Благословение

О том, что Хисаги Шухей и Мацумото Рангику наконец-то начали встречаться весь Готей гудел около месяца, пока новизна события не стала сходить на нет. Сначала все удивлялись, что почти сломавшаяся после смерти Гина Мацумото решилась вообще согласиться на какие-либо отношения, потом критично стали делать ставки, когда же эти двое разойдутся, а когда поняли, что эти двое решили серьёзно и насовсем, то сдались и оставили их в покое. Иногда только вспыхивали то тут, то там среди рядовых огоньки-сплетни, но и те быстро гасли под полным отсутствием достоверных доказательств и осуждающими взглядами старших офицеров. Люди же более приближенные были искренне рады и за успокоившуюся и, казалось, даже нашедшую свое место в жизни Рангику, и за сверкающего, как полы в поместье клана Кучики, Шухея. Зрелище едва ли не за ручки держащейся, гуляющей по Готею парочки стало настолько привычным, что для всех было самим собой разумеющимся, что на новогоднюю гулянку офицерского состава, которую традиционно проводили в бараках одиннадцатого отряда, они заявятся вместе. Ни Мацумото, ни Хисаги ожидания товарищей обманывать не стали и пришли, да еще и с бонусной выпивкой. Тут же были встречены радостными недружными возгласами и поздравлениями, усажены, напоены и уведомлены о том, что капитана Зараки на вечеринке не будет, потому что он успел разнести одну из улиц Готея еще даже до начала всеобщего веселья и что ближе к двум ночи обещала подойти Йоруичи с каким-то очень крутым алкоголем с грунта. Рангику известию про Йоруичи обрадовалась, Шухей горестно вздохнул, и все пошло по второму кругу. Через несколько часов Мацумото, привалившись к стенке и пьяно хихикая, наблюдала за бравыми офицерами, почти всех из которых вывел из строя коварный алкоголь. Кому-то, как Шухею, для того чтобы начать молча побулькивать в сторонке от главной пьянки хватило и пары глотков, кого-то добило ядреное пойло, которое таки прихватила с собой Йоруичи, но трезвых и адекватных в их строю уже не осталось. Но Рангику была уверена, что такая ерунда доблестных синигами не остановит. Мацумото тихо фыркнула бредовости своих мыслей, а ее взгляд тем временем как-то сам собой вернулся к Хисаги. Хисаги. Шухей. Смелый, надежный, почти родной уже. Тот, с кем ей было приятно проводить время, тот, который с ответственностью подходил к любому поставленному заданию и с удовольствием выполнял почти все ее просьбы, тот, с кем было о чем поговорить за чаем в свободное (и даже не очень свободное) от работы время. Только вот молчать с ним было не о чем. Ну да ничего, это придет со временем, надо только подождать, а ждать Рангику умеет, лучше всех девушек Готея, пожалуй, умеет. Зато сердце уже не сжимается судорожно, и дышать легче, и улыбаться она стала почти по-настоящему, а не той улыбкой, от которой Хицугая поджимал губы, неумело скрывая волнение, а Момо только вздыхала, растерянно и грустно. Только вот сны все еще снились иногда всякие, когда просыпалась в слезах и на душе весь день потом кошки скребли, но сны это такое, это тоже пройдет, да и забыть о них легко, когда рядом есть кто-то, кто может поддержать уже даже своим присутствием. Не только Хисаги, но и ее капитан, и друзья, и даже весь отряд иногда, и только небо знало, насколько глубоко Мацумото была благодарна им за все это. Рангику тряхнула головой, и, заметив, что Ренджи, сидящий напротив, протягивает ей пиалку с сакэ не одной рукой, как положено, а тремя, решила, что с нее на сегодня хватит. Потянулась к локтю пристроившегося тут же Шухея, прикоснулась ласково к рукаву: - Проводишь меня? - Конечно, - тот даже подняться сам смог. Улыбнулся, хмельно и галантно, протянул даме руку, помог встать. По нему было видно, что он бы давно с радостью ушел отдыхать куда-то в более тихое и спокойное место, но оставлять Мацумото одну не мог и не хотел. Уже почти перед входной дверью Рангику смачно чмокнула Хисаги в сладкие от выпивки губы и отправила домой, отсыпаться, оговорившись плохим самочувствием и разтроением в глазах. Шухей и сам не особо рвался оставаться – его мутило – пообещал только навестить утром, проверить как она, и ушел, пошатываясь, к себе. Помахав бедолаге рукой, Рангику решила, что не будет расстраиваться, если он обещание не выполнит, и поспешила в спальню. Не раздеваясь, так и упала на футон, заснула почти сразу же. Ночью ей снова снился Гин. Снилось, что она спит, положив голову к нему на колени, а он гладит ее по волосам, осторожно, нежно, как будто она – самое нужное и ценное из всего, что у него есть. И целует, целует, целует губы, глаза, щеки, лоб, отчаянно, солено, будто в последний раз. - С Новым годом, милая, - шепчет он тихо, улыбается грустно и ласково. – С новым счастьем.