кстати, появился Малфой, который просто источал его каждой клеточкой. Ну так зачем тогда отказываться от своих желаний? Гарри стремительно двинулся к блондину и впился в его губы. Поттер резким движением подхватил Малфоя и, спустившись с ним с подоконника на пол, стал с остервенением раздевать его. Малфой покорно позволял обнажать себя и со смирением терпел все грубости Поттера. А на них Гарри не поскупился. Он кусал, царапал Драко и вжимал его тело в себя до боли, до хруста. Малфой периодически поскуливал, но принимал поведение Поттера. Почувствовав, что он опять переходит за черту ненависти, Гарри сбавил обороты. Поттер стал покрывать нежными поцелуями все светлое тело, чем срывал томные стоны с мягких губ. Прошептав заклинание смазки, Гарри стал медленно погружаться в манящее тело. Драко вцепился ногтями в плечи Поттера, но ничего не сказал. Он лишь рвано дышал, пока Поттер заходил в него все глубже и глубже. Из серых глаз потекли слезы, и Драко закинул голову назад, надеясь так скрыть это от гриффиндорца. Не получилось. Гарри поцеловал подбородок блондина, и Драко посмотрел в зеленые глаза. Только когда их взгляды встретились, Малфой понял, что Поттер сделал это именно для того, чтобы увидеть влажный блеск в его глазах. Драко обидело такое желание Поттера, и он собрался было отвернуться, но Гарри поймал его губы своими и стал чувственно целовать. Драко задыхался. Все, чего он так хотел, сбывалось. Поттер стал неторопливо двигаться в нем, не прекращая поцелуя. Драко резко прогнулся, когда Поттер ударил по простате и, оторвавшись от губ Гарри, застонал в голос. Малфой окутал их золотым свечением, и Гарри понял, что все-таки даже на него чары имеют воздействие. Сознание Поттера начало затуманиваться, и он мог думать только о Малфое. Поттер закинул ноги блондина себе на талию и стал резче входить в него. Драко зашипел и положил ладонь Поттеру на грудь, тем самым прося остановиться. Гарри замер, ожидая дальнейших действий Малфоя. Драко закрыл глаза и попытался восстановить дыхание. Гарри склонился и стал языком не спеша играть с сосками Малфоя. Ухмыльнувшись, Драко посмотрел на темную макушку и запустил пальцы в непослушные волосы. Прикусив сосок и получив за это стон вперемешку с шипением, Гарри поднял голову и сквозь завесу темных волос посмотрел в глаза блондина. Драко шумно втянул воздух, увидев озорной блеск в зеленых глазах. Поттер расцепил длинные ноги и опустил их на пол. Гарри просунул ладони под лопатки Малфоя и резким движение поднял его. Крепко держа Драко, Гарри осторожно сел и усадил Малфоя сверху. Блондин смотрел на него ошалевшими глазами и дрожащими пальцами касался смуглой груди, но затем обхватил Поттера за шею и придвинулся ближе. Обняв одной рукой Малфоя за талию, Гарри резко прижал блондина к себе, тем самым заставляя Драко прогнуться и застонать. Гарри оставил невесомый поцелуй между клавишами ключиц и его руки, как змеи, заскользили по тонкой спине. Малфой несильно качнулся вперед и сжал внутренние мышцы. После такого Поттер, может быть, и сдержался бы, но Малфой посмотрел на него настолько порочным взглядом, что у Гарри сорвало крышу. Он скользнул ладонями на плечи Малфоя, таким образом удерживая блондина, и стал в нем двигаться резкими толчками. Драко вскрикивал и стонал, губы не слушались, но он пытался целовать Поттера. Когда Гарри особо сильно проехался по простате, Драко прогнулся и уже сорванным голосом вскрикнул. Волосы и глаза блондина светились серебром. Поттер не знал, то ли луна так обрамляет страстную вейлу, то ли это еще какая-то соблазняющая уловка. Отвлечь Поттера