Шестисотый.

Николай Еньшин, как можно понять из его имени был человеком мужского пола. Ориентация классическая. Так же он был студентом местного строительного ПТУ и не хотел идти служить в армию. От неё, родимой, он откосил по зрению и прочим причинам в лице знакомых своих родителей в службе здравоохранения своего города, наделённых специальными полномочиями, помогающими в таких случаях. Глаза – 2 штуки, уши – 2 штуки, полный набор конечностей и прочих органов. Рост средний, глаза карие с вкраплением тёмно-зелёных полутонов у самого зрачка и везде чёрные курчавые волосы, почти везде. Такой внешний вид имеют люди разных национальностей и разных подданств. Однако, Николай был человеком национальности русской с добавлением разных пикантных смесей, уходящих своими корнями в глубь истории. Николай вёл свой зелёный «маскарад» через бурные грязи весенних русских дорог словно танк. Хлипкие колёса месили глинозёмы и чернозёмы, шлифовали воду и буксовали со страшной силой. Но упорный студент давил на рычаги, щёлкал тумблерами и судорожно рвал штурвал своего вездехода. «Даёшь, километр, сука!» - кричал Николай. Бедный «москвич» ревел, но километр давал. Давал и два, и три… в час. Лесная трасса, развороченная гусеничными тракторами простых селян, УАЗиками участковых и егерей, и «лендровером» директора местного колхоза, к огромному облегчению подошла к концу. Николай увидел хлипкие глинобитные хижины местной пост-крестьянской прослойки. Из хижин выглядывал местная пост-крестьянская прослойка в лице двух пьяных морд и злобно скалила гнилые зубы. «Ублюдочные алкоголефилы» - с негодованием подумал про себя Коля и резко крутанул руль. «Маскарад» затрещал, но смог преодолеть последнюю огромную яму, наполненную бурой жижей и прочими экскрементами всяческих диких и домашних зверей. Дорога в самом посёлке была лучше, так как здесь недавно перевернулось несколько КАМАЗов с щебёнкой. Кто их перевернул знают, наверное, только лесные духи и страховые агенты, но прочные камешки смогли укрепиться на небольшой главной улице деревни, тем самым не дав второй проблеме России распространиться на этой территории. Это был, конечно же не асфальт, но и не адская трясина, через которую пробивался маленький зелёный автомобиль с Колей внутри. «Пук» - сказал двигатель «москвича» и перешёл на вторую скорость. Двигатель объёмом один и пять десятых литра, в семьдесят пять лошадиных сил сдох на сто двадцать восьмом метре щебёночного тракта. - Двадцать два! - воскликнул Николай. – Сорок шесть! Три тысячи пятьсот восемьдесят четыре! Два! Два! Два! Нули в четвёртой степени! Николай не любил матерные слова, они загрязняли Великий и Могучий (спорный вопрос – прим. пис.), поэтому когда ему хотелось ругаться или грязно ругаться, он говорил цифры. - Сто двадцать три! Восемь! Восемь плюс десять! - на этом Николай остановился и вышел из машины. Николай знал зачем он приехал в деревню Трияйцево, что недалеко было от села Мутантово, что чуть ниже речки Трипяти. Здесь у него жил один кореш – Лев. Лев был уникальным человеком. Большой наркоман и настоящий мачо, он к тому же был ещё и символом местной волейбольной команды. Как вы можете догадаться символ этой команды был – каракатицей, шучу я, шучу! Это был бобёр. Зелёный бобёр с синим хвостом. Так вот, Лев был эксцентричным молодым человеком. Костюм бобра, он одевал не только во время тайм-аутов, но и на свидания с девушками, коих были табуны превеликие. Курил он только трубку. Табак ненавидел. Толкиенистов считал мажорами, а милицию называл не иначе как «люди в сером», «серые люди» или просто «серюки» (агентов ГАИ он величал «синюками»). Он считал Деда Мороза своим отцом, а мамой он считал, отнюдь не Снегурочку. Скорее всего это была Барбара Стрейзенд, но Николай подозревал, что на самом деле Лев был бракованным клоном Джима Керри у которого внезапно случился паралич всех лицевых мышц во время очередного ыуэу-монолога. Лев был человек – загадка. Рассказать всё об этом человеке просто невозможно. Это равнозначно тому, чтобы рассказать всё о чём думал Сальвадор Дали вкупе с Михаилом Прохановым – сиречь бесконечный поток абстрактного и непознаваемого, дичь всякая, и прочие проблемы сексуальных меньшинств стран с нетрадиционной эмиграционной политикой. Лучше посмотрите кинокартину с Джонни Деппом в главной роли «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» - вы получите более полное представление о досуге Льва и его друзей. Дом Льва был где-то на противоположном конце Трияйцева. Николай, поблуждав часик по местным хуторам без труда его нашёл. За всё время пребывания в деревне он не видел ни одного местного жителя. Не считая двух первых рож на въезде в населённый пункт. Да и две дохлые коровы около местного клуба живости деревеньки не добавляли. Но Николая сии инсинуации (красивое слово, нужно посмотреть в словаре его значение) не волновали. Николаю нужен был Лев и его обещанный план. Лев говорил, что его план ещё круче чем план Путина, а план Медведева ему и в подмётки не годится. Николай вдохнул свежий деревенских воздух, наполненный ароматами гнилого навоза, двух дохлых коров и прочих миазмов, исходящих от старой хижины местного пастуха и его чуть не вырвало. Николай судорожно накапал на носовой платок немного эфира и зажал им рот и нос. Пара вздохов и Николай пришёл в норму. За недолгое пребывание в Трияйцево он уже успел пару раз вдохнуть