Обратите внимание, мистер Чехов

Главный инженер Энтерпрайза сидел в своей скромной каюте, прислонившись спиной к стене и прижавшись к ней же затылком. Серьезный и задумчивый взгляд его был направлен вверх, в низкий сероватый потолок, по цвету ничем не отличающийся от остальной внутренней обшивки космического корабля. Комнатушка эта была небольшая, в ней всего-то стояли две кровати – для самого Монтгомери и для Кинсера – и невысокая, но вместительная тумба, которой друзья пользовались вместе. Впрочем, гению больше и не нужно было, практически все свое время он проводил в технических отсеках, за любимой работой, а сюда заходил только переночевать или отдохнуть в праздничные дни. Было без семнадцати минут полночь, и, хоть инженер обычно ложился спать рано, мысли его сейчас занимал далеко не сон. Все дело было в молодом энсине, русском кучерявом мальчишке, который оказался в Звездном флоте лишь благодаря блестящему незаурядному уму. Да, действительно, он был умен. Умен и чертовски привлекателен. Однако, всегда занятой, молодой навигатор практически не обращал внимания на то, что происходило вокруг, он был похвально увлечен своим делом, старался выполнить как можно лучше то, что приказывал ему капитан или старшие по званию. И пусть у Чехова не всегда все выходило гладко, он старался и учился, Скотти это видел и уважал парня за такую любовь к делу. Но из-за этого у них не было шанса пообщаться поближе. Конечно, шотландец часто видел навигатора, ведь энсин тенью следовал за инженером с тех пор, как Монтгомери оказался на Энтерпрайзе, однако он скорее запоминал, наблюдал и изучал все, что делал Скотти, это было абсолютно рабочее, никаких разговоров об отвлеченном, все строго и по делу. А вот шотландцу запал в душу этот кучерявый русский паренек. Действительно запал. Так, что первоначально инженер не решался признаться в этом самому себе. В этот момент в комнату проскользнуло низкое зеленое инопланетное создание, аккуратно оставляя планшет на их общей тумбочке и залезая с ногами на свою низкую железную кровать. Скотти, несколько лениво переводя на него взгляд, выражающий крайнюю озадаченность, приветственно кивнул. Кинсер, кивнув в ответ, вопросительно уставился своими глазками-бусинками на инженера, уловивший нотки настроения друга по одному взгляду. Монтгомери, чуть улыбнувшись тому, как чутко это создание к чужим эмоциям, спросил: - Как привлечь внимание человека, увлеченного своей работой? Однако, заметив в глазах своего инопланетного друга легкое недоумение и непонимание, Монтгомери махнул рукой, заваливаясь на чуть скрипнувшую кровать и выключая небрежным движением свет настольной лампы. Инженер утомился безрезультатно думать о способах завязать разговор с энсином, да и спать после смены хотел изрядно. Сон пришел моментально, как только рыжеватые коротко стриженые волосы коснулись наволочки подушки, еле уловимо отдающей лавандой. Решение, столь долго не посещавшее голову инженера, неожиданно пришло на следующий день, когда, после дежурной проверки исправности дилитиевых кристаллов, Скотти позволил себе десятиминутный перерыв на обед. Как привлечь внимание занятого человека? Ответ прост – спроси его о чем-нибудь важном, например, о его Родине. Как же инженер не догадался с самого начала? Теперь оставалось дело за малым: только повстречаться с энсином в каком-нибудь из коридоров и проявить неподдельный интерес к России, о которой, благо, шотландец знал мало, а поэтому мог натурально поинтересоваться разнообразными сторонами жизни славянского населения. Это показалось главному инженеру отличным, если не идеальным, планом, и он пришел в хорошее расположение духа – остаток дня пролетел легко и незаметно, а в мыслях уже возникла приблизительно обрисованная ситуация предстоящего разговора с энсином. Скотти решил не откладывать разговор в долгий ящик. На следующий же день мужчина нарочно оказался в нужном месте, словил Павла Чехова в одном из коридоров и тут же остановил ничего не подозревающего навигатора