Дороже денег

      Жалюзи бордово-красного цвета не позволили бы солнечному свету проникнуть в комнату. Но за окном было пасмурно, и солнечные лучи не торопились посетить спальню, наполненную запахом мужского одеколона и алкоголя. По полу были разбросаны вещи самых разных калибров: учебники, одежда, пара стеклянных стаканов, чья-то туфля…       Перси просыпался нехотя, не размыкая глаз после пробуждения – надеялся, что Морфей снова накроет его своим одеялом. Чуда не произошло, пришлось вернуться в суровую реальность. Сначала, конечно, надо было разобраться, что же это за реальность – какая она? Согнутые пальцы потянулись к виску, пытаясь унять боль в голове. Джексон раньше никогда подобного не чувствовал – пытка, как правило, по утрам была совсем другого рода. Через пару минут к нему пришло понимание. Белые буквы, будто раскаленным огнем возникшие в воздухе, забрались в мысли: «Вчера».       Парень резко сел, крепко зажмуривая покрасневшие глаза. Он не у себя дома. Следует предположить, что с вечеринки он не уходил, и до сих пор находится у Дэвида Кастеллана. Перси мысленно отметил галочкой свой первый вывод. Осталось только вспомнить, что было вчера.       На вечеринку его пригласил сам Дэвид – парень, учащийся на класс старше. Они неплохо общались последние месяцы, несмотря на разницу характеров: Дэвид был общительным, известным на всю школу красавчиком, а Перси – умным малым, но довольно-таки тихим. Хотя о его проделках (якобы случайных) тоже была наслышана вся школа. Кастеллан созвал к себе большую часть учеников старших классов, поэтому человек сорок здесь было точно.       Джексон пришел к восьми часам. Кто-то танцевал, кто-то сидел на диванах и общался между собой, кто-то курил самокрутку на веранде. Перси сразу же отказался от предложенных ему алкоголя и травы и направился в кружок ребят из параллельного класса. Чуть позже, ближе к десяти часам вечера, пришел еще один человек – старший брат Дэвида, Люк. Перси слышал о нем от своего друга: Кастеллан вечно рассказывал о том, какой у него классный брат, и как сильно сам Дэвид хочет быть на него похожим. Джексон обычно проглатывал эту информацию, не осмысляя – он-то его все равно не знал. А тут – такая встреча.       Люку двадцать три года, он вот-вот должен был закончить Нью-Йоркский университет. Несмотря на разницу - семь лет - в возрасте, старший Кастеллан держался с Перси на равных, а задорных юных огоньков в его лазурно-голубых глазах было даже больше, чем у самого старшеклассника. Волосы пшеничного цвета, одет он был в черный свитер и синие джинсы. Ничего особенного.       После знакомства с Люком Перси вернулся к своей компании. На самом деле, трезвых подростков в доме почти не осталось. Выделялся только Перси в своей сверкающей правильности. В конце концов, кто-то протянул ему бокал виски с колой – напиток совсем недетский – и Джексон решил попробовать (а почему нет?). Он не был поклонником алкоголя и не был его противником. Просто его не тянуло на выпивку – вот и все. А именно в тот момент не хотелось выбиваться из общего круга. Даже не из-за того, что о нем будут думать (а думать тут явно никто не собирался), а от скуки. Всем было весело, а ему – нет. Сверкающий в свете ламп стеклянный бокал с темной жидкостью в нем – билет в эту ночь.       Ближе к полуночи некоторые ушли по домам. Осталось чуть меньше двадцати человек – тех, кто собирался провести здесь ночь. Всех ровесников Перси будто волной смыло. Вечеринка приняла уже характер тягуче-ленивый: некоторые парочки, спрятавшись ото всех, занимались сексом, некоторые кричали что-то друг другу, пытаясь заглушить громкую музыку из динамиков. От нескольких бокалов алкоголя на Перси спустился едва заметный туман, и голова стала казаться совсем легкой, а ноги – непослушными. Но ясность ума – он в этом был уверен – он сохранял.       