от этих размышлений Драко не составило труда. Малфой бережно, самыми кончиками пальцев взялся за лицо Гарри и наградил его невинным, но таким личным и интимным поцелуем. Смотря в светлые глаза, Гарри слегка прикусил нижнюю губу блондина и вернул ему такой же легкий поцелуй. Щеки блондина еще больше заалели, он крепче обнял Поттера за шею и максимально близко прижался телом к нему. Руки Гарри скользнули вниз, теперь удерживая блондина за бедра. Драко тихо захныкал от того, насколько тугой узел закручивался у него внутри. Гарри просунул руку к члену блондина и стал ласкать его, и чем дальше, тем Поттер все наращивал и наращивал темп. Драко не успевал дышать, он не попадал в ритм Поттера и просто задыхался. Хватая воздух урывками, Драко что-то шептал на языке вейл. Дойдя до пика, Поттер впился пальцами и ногтями в беззащитные бедра. Повинуясь инстинктам, Малфой вскрикнул и, уткнувшись Поттеру в волосы, с силой сцепил зубы. Так он сдерживал крик из последних сил, но когда Гарри довел его до оргазма, Драко все же разжал зубы и судорожно и протяжно застонал. Малфой обмяк в сильных руках, не имея сил даже на то, чтобы посмотреть на Поттера. Гарри обхватил блондина и лег на пол, потянув Драко за собой. Поттер почувствовал, как он выскользнул из Малфоя и как пара капель спермы вытекли из Драко и, соскользнув с белой кожи, попали на Гарри. Но Поттера совершенно не волновала необходимость применения очищающего заклинания. Его заботил только блондин, который отключился и уже мирно спал на его груди. Поттер провел пальцем по губам Малфоя так нежно и осторожно. Его ресницы дрогнули. Гарри убрал руку, не желая разбудить его, но повторил снова. Драко вздрогнул всем телом, напрягся, прижался крепче и расслабился. Гарри невольно улыбнулся, увидев улыбку на нежных, искусанных, но сладких-сладких губах. Поттер невесомо поцеловал светлые волосы, приманил мантию и, укрыв ею слизеринца и себя, тоже отправился в царство Морфея. Проснулся Поттер от того, что солнечный свет бил в лицо. Гарри поморщился, но все же, разлепив глаза, сел. Поттер осмотрелся и с досадой отметил, что Малфоя с ним нет. Поттер посмотрел на солнце и грустно усмехнулся. Теперь у него есть Солнце. Но только оно ушло, и на его месте появился большой красный самозванец. В дальнейшем персональное Солнце Поттера светило ему каждую ночь в течение шести месяцев. Но где-то за месяц до победы над Волдемортом, Драко сообщил Поттеру об их разрыве. Гарри тогда без скандала отпустил Малфоя, но после его ухода вдребезги разнес Выручай-комнату. Когда гнев спал, Гарри проплакал всю ночь, осознавая, что все же проклят солнцем. Поттер встрепенулся, возвращаясь из воспоминаний в реальность, и, посмотрев на блондина, мысленно сравнил того Малфоя, который изменил его жизнь, и того, который сейчас сидел перед ним, и понял, что ничего не изменилось. Это все тот же Драко — единственное небесное светило, которое он любит. Гарри грустно усмехнулся и продолжил рассказ, глядя на притихшего Малфоя. - Сегодня мой первенец должен был вступить в наследие, но род отказал его принять. А знаешь почему? - Потому что кровь Уизлетты слишком омерзительна? - пытаясь язвить, пробубнил Драко. - Нет, потому что они сказали, что это мой второй сын, - не услышав ничего в ответ, Гарри добавил. - Не первенец, Драко, не первенец. - И что с того? - разведя руками, спросил Малфой. - Все знают, что в школе у тебя была бурная жизнь. Ты переспал там с половиной девушек. Любая могла от тебя забеременеть. Так что не факт, что этот ребенок должен быть у меня. - Факт, Драко, факт, - не выдержав, прошипел