тщательно обдуманной и заготовленной со вчерашнего фразой: - Энсин Чехов, есть свободная минутка? Светловолосый парень, направляющийся куда-то уверенной и быстрой походкой, резко остановился, чуть замявшись и с жутким русским акцентом ответив на вопрос главного инженера: - Да. Да, конечно, мистер Скотт. Что вы хотели? - Вопрос немного личный, - Скотти задумчиво остановился, специально выдерживая небольшую паузу. – Меня интересовала Россия, но я мало о ней знаю. Могли бы вы рассказать мне о ней как о стране? Энсин, явно приятно удивленный заданным вопросом, на секунду задумался, на губах появилась легкая добрая улыбка, с оттенком ностальгии, однако он тот час вернул себя в реальность и бодро ответил: - Я напишу вам, сэр. Сейчас мне нужно идти. - Спасибо, мистер Чехов. Принесите завтра в транспортаторную. Кивнув и дежурно улыбнувшись еще раз, энсин поспешил продолжить свой путь, видимо, в каюту, а Монтгомери, улыбаясь себе и собственной изобретательности, отправился прогуляться по коридорам любимого корабля: возвращаться в свою каюту сейчас не было желания, а смена уже кончилась, да и насладиться маленькой победкой шотландец был просто обязан. И когда только мысли о Чехове успели вклиниться в мысли о работе? Вклиниться, заполнить все пустующее место, и в итоге вытиснуть все остальное, настойчиво расчищая место под себя. Это было странно и нетипично для рассудительного инженера, однако не вызывало отвращения и даже притягивало своим азартом. Конечно, шотландец был уверен в своем успехе. Разве могло быть иначе? Следующий день Монтгомери провел в слегка напряженном ожидании Чехова, обещавшего принести свой рассказ о Родине. Чтобы отвлечься от бесконечных мыслей и не оставить ни единого шанса для них, Скотти попытался окружить себя работой и заботами как можно больше. Конечно, инженер бы не сказал, что ему особенно интересно услышать о России, однако это могло стать прекрасным шансом долгожданно сблизиться с энсином не только в плане работы, но и в плане отношений. Да, шотландец хотел отношений. Светловолосый юноша, появившись в жизни вместе с Энтерпрайзом, стал так же трепетно дорог, как и этот корабль. Незаметно, постепенно отпечатался в сердце, заставляя немолодого гения инженерии волнительно чувствовать давно забытое теплое чувство где-то на уровне солнечного сплетения и внезапно обнаруженное там около месяца назад. До чего же было странно и непривычно, даже стыдно перед самим собой за это, но выкинуть из головы кучерявого мальчишку ни сил, ни желания не находилось. - Скотти, вы сегодня думаете о чем-то другом, - подмигнул капитан, пару раз посетив транспортаторную и отрывая шотландца от погружения в себя. Монтгомери, нехотя возвращаясь в реалий, усмехнулся в ответ, ничего не ответив и, проводив взглядом желтую спину капитана, задержал чуть взволнованный взгляд на закрывающихся дверях. Спустя минут двадцать магнитная дверь помещения отворилась снова, и в транспортаторную вбежал энсин, запыхавшись и убирая резким движением со лба кучеряшки светлых волос. Монтгомери, искренне улыбнувшись, даже не сразу заметил, что в руке парень сжимал листок бумаги с какой-то брошюркой. - Я принес, мистер Скотт! – радостно оповестил старшего по званию русский, протягивая ему содержимое рук. Монтгомери аккуратно взял у Чехова брошюру с листом бумаги, не переставая улыбаться: - Спасибо, мистер Чехов. Но энсин, еще раз неуверенно улыбнувшись, выбежал из помещения так же неожиданно, как и появился, чем поставил Скотти в некоторое недоумение. Впрочем, за ним была еще одна маленькая победа, а время приближалось к позднему вечеру, поэтому главный инженер, отключив механизм телепорта и сверив все показатели, покинул помещение, направляясь в свою каюту и сжимая в руке оставленное энсином. Добравшись до каюты, усталый инженер сразу же рухнул на свою кровать, тяжело выдыхая и поднимая над собой брошюрку, которая оказалась сборкой фотографий достопримечательности России, а в приложенном листке было написано неровным, еще пока детским