Взгляд по ту сторону экрана.

      - Сюда, пожалуйста, мисс Эвердин, – прерывает мою апатию вошедший капитолиец, махнув рукой в сторону коридора.       Неприятно, когда тебе начинают указывать в собственном доме, однако мне хватает ума промолчать. Перед уходом оборачиваюсь, чтобы осмотреть свою комнату. Вчера вечером, был парад трибутов, сейчас - почти ночь. За эти сутки я успела обдумать все варианты развития разговора с президентом Сноу. То, что он понял - я приходила не к Цинне, понятно как день. Дед не глуп для того, чтобы просто не сопоставить факты - сначала я прошу помощи для дистрикта-12, а после появляюсь в ложе их группы поддержки на параде. Он не наивный обыватель, которого так легко можно обвести.       – Входите, – произносит мой провожатый.       Холодная резная ручка поворачивается под моими дрожащими пальцами, и я оказываюсь внутри. За эти несколько дней я бывала в этом помещении столько же, сколько и всю предыдущую жизнь - два раза. Я, к счастью, обычно здесь не частый гость.       Президент читает толстую книгу в кроваво-бордовом переплете. Такие ассоциации навивает завсегдатай здешний запах - белые, цветы и бордовая жидкость стоят перед глазами ассоциативно. Он словно и не ждал меня, хотя сам недавно вызвал на ковер.       - Полагаю, ты понимаешь, по какому поводу я хочу поговорить. Присаживайся, пожалуйста. – положив книгу на угол, он указывает ладонью на кресло напротив. Нерешительно отхожу от выхода и присаживаюсь. Как ни странно, страха нет.       - Я не хотела никому доставить неприятности, - от чего-то сразу начинаю оправдываться я. Атмосфера какая-то…располагающая к мольбам и разъяснениям. Наверно, над этим мучился не один дизайнер столицы.       - Охотно верю, - чуть поднимает плечи президент. Все его движения постоянно скованны и не окончены, - но, тем не менее, ты все равно поступила не обдуманно.       - Ты же помнишь Цинну? Мой стилист, ты сам мне его нанял, - пытаюсь сама поверить в ложь, - он мне как часть семьи, я не могла не поддержать его.       - Давай договоримся не врать друг другу. Я ведь никогда от тебя ничего не скрывал, - его глаза ехидно улыбаются.       А лучше бы скрывал. Я, и правда, с детства знала обо всем. Знала о казнях, голодных играх, смертях, болезнях, о бедности в дистриктах. Мне кажется, тот объезд округов был направлен больше не на знакомство жителей со мной, а на мое осведомление. Он то думал, что я пропитаюсь ненавистью к этим бедным городам, к неудачливым работягам, но… это была первая в жизни ошибка нашего не промахивающегося властителя. Поверить в меня, как в продолжательницу рода, коим не стал мой отец, было ошибкой.       - Скажи мне, Китнисс, почему ты до нынешнего времени была в безопасности? - постукивает по столу худощавыми пальцами дед. Теперь, похоже, он ждет ответа. Но я не знаю, что сказать. Не знаю, чего от меня желает президент, и какой ответ действительно правилен.       - Потому что ты была не досягаема, - видя, что я не найду ни одного варианта, он говорит разгадку, - о тебе слышали, тебя знали и видели. Но никто не замечал твоих слабостей, даже я о них лишь догадывался. Теперь ты уязвима, Китнисс. Так что, готовься к худшему.       - Я не боюсь смерти или пыток, - решительно говорю я. Откуда только эта уверенность взялась?       - Чтобы до тебя, наконец, дошло, приведу пример. Малютка Прим сейчас самое беззаботное существо в этом дворце. Не правда ли, это прекрасно, жить в сказочных мечтах о будущем? - внутри все наполняет липкий холод и страх, будто кто-то вот-вот начнет резать по живому, - но что случится с ангелочком, если ей чуть потреплют крылья?       Душа обрывается. Это конец, и я разбиваюсь о дно этой пропасти. Утенок - самое важное в моей жизни. Раньше я думала, что у президента не хватит желчи тронуть родное, тем более такое беззащитное существо. Думала и заблуждалась. Теперь и я ошиблась в нем.       - Что я должна сделать? - мой голос звучит железно и хрипло, как после истерики. Внутри я давно сошла с ума, внутри я бьюсь в асфиксийных конвульсиях и единственное желание сейчас - оградить от всего этого Примроуз. Только не она. Только не мой утенок.       - Успокоиться и ждать, - безучастно констатирует родственник.       Огню моего разрушенного мира больше нет места внутри - я переполнена, а он рвётся наружу:       - Чего ждать? Чего ждать? - кричу я, откидывая стул назад и резко вставая. Президент Сноу лишь чуть посмеивается, я слышу это сквозь звон в ушах.       Как я могу кому-то помочь, если я себя защитить не в силах? При том, что себя я вижу двадцать четыре часа в сутки, а Пит или Прим? Их безопасность не подвластна мне. Если хоть кто-то из моих родных и знакомых умрет - любой труп повиснет на моей совести. Я же внучка самого президента. Китнисс Эвердин. Теперь уязвимая Китнисс Эвердин.       Мою истерику быстро замечают миротворцы, оперативно отволакивая меня к выходу.       - Нет, нет, мы не закончили! - кричу я изо всех оставшихся сил и бью ботинками о пол. Запах крови ударяет с новой силой - у меня разорвано плечо.       Последнее что я слышу:       - Закончили. - А дальше провал. Иголка с успокоительным и ватная пелена перед глазами.       Я отравлена змеиным ядом из клыков президента Сноу, не в силах теперь ничего изменить, нахожусь в аморфном состоянии покоя. А вокруг решаются судьбы людей, чьи жизни поставлены под вопрос по моей вине.       - Китнисс? - слышу обеспокоенный голос сестры. Присутствие Прим помогает быстрее выйти из транса.       - Сколько сейчас времени? - я и понятия не имею, долго ли пролежала под морфлингом, и что было все это время вокруг. Такое наказание меня пугает.       - Ты спала два дня, - тревожно смотрит на меня Прим, - дедушка сказал, что тебе нездоровилось, и врач ввел тебе дозу успокоительных и обезболивающих.       Двое суток? Значит уже завтра смотр умений трибутов.       - Ты в порядке?       - Да, - вполне уверенно говорит Прим. Ну и, слава Богу.       Я еще слаба после принудительной отключки, поэтому завтрак "приходит" мне прямо в комнату. На удивление сестры, съедаю большую порцию супа-пюре и не отказываюсь от десерта. Это тоже некое выражение протеста со стороны моего организма. Я не должна набирать лишний вес - это в столице не модно. Все едят от пуза, а потом пьют рвотное или того хуже- откачивают жир за бешеные деньги. Я не следовала правилам, пока однажды мне насильно не прочистили желудок. Меня мутило еще пару дней, а о еде было и думать противно. Все бы ничего, но мне было всего тринадцать лет. Всего тринадцать! Я и думать не думала о какой-то фигуре, тем более, когда по телевизору то и дело мелькали хиленькие измученные трибуты с торчащими ребрами. Но после угрозы удаления «лишних двух килограмм», я смирилась и стала сама придерживать массу тела. Услышал бы кто, живущий дальше Капитолия, изрядно посмеялся бы. Бояться набрать пару лишних грамм? Да для обычных людей это несбыточные мечты!       После обеда ко мне приходит Гейл. Оказывается, он навещал меня, пока я лежала под наблюдением сестры.       - Привет, юный врач, как Китнисс? - слышу я голос входящего.       - А ко мне, что, обращаться уже не надо? - искренне радуюсь я, завидев друга.       - Китнисс?       - А что, меня уже списали со счетов? - слегка смеюсь, но сразу прекращаю, почувствовав боль под грудью.       Гейл крепко обнимает меня и садится рядом, взглядом требуя объяснений. Я нехотя рассказываю ему о разговоре с президентом и угрозах в сторону сестры. Гейл тревожно осматривает мое плечо - рана зашита, но при любом движении руки, следует боль и неприятные ощущения.       Изначально я не хотела посвящать Гейла в свои планы и проблемы, но он мой единственный друг, а мне как никогда нужна поддержка.       - Почему ты не рассказала раньше? - откидывается на спинку стула Гейл. В голосе слышится обида.             - Это мои проблемы.       - Но я твой друг, ты обязана была!.. - он обрывается, поняв, что погорячился, - извини.       - Да ничего, - сдуваю волосы с лица, и прочёсываются копну пальцами, - я действительно должна была сказать.       