Дальше… Дальше - тяжелее. Перси помнил, что Дэвид принес бутылку шампанского – а кого здесь можно было удивить таким низким градусом? Они в тот момент играли… В карты? На желание? Что-то типа того. Перси проиграл, и все толпой думали, что бы загадать ему. А выиграл Люк. Он не принимал в бурных обсуждениях никакого участия, просто сидел рядом с ребятами и как-то виновато поглядывал на Джексона – будто извинялся за свою победу.       Перси нужно было станцевать под пенной струей шампанского. Очевидно, идея кого-то из девочек – кто еще мог придумать что-то настолько нелепое? Парень снял с себя футболку и носки, надеясь, что джинсы как-нибудь избегут пятен. Открывал шампанское старший Кастеллан – выверенным движением, с особенной изящностью в длинных пальцах и тонких запястьях.       Потом… Перси схватился за голову, почти физически чувствуя выступающий на поверхности кожи стыд. Под дружное гоготание толпы он извивался под пеной, подставляя под нее свою грудь. Потом изогнулся в пояснице, принимая на спину, и поднял руки вверх, падая на колени. Это не было танцем, только короткой постановкой на тему взболтанной бутылки. Люк смотрел на него восхищенно – наверное, не ожидал от малолетки такого рвения. В конце концов, Перси подошел к парню и взял бутылку из его рук. Сделал жадный глоток. Мучила жажда, а шампанское еще больше распаляло ее, разбиваясь на приторную сладость и горечь на корне языка.       - Понижаешь, - укоризненно сказал Люк, – как бы потом хуже не стало.       Перси улыбнулся, кивнул расслабленно и лениво и упал на колени снова.       На пороге комнаты появился Дэвид. Он смотрел на Перси заботливо-озабоченно, хотя ему самому не мешало бы побеспокоиться о себе – глаза его были красными, под ними залегли фиолетовые тени, а короткие волосы были растрепаны так, что казалось, что их не расчесывали много дней.       - Все нормально, Перси? Как спалось?       - Доброе утро, - сказал Джексон, сразу же про себя отметив, как сильно он обманывается, - все отлично. Я перебрал, да? Вспоминается с трудом.       - Мы все, если честно, - Дэвид упрямо прятал взгляд в складках белого одеяла, - в любом случае, я хочу, чтобы ты знал: мы не перестанем дружить. Все нормально. Не волнуйся ни о чем.       Перси недовольно нахмурил брови. О чем Кастеллан вообще говорит? О чем волноваться? О похмелье? Откуда тут взяться разладу в отношениях? Дэвид выглядел слишком усталым, слишком замученным. Джексон решил не задавать лишних вопросов – просто кивнул. Дэвид сел рядом с Перси на кровать и глубоко вздохнул. Во всей фигуре его читалась безысходность непонятного источника. В принципе, Перси никогда не видел своего друга во время похмелья – может, такая меланхолия типична для него? Светлые глаза были широко открыты. Парень сцепил пальцы в замок и смотрел куда-то вдаль, сквозь шкаф, стену и ставший вдруг таким ненужным Нью-Йорк.       Он просидел молча около десяти минут. Потом встал и, похлопав Джексона по плечу, вышел из комнаты. Перси немного поерзал в кровати, с неудовольствием замечая ломоту во всем теле – болело правое плечо, шея, поясница, зад… Казалось, что до самого утра его бросали на паркет, а сам парень налетал на каждую попавшуюся стену. В любом случае, если такое и было, он еще этого не вспомнил.       Ах да, шампанское. Люк тоже отхлебнул из бутылки – до того момента он еще ничего не выпил, и оглушительная боль на утро ему не грозила. Потом Перси лежал на диване и сосредоточенно смотрел вперед. Он не хотел засыпать, он старался чуть-чуть отойти, чтобы развлекаться дальше. Все остальные играли в карты прямо перед Джексоном, но он не слушал их – их голоса были похожи на некачественную запись на кассете, рассеивающуюся воздухом. Почему-то он думал о штормовом синем море, темном песке с мелкими и острыми ракушками в нем, о песочных замках, которые смывает волна… До Джексона доносился веселый смех ребят, смешанный с пьяными фразами невпопад.       Дальше – только дразнящие отрывки, похожие на вырванные кадры со старой кинопленки. К нему подошла какая-то девушка и приложила аккуратные фарфоровые пальчики ко лбу и что-то сказала остальным. Потом – сильные руки, обхватившие за бедра и закинувшие на плечо. Тогда Перси даже пытался сопротивляться, говорил, что и сам мог бы дойти хоть до края света.       - Да ты иди-иди, только диван не занимай, - лукавая интонация в голосе, даже без мимики можно понять, что человек улыбается.       И, черт возьми, кажется, это был Люк.       Голова Перси нелепо болталась, когда Люк поднимал его по лестнице – шаги отдавались тупой болью в висках, смешиваясь со скрипом старых ступенек. По перилам бегали огоньки включенных бра внизу и преследовали Джексона, задорно смеясь и разговаривая о том, какой же он никчемный. Парень нахмурился, но отвечать им не стал.       Только когда старший Кастеллан опустил безвольное тело на кровать, Перси понял, что он совсем не так пьян, как ему казалось. Просто руки Люка лишили его движения и воли, а ладони казались налитыми свинцом. Он вполне бы мог встать, спуститься самостоятельно по лестнице, может, даже в магазин сходить. Положение дел было не таким плачевным, как казалось. Но вот Люк так не думал.       Перси сжал ладонями виски, интуитивно чувствуя, как вся его кожа покрылась красными пятнами. Где-то на орбите строптивости мелькнула мысль о том, что лучше бы было вообще ничего не вспоминать – выскользнуть из дома, вернуться в родную квартиру, зализать раны… Но проснувшееся сознание щедро подбрасывало веселые картинки в воспоминания, разжигая огонь стыда. Джексон взял в руки подушку и яростно сжал ее, почти физически ощущая, как из нее вылетают легкие белые перья. Но, к сожалению, наполнял наволочку только синтепон, и разорвать ткань было не так-то просто.       Старший Кастеллан молодецки скользнул к двери, закрывая ее на щеколду. В таких случаях обычно люди резко трезвеют, вторя просыпающемуся инстинкту самосохранения, но Перси только скользил по постели выше, шеей нащупывая подушку. Джексон очень ярко представил себя в тот момент: руки дрожащие, щеки красные на манер японских фигурок кошечек и лицо настолько же довольное, сытое, хмельное. Просто грех не воспользоваться.       Люк потер ладонью затылок, отодвинув высокое горло своего свитера, и посмотрел на Джексона как-то виновато. Тусклого желтоватого света лампы хватило, чтобы увидеть постепенно затягивающийся блеск его глаз и расцветающую на лице белозубую улыбку. Кажется, он сам посмеивался над сложившееся ситуацией, плохо представляя, что будет дальше.       Перси в тот момент думал о теплоте, исходившей от светильника. Ему было тепло, почти жарко, но согревающие его волны гладили кожу, заставляя тело подрагивать в особенной температурной истоме. Кастеллан подошел к кровати и, недолго думая, снял свои джинсы, потрепал карманы, вынув оттуда мобильный телефон, ключи и тюбик детского крема, сложил штанины и убрал их под кровать. Но Джексон заметил это гораздо позже, только когда ненормально горячая кожа ощутила прохладные пальцы на прессе. Перси дернулся, уходя от внезапного касания, переводя взгляд на Люка, – он совершенно спокойно расстегивал его джинсы, стягивал их вниз, потянув за штанины… Парень вскрикнул от неожиданности, тут же получив радиоактивную дозу облучения от пальцев Люка – он царапнул его живот, ныряя рукой под футболку, и выразительно посмотрел на Перси.       - Карточный спор дороже денег, парень, - как бы оправдываясь, сказал Кастеллан, а Перси почувствовал, насколько неподдельный страх появился на его лице, - я пытался их переубедить, но ты же знаешь, что с человеком алкоголь делает.       А в глазах его читалось только: «Ну конечно, ты знаешь, сам такой же». Перси махнул правой рукой наугад, интуитивно, и запястье тут же оказалось прижатым к покрывалу. Люк приподнялся на коленях, схватил вторую руку и демонстративно свел их вместе, намекая на свою власть. Намек оказался достаточно скромным, да и особого сопротивления со стороны резко отрезвевшего Перси не поступило…       - Что ты сделаешь? – печально спросил Джексон, глянув на собственные джинсы на краю кровати.       - Я сам еще слабо представляю, раньше такого не делал, - Люк тряхнул волосами, снова опускаясь на колени.       Джексон шумно сглотнул и поерзал шеей, пытаясь хотя бы удобнее устроиться. С губ сорвался громкий вздох, когда Перси почувствовал, как тонкие пальцы под футболкой оглаживают соски, снуют до самого адамова яблока, двигаясь по поверхности кожи. Невольно Джексон ощутил напряжение в теле, базирующееся в животе, сплетающееся тяжелым узлом, стремительно рвущимся вниз.       - Ну вот, я же говорил, - удовлетворенно хмыкнул Кастеллан, наблюдая за робкой эрекцией Перси.       В следующий момент правая рука скользнула вниз, забираясь под низкую резинку трусов, пальцы нащупали натянувший ткань член и осторожно обхватили его у самого основания. Перси бессознательно прогнулся в спине, пытаясь двинуться навстречу этому движению, ставшему внезапно таким необходимым. Люк улыбнулся еще шире, почти инфантильно, и уверенно повел ладонью вверх, вынимая член из трусов полностью. Джексон, кажется, возбуждался уже больше от стыда, сковавшего его движения, чем от реальных ощущений. Он не знал, почему на простые прикосновения тело его реагирует настолько остро – проделки это алкоголя или сказочность Люка? Проплыла в голове мысль о том, что Кастеллана вполне могут за это посадить. Но она быстро утонула, когда пальцы скользнули по набухшей красной головке, очертили темную венку и сжались еще крепче – кольцом у самого ствола, сдерживая болезненно возбужденный член.       Люк потянулся за нелепым тюбиком детского крема, потом быстро стряхнул с Перси успевшие испачкаться в смазке трусы, выдавил немного крема себе на ладонь и уставился на белый вензель, задумавшись.       - В общем, больно будет. Так что постарайся расслабиться.       «Успокоил», - подумал Перси, мысленно отметая угрызения совести, концентрируясь на собственном возбуждении. Раз уж он попал в такую ситуацию, то надо извлечь из нее максимум удовольствия и опыта. И было что-то в этом сексе приносящее гордость: все-таки Люк - парень не промах, еще в его семнадцать о нем ходили легенды (как говорил Дэвид). Прикоснуться к легенде – тоже не так уж плохо.       Люк окунул три пальца в вензель на руке и, глубоко вздохнув, приблизился к Перси. Левая ладонь вернулась к члену, покрыв его детским кремом, а указательный палец скользнул ниже, старательно нащупывая плотно сжатое кольцо мышц. Джексон запрокинул голову вверх, инстинктивно дернувшись, уходя от проникновения, но Люк сильнее сжал руку на члене, заставив его вернуться. Перси стонал в голос, ощущая себя героем неизвестной ему порно-комедии на тему «Вас снимает скрытая камера», и это распаляло его еще больше, будто обливая афродизиаком.       В конце концов, Люк протиснулся глубже, неумело нащупал увеличившуюся горошину простаты и намеренно сильно нажал на нее, довольно слушая не по годам пошлые стоны Перси. «Откинулся», - удовлетворенно подумал Люк