почерком, как здорово жить в этой стране, какие там обычаи и привычки, а так же перевод текста, написанного в брошюре. Читая это, Скотти улыбался, неосознанно, даже сам не сразу заметил. Энсин писал о своем доме, о том, что скучает по семье, однако совершенно не жалеет, что поступил в Звездный флот. Монтгомери действительно улыбался, читая и пытаясь разобрать этот чертовски непонятный почерк. На душе становилось теплее, а в голове уже роились мысли и идеи, как ответить на послание Павла. Как и к своей работе, Чехов к просьбе инженера отнесся ответственно, что не могло не порадовать Монтгомери. На следующий день главный инженер так и не встретил энсина, хотя старался ходить по тем коридорам, в которых есть вероятность увидеть русского кучерявого парня. Но он не увидел, и на следующий день, и послезавтра тоже. Монтгомери даже начало казаться, что парень избегает его: пару раз, встречаясь с ним взглядом, тот опускал глаза, отворачивался и старался поскорее удалиться с поля зрения. В душу к инженеру стало закрадываться холодной струей необоснованное отчаяние, ведь происходящее задевало чувства Скотти. Безусловно задевало: инженер почти почувствовал победу. Внештатная ситуация, перемешавшая все внутри шотландца, заставляла механизмы в его голове напрячься и работать, обдумывая причины поведения энсина. Павел не просто уходил от прямого контакта, но даже перестал так часто, как раньше, появляться рядом с инженером, наблюдая за его работой. Признаться, шотландец стал скучать по этому, и с каждым днем становился все задумчивее и задумчивее. Пару раз он пытался спрашивать мнения Кинсера, иногда перечитывал написанное Пашей, но ничего из этого не могло повлиять на разрастающееся всасывающее чувство внутри грудной клетки. Так пролетело около двух недель, пока к инженеру, мучительно долго заставившая ждать себя, не пришла идея, последняя надежда и возможность добиться от Чехова того, о чем молчал, думал, мечтал главный инженер. С каждым днем паренек все глубже въедался под кожу, и Скотти совершенно не хотел препятствовать. - Боунз, можно вас? – закончив в транспортаторной раньше обычного, инженер словил врача около мостика. - Да, что вы хотели, мистер Скотт? – осведомился доктор, разворачиваясь и обращая свой тяжелый взгляд на инженера. Замявшись и оглянувшись по сторонам для того, чтобы убедиться: их никто не слышит – шотландец, понизив голос на полтона, ответил: - Ну. Я хотел узнать, с точки зрения химии, возможно ли сделать такой препарат, который увеличил бы влечение? – инженер многозначительно посмотрел на МакКоя. – Вы должны понимать, как мужчина. На лице врача не отразилось совершенно ничего, кроме мыслительного процесса. Плевать ему было на то, для чего инженеру это нужно. - Да, вполне. Но вы же не собираетесь нечестным способом завоевать сердце лейтенанта Ухуры? - сощурив глаза, шутливо бросил врач, искривив уголки губ в ухмылке. - Нет, - резче, чем следовало бы, отмахнулся Скотти, тут же отводя разговор от этой деликатной темы. – А вы бы могли сделать что-нибудь подобное? Ну, по-дружески. Боунз, явно куда-то спешивший, увесисто хлопнув главного инженера по плечу, кивнул: - Без понятия, на кой черт вам это нужно, но сделаю, Скотти. Монтгомери благодарственно кивнул, провожая МакКоя взглядом и намереваясь посетить комнату отдыха. Кажется, пока все шло по плану, это не могло не радовать. Через два дня главного инженера наконец отыскал врач, нагрянув в транспортаторную, чтобы отдать небольшую стеклянную баночку чего-то вязкого и явно концентрированного. - Вот то, о чем вы просили, мистер Скотт, в основном раствор креатина с экстрактом трибулуса, - МакКой поставил емкость на пульт управления, заметно удовлетворенный своей работой. – Разбавьте пять капель небольшим количеством воды перед тем, как добавлять в пищу. - Спасибо, останусь в долгу, - Монтгомери, довольно улыбнувшись, кивнул доктору, разворачиваясь в пол-оборота. Тот слегка отвлеченно посмотрел на инженера, ответно склонил голову и вышел из