Между нами всегда были мелкие ссоры. Два таких взрывных человека просто не могут ужиться спокойно. Постоянные споры, громкие обсуждения, а виной могли стать разные точки зрения или просто недомолвки. Но только не во время охоты - тогда мы единое целое, а дичь - наша цель.       Наши вылазки должны были быть ограниченны, но если сверхурочно подстреливать пару тушек для персонала, то они могут прикрыть. Им платят довольно мало - главное преимущество в их работе это проживание в самом огромном дворце страны.       Мы молча садимся перед экраном, чтоб хоть немного посмотреть на тренировки трибутов. Обычно, на этом этапе уже видны примерные шансы - кто-то с легкостью проходит все испытания, а кто-то явно не умеет ничего, кроме как худо-бедно кидаться ножами, да и то в упор и пока без видимой опасности. Такие явно не жильцы по сравнению с профи- это добровольцы, приехавшие из богатых дистриктов. Те, кого всю жизнь готовили к Играм, и у кого никогда не было недостатка в еде. Обычно это участники из дистриктов 1, 2 и 4. Формально тренировать трибутов до их прибытия в Капитолий- запрещено, однако на деле это правило нарушается из года в год. Можно ставить десять против одного, что победителем окажется кто-то из них.       Помещения для тренировок расположены в том же здании, под первым этажом. Перед камерами громадный зал с множеством всяческого оружия и полосами препятствий. Трибуты стоят тесным кружком, у каждого к одежде приколот квадрат с номером дистрикта. Только Делли с Питом одеты одинаково. Когда к ним подходит главный тренер, высокая, атлетического сложения женщина по имени Атала, и знакомит всех с программой тренировок, мы с Гейлом переглядываемся - в этом году подготовка не такая, как в прошлом. Раньше, каждый мог спокойно заняться отдельно от всех любым видом упражнений. Теперь, некоторым приходиться вставать в очередь. Зал разбит на секции. В каждой свой инструктор. Трибуты, конечно, могут свободно перемещаться от секции к секции, руководствуясь указаниями менторов. Но теперь двое участников одновременно не могут заниматься, например, ножами. Этим и пользуются профи. Они крепко засели в особо важных отделах типа борьбы или метания. В остальном, все как обычно. В одних секциях обучают навыкам выживания, в других – приемам боя. Запрещено выполнять боевые упражнения с другими трибутами. Если нужен партнер, для этого есть специальные помощники.       Пит вяжет узлы, учиться маскировке и мимолетом заходит в секцию о съедобных растениях. После вновь приходит в отдел покровительствующей окраски. Пит, с нескрываемым удовольствием, размазывает по своей бледной коже различные комбинации грязи, глины и раздавленных ягод, составляя сложные рисунки вьющихся стеблей и листьев. Инструктор приходит в восторг. Наверное, он любит рисовать или просто творческий человек.       – Я ведь имел дело с пирогами, – объясняет Пит восхищенной Делли, примкнувшей к нему совсем недавно. С нашей предыдущей встречи девушка явно стала уверенней. Ее дух немного поднялся, а в глазах хоть и читается страх, но не так явственно.       Распорядители Игр появляются по обыкновению в первый же день, вскоре после начала тренировки– около двух десятков мужчин и женщин в пурпурных одеяниях. Они сидят на скамьях, устроенных вдоль стен зала, иногда прохаживаются, смотрят, что-то записывают. А чаще всего пируют за огромным столом, куда слуги подносят все новые кушанья, и как будто не обращают ни на кого внимания. Я совершенно не представляю, как попасть туда завтра, к ним за лавки. К Цинне в этом случае обращаться бесполезно - над распорядителями он не имеет ровным счетом никакой власти. Главный распорядитель этого года - Сенека Крейн, бородатый высокий мужчина, появляется самым последним. Попробовать договориться с ним? Дара убеждения во мне отродясь не было.       - Ничего, Кискисс, что-нибудь придумаем, - приободряет меня Гейл, видя смятения на моем лице, - как там говорят на играх, «пусть удача всегда будет на вашей стороне»? Ну, а мы, поставим на удачу силки.       Нам и действительно, теперь остается только самим ловить удачу. И моя стрела всегда наготове. А уж Китнисс Эвердин никогда не промахивается.