Поттер. - У королевских династий существует древнее заклинание, которое не позволяет появляться нежеланным детям. Так я даю указания своей эльфийской магии, и она заботится о том, чтобы никто не забеременел от меня без моего желания. Да, у меня была бурная жизнь в Хогвартсе, - подтвердил Поттер, уверенным и цепким взглядом держа внимание серых глаз. - Но на всех тех, с кем я спал, я выставлял этот запрет, - Гарри замолчал, но потом продолжил тоном, которым раскрывают самые сокровенные тайны. - Кроме тебя... Я никогда не давал магии права блокировать возможность появления у нас детей. Не спрашивай, зачем я это делал. Я не смогу ответить. Сам не знаю. Наверное, меня безумно возбуждала вся эта ситуация, которая складывалась: ты знал, что ты вейла, знал, что любая наша ночь может иметь для тебя вполне определенные последствия, но все равно приходил каждый вечер, провоцировал меня на то, чтобы я трахал тебя ночи напролет, ты настаивал, чтобы я всегда кончал в тебя... И мне нравилась даже мысль о том, что у тебя под сердцем может быть мой ребенок... Наш. Наверное, поэтому я тогда и делал для тебя исключение. Так что тут нет вариантов, Драко, - Гарри заметил страх в глазах цвета ртути, но самый важный вопрос все же задал. - Скорпиус - мой сын? Малфой сидел бледный и ошарашенный. Он понимал, что Поттер загнал его в угол, тут и правда нет других вариантов... Отпираться уже бесполезно. Драко опустил голову и еле слышно выдохнул: - Да... - Почему? - неторопливо и умоляюще спросил Гарри. Он не знал, о чем именно спрашивает, это просто был единственный вопрос, который крутился в его голове. К горлу Драко подступил колючий ком и, подняв на Поттера полные боли глаза, дрогнувшим голосом он выкрикнул: - Потому что я люблю тебя, придурок! Драко откинулся в кресле и, оперевшись локтем на подлокотник, ладонью закрыл рот. Поттер замер, не в силах пошевелиться, но стоило ему только увидеть, как из сомкнутых глаз блондина капнула слеза, он сразу же обогнул стол, развернул кресло Драко к себе и сел перед ним на пол, положив руки тому на бедра. - Драко, - тихо начал Поттер. Он дотянулся до лица Малфоя и пальцем смахнул блестящую каплю. Серые глаза распахнулись и посмотрели в зеленые. - Я тогда не понимаю, почему ты ушел от меня. Мы же могли сейчас быть вместе и... - В том-то и дело, что не могли бы! - горько ответил Драко. - Хочешь правды? Хорошо. Я расскажу тебе. Все расскажу, - сказал Драко, рукавами мантии вытирая катившиеся слезы. - Видит Мерлин, как я тебя ненавидел после того, как ты отказал мне на первом курсе. Я никогда и никого так не презирал. Только тебя. Но когда на четвертом курсе я стал понимать, что кроме ненависти у меня есть к тебе другие чувства... - Малфой сглотнул, - абсолютно противоположные... меня окатил ужас. Я пытался вытравить это из себя, ища утешение в еще большем высмеивание вашего золотого трио, но все было без толку. На последнем курсе я сдался... я больше не мог отрицать своих чувств, - Драко несколько секунд молча смотрел во внимательные зеленые глаза и затем продолжил. - К тому моменту я знал, что ты бисексуал, и в моей голове появился план. План, как получить от тебя куда больше, чем то, на что я вообще мог рассчитывать. Мне нужен был ребенок. Твой ребенок. Я знал, что мне будет по силам соблазнить тебя. Я не сомневался, что ты не откажешься провести со мной ночь. По идее, я должен был забеременеть. Потом сказать тебе, что эта ночь была ошибкой и чтобы ты про нее забыл. Затем в срочном порядке жениться на Астории, уехать с ней во Францию, чтобы быть подальше от наших родственников. Там промыть ей мозги, чтобы считала себя беременной. И после рождения ребенка она признала бы, что это наше дитя. План был безупречен! Но ты же Поттер! - с горечью протянул Драко. - Откуда мне было знать, что ты темный эльф?! Будь ты человеком, я бы забеременел сразу, я для этого все сделал, а вот дети у разных видов магических существ — это редкое явление. Я был поражен, когда после той ночи на Астрономической башне у меня не было ребенка. Поэтому мне пришлось идти к тебе снова. Я был близок к безумию: меня убивало, что ты рядом, целуешь, ласкаешь, шепчешь слова любви... мечта так близко, но ей не суждено сбыться. Ты уничтожал меня каждую ночь. И так на протяжении всех наших шести месяцев. И когда я наконец понял, что беременный, то сразу с тобой порвал. Ты даже не представляешь, как это было больно! Была бы это одна ночь, я бы пережил, но шесть месяцев купаться в твоей любви, а потом все разрушить... я думал, что умру. Единственное, из-за чего я выжил, это был наш сын. А дальше я сделал так, как хотел. Официально это ребенок Астории. Закончив, Малфой вновь вытер слезы и прикрыл ладонью рот, сдерживая эмоции, рвущиеся наружу. - Ты так и не ответил, почему у нас ничего бы не получилось. Ты же знал еще тогда, как я тебя люблю... Драко... - Гарри!!! - раздраженно вскрикнул Драко. - Разве ты сам не понимаешь? Тут все против нас. Ты - герой, я - сын Пожирателя, от тебя ждут семьи как символа счастья, от меня - как символа исправления. Мы оба парни, а это не маггловский мир, где такое чуть ли не норма. Это волшебный мир. Да, многие не брезгуют любовью к своему полу, но создавать однополые семьи... это хуже убийства, потому что фактически такие браки уничтожают возможность рождения детей с магическими способностями, - Поттер хотел возразить, но Драко ему этого не дал, предугадывая вопрос. - Хочешь сказать, что у нас-то с тобой дети могли бы быть? Верно, но тогда бы нам пришлось рассказать о моем происхождении, точнее, о наших происхождениях. И это бы общество точно не приняло. Наша жизнь бы стала адом. А так... я получил от наших отношений самый дорогой подарок. Драко трясло от эмоций, бушующих в нем. Он тяжело дышал, и дрожащими пальцами вытирал невольно катившиеся слезы. Поттер смотрел куда-то в сторону, и между ними повисло молчание. Не тягостное, а какое-то... задумчивое. - Больше ты от меня не сбежишь, - твердо сказал Гарри, поймав взгляд серебряных глаз. - Не получится. Поттер потянулся наверх и поцеловал Малфоя. Языком Гарри раздвинул соленые от слез губы блондина и стал дико и страстно его целовать. Он не делал этого долгих четыре года, и сейчас у него было только одно желание: насладиться этими губами сполна. - Гарри... а если они о нас узнают... - спросил Драко, переводя дыхание. - Пускай. Семьи мы создали, детей родили, а про происхождение им знать не обязательно. А то, что мы вместе, они как-нибудь да переживут. - А если и не переживут, то и не жалко их, - фыркнул Драко, обнимая Поттера за шею. - Правильно, - усмехнулся Гарри. - Но твой народ... Он должен ненавидеть меня... Как и ты... - Думаю, подарив мне вас, солнце достаточно извинилось перед моим родом за свой поступок. - Вашим родом, - подчеркивая это, повторил Малфой, - но ведь есть еще и другие эльфы, которые ненавидят вейл. - Им придется смириться с тем, что их король влюбился в дитя света и что в наследнике есть лучик солнца, - Поттер замолчал и, нежно коснувшись губ блондина, продолжил. - Думаю, настало время что-то менять. Эта обида глупа и стара. Ну так и зачем тогда ненавидеть солнце, когда можно наслаждаться его сказочными дарами? The end.