помещения, стремясь вернуться к исполнению обязанностей. Как только дверь сомкнулась за спиной доктора, главный инженер изучающее посмотрел на флакон, взял его в руки, поднося близко к глазам - зеленое стекло скрывало цвет жидкости. Что ж, отлично, дело осталось за малым: в течение нескольких дней приходить в столовую раньше энсина и успевать подлить препарат ему в чай. Да, уже державший в руках свою победу, но внезапно лишившись ее, мужчина был готов пойти на любые способы, чтобы добиться своего. Русский, сам того не подозревая, своей резкой недоступностью бросил вызов Монтгомери, ведь у второго была чистая кровь шотландцев, а шотландцы едва ли сдаются. В течение трех последующих дней главный инженер ухитрялся подливать в чай ничего не подозревающему энсину приготовленный Боунзом раствор, который оказался бесцветным и еще более вязким, чем предполагалось. Конечно, шотландец не мог приятно не отметить, как начал вздрагивать Чехов при случайных прикосновениях, когда передавал какой-нибудь предмет старшему по званию. Не мог Монтгомери не обратить внимание и на взгляды Чехова, посвященные раньше только тому, что делал или показывал главный инженер, а теперь парень откровенно изучал тело мужчины, пока тот, как ему казалось, не замечает. Но он замечал. Каждую мелочь замечал в теперь редкие с навигатором встречи. - Он наверняка и сам не понимает, что с ним, - усмехнулся как-то сам себе под нос Скотти, выполняя обычную работу в технических отделах корабля. И уже главный инженер собирался думать над тем, какую реальную пользу можно извлечь из сложившейся ситуации, но все произошло само собой. Энсин достиг своего предела, молодое и неопытное тело отказалось сопротивляться прикосновениям, близости, химическому воздействию; главного инженера было слишком много, он был везде, и все время сводил бедного парнишку с ума, оказываясь рядом так не во время. Сердце стучало с бешеной силой, стоило только шершавым и сухим пальцам нечаянно касаться мягкой кожи рук Павла. Это произошло на шестой или седьмой день с того момента, как Скотти стал капать в чай Чехову стимулятор выработки тестостерона. Главный инженер шел в каюту после дежурной смены, по коридору, ведущему через технические отсеки к жилым, который освещали только тусклые лампы - в полутьме практически ничего не было заметно, тем более зрение у инженера не идеальное. Монтгомери и не заметил, как на его пути появилась человеческая фигура, на которую он с успехом налетел. - Прошу прощения, - выпалил Скотти и коснулся чужого плеча, прищуривая глаза и вглядываясь в лицо пострадавшего. Это оказался энсин Чехов. Глаза парня были расширены, дыхание явно чаще, чем нужно, светловолосый мальчишка стоял, нервно перебирая собственные пальцы, и не мог вымолвить ни слова. Главный инженер подавил усмешку, догадываясь, что именно не дает вдохнуть навигатору. В это время Павел невесомо, опасливо дотронулся до края рукава шотландца, было даже слышно, как энсин пытается восстановить дыхание, молодое тело слишком бурно реагировало на раствор креатина. - Да, энсин? – осведомился Скотти, заправляя Павлу за ухо выбившийся из общей копны локон. От этого действия навигатор непроизвольно прикрыл глаза, пропустив один вдох. - Н..ничего, - выдавил из себя наконец Чехов, шагнув навстречу и сократив расстояние между двумя телами. Монтгомери крепко и уверенно обхватил Павла за талию, победно и собственнически прижимая юное тело к себе. Инженера захватил вихрь давно сдерживаемых эмоций, влажные, горячие поцелуи стали покрывать шею, руки, ключицы русского мальчика. Энсин, податливо выгибаясь под опытными действиями шотландца, отвечал несдержанными, ужасно пошлыми стонами. Не важно, что пол в коридоре был холодным, не важно, что их могли увидеть. Скотти никогда не забудет, как умопомрачительно стонет Павел и как сладко, головокружительно пахнут его светлые кудрявые волосы. Поправляя смятую рубашку, Монтгомери лишь дойдя до каюты вспомнит, что не капал в чашку энсина раствор с позавчерашнего дня.