эфирчику, так что ноги у него уже давно были ватными, а голова пыталась улететь в небо, подобно воздушному шарику. - Четырежды восемь, если я вру, но мне кажется, что… - только и смог проговорить Николай. Потом, постояв минут пять перед калиткой домика Льва он ещё несколько мгновений вспоминал, что ему кажется, но мысль вылетела из головы и была уже где-то в районе речки Трипяти, наливаясь ядом и радиацией. - Два, - вымолвил Николай и потянул за ручку калитки. Та со скрипом попыталась открыться, но не смогла и просто упала перед парнем в густую траву. Николай немного пошатываясь вошёл в проём. Тропинки к дому Небыло и он стал просто ломиться сквозь высокие заросли сорняков, лопухов, репейников и прочих малин с вишнями. Какая досада. Приятеля Николая в доме не оказалось. Оказывается его здесь не было уже лет пять-шесть. Николай это узнал по горке писем, бандеролей и всяческих бумаженций с местной почты, лежавших около ржавого почтового ящика. Письма все разбухли от влаги и пожелтели, на многих уже нельзя было разобрать адрес отправителя. Среди кучек спама и любовных писем, Николай разыскал парочку денежных переводов на смешные суммы и одну небольшую посылку с тремя дырочками по бокам. Николай недолго думая спрятал квитанции на переводы в карман брюк и приступил к вскрытию посылки. Швейцарский нож и немного усилий – посылка открыта. Но то, что Николай там увидел, было довольно удручительно(!). Наверное кто-то из родственников Льва был заядлым собаководом и решил порадовать Лёву породистым щеночком. То, что осталось от бедной псинки могло порадовать разве, что сумасшедшего маньяка некрозоофилической наклонности или археолога из будущего. Лёва при всей своей странности не тянул ни на того, ни на другого. Николай подробно изучил останки и заключил, что собачке пришлось какое-то время питаться своими задними лапками, так как из коробки она выбраться была не в состоянии. Наверное ей было больно, подумал Николай и зашвырнул коробку подальше в кусты. Больше ничего интересного среди кучи почты Николай не нашёл. Он уже собирался уходить, но любопытство не дало ему покинуть Трияйцево не обследовав перед этим дом. Николай обошёл хлипкий домишко вокруг и не найдя лучшей точки проникновения полез в форточку. Две дырки на брюках и синяк на подбородке при падении – цена прохода в дом Льва. Николай огляделся. Дом состоял всего из одной комнаты. Чердака и подвала не было. Окно было одно, дверь тоже. Комната была квадратная размером шесть на шесть метров. Высота потолка была около трёх метров. Пол был деревянный. - Жуть, - сказал Коля оглядывая странную меблировку. Меблировка была действительно странной. Она состояла из гнилых плинтусов, старой ржавой пружинной кровати с нагромождением гнилых склизистых (бэ-э…) матрацев на ней, двух шатких табуреток им. Св. Анатолия и нескольких грубых досок, разбросанных по периметру комнаты. Всё это дополняли обои из старых газет («Пионерская борька» и прочие кадавры советской журналистики за промежуток 1956 – 1972гг.), местами эти газеты были оборваны, а местами и заблёваны. Заблёваны, преимущественно, снизу, но и сверху виднелись расписные подтёки. Канализации нет (привычно), электричества нет (обидно), водопровода нет (логично), газа тоже нет (и не нужно), не было даже Интернета, радио, кабельного телевидения и телефона. Николай был в шоке. Так же очень красноречиво были расставлены на подоконнике, вдоль стен, под кроватью, на табуретках и прочих плоскостях пустые бутылки из под изделий винных и ликероводочных заводов СССР и стран ближнего и дальнего зарубежья. Тут же были изглоданные сухие скелеты обитателей морей и рек, засохшие куски хлеба, пара монолитных, не уступающих прочностью граниту сырков и ржавая керосиновая лампа. Она одиноко валялась в углу на груде пустых консервных банок и сырых мятых полотенец. На лампу из щели в прохудившейся крыше капала дождевая вода, скопившаяся там ранее в пустотах между листами шифера. Звук монотонно падающих капель был единственным звуком в хибаре и действовал Коле на нервы, поэтому он взял один из плавленых сырков и запустил им в лампу. Лампа разбилась и капли стали падать на тряпочки. Стало тише. Коля ухмыльнулся. Ещё раз огляделся вокруг, вышиб ногой дверь и ушёл. Много позже на заднем дворе того дома были найдены останки двенадцати человек, погребённых на глубине двух метров в плодородном трияйцевском чернозёме. Все они умерли насильственной смертью, причём не по своей воле. Это очень озадачило местные милицейские отряды и возмутило остальных трияйцевцев. Мутантовцы тоже возмущенствовали. Следствие привело следователей и бойцов ОМОНа прямиком к зелёному бобру с синим хвостом, который утверждал, что он лев. Судмедэксперты провели судмедэкспертизу и выяснили, что перед ними всё-таки зелёный бобёр с синим хвостом и Лев был заключён стражниками под стражу. Через год судебных разбирательств убийца и маньяк был осуждён и выехал на место своего тюремного обитания. Где через неделю погиб от голода. Так как кормили его исключительно ветками и прочими поленьями. Тело было предано огню, а пепел был зарыт в двух километрах от села Мутантово на Скотном лугу. Смысл сего рассказа был потерян давным-давно и найти его может только очень альтернативно одарённый человек. Кстати, на внешней стороне дома, что выходила к яме с трупами белой краской было написано: 600. Такой вот дом. Шестисотый. Март 2008