Последняя капля...

- Ты тупая! - последняя капля...Твоя чаша терпения наполнена до краев, хотя это была посудина с огромным объемом... Последний пазл мозаики...Мозаика сложилась со странным рисунком: высокая длинноволосая брюнетка с окровавленным топором в руке, а за спиной девушки на ширину всей картины буквы ярко-алого, кровавого цвета сложились в английское слово «Hatred», что в переводе означает не что иное, как «ненависть»... Последняя секунда полета...После полета следует приземление, не такое, как обычно, плавное и мягкое, а такое, какое запомнится навсегда, резкое, неожиданное, не дающее опомниться, разбивающее горе-птицу вдребезги... Последнее мгновение жизни... Конец жизни вменяемого человека, гашение яркого блеска в глазах, бесследное исчезновение дружелюбной улыбки... Но, когда умирает один человек, где-то в мире рождается другой. А сейчас это происходит в одном теле... После смерти идет рождение... Рождение человека со всемирной апатией, но безумным желанием сделать гадость... сумасшедшие искры в глазах... улыбка человека с психическими расстройствами... И мысли, непонятные никому, даже самому себе... И всё, контролировать себя сложно, каждое слово, сказанное в твою сторону, - личная угроза. А на угрозу нужно ответить, возможно, так же, а может твоя фантазия явит свою истинную сущность, и ты придумаешь ответ, ответ похлеще просто слов, ответ, с которым нельзя поспорить, ответ, который этот умалишенный запомнит навсегда! Ты закрываешь глаза, а перед тобой всплывает странная, но уже ничуть не пугающая картина: у тебя в руках топор с мозаики, ты бежишь, но не просто так - ты преследуешь человека, посмевшего сказать гадость в твою сторону. А он бежит, с каждой минутой выдыхаясь, спотыкаясь все чаще и чаще. Вот он упал и не в силах подняться, а ты приближаешься, с маньячным оскалом, веселясь еще больше, увидев неподдельный страх в ненавистных глазах. Подходишь ближе и, растягивая свою улыбку еще шире, замахиваешься топором, метя прямо в висок, чтоб наверняка... Открываешь глаза и видишь эту рожу, которую секунду назад, мысленно, ты почти похоронила. А он смотрит своими тупыми зеньками прямо в душу, как будто хочет прицелиться, чтобы потом плюнуть в нее с точностью снайпера. И тут тебя посещает идея, которая здравомыслящему человеку кажется, мягко говоря, нездоровой. А почему бы не сделать мысль материальной?.. Истерически начинаешь оглядываться в поиске предполагаемого оружия, но, не найдя оного, бросаешься на обидчика с крепко сжатыми кулаками... Секунда до прикосновения твоих костяшек с противной кожей врага, но ты останавливаешься. Что это? Ты не можешь сделать ему больно?.. Что за дибильный гуманизм, проснувшийся в самый неподходящий момент?.. Нет, ты ведь должна убить в себе все человеческое, все то, что заставляет соленую воду литься из твоих почти высохших глаз. POV девушки И я еще раз наношу удар, на этот раз он достиг своей цели! Пусть удар был не сильный, пусть врагу почти не больно, но он все же держится за щеку, смотря на меня с опасением. А мне хорошо, мне очень хорошо, на душе распускаются цветы, но это не милые белые розы, это яркие, красные, как кровь, маки. Склоняю голову набок и спрашиваю у моего почти пораженного соперника: «Ты понял, что я хотела тебе сказать?» В ответ он неуверенно кивает головой и, разворачиваясь, убегает, что мне лишь видно сверкающие подошвы его кед и слышен приглушенный хриплый крик «Помогите! Сумасшедшая!». Откидываю голову назад и начинаю смеяться, громко, истерично, до слез. Он жалок. Они все жалкие. Люди, не видящие сквозь розовую пелену нашего мира, люди, верящие в то, что впереди только хорошее... Я смеюсь, смеюсь даже тогда, когда люди в белоснежных халатах надевают на меня странную одежду с длинными рукавами, которые потом завязывают за спиной, а я смеюсь, думая, симпатичный ли получился бантик... Смеюсь, смотря, как мы обгоняем деревья, лишенные способности передвигаться... Смеюсь тогда, когда меня заводят в палату, знакомя с "товарищами по несчастью"... Смеюсь, просто смеюсь, и не могу остановится... Смеюсь, пока врачи не решают мне что-то вколоть. Пытаюсь убежать от враждебно сверкающей иголки шприца, но в этой подозрительной рубашке сложно передвигаться, поэтому, спустя пару минут, меня держат двое врачей, а третий уже всадил иглу в мое плечо. Я больше не стараюсь сопротивляться, а только смеюсь, с каждой минутой все тише и тише... Пока окончательно не замолкаю и не падаю в обморок... Просыпаюсь в палате с белыми стенами и таким же потолком, смотрю на это унылое место и думаю, а с чего все началось? А началось все с урока физики и такой почти безобидной фразы... И вот на меня опять нахлынул приступ неконтролируемого смеха, призывая новых врачей с новыми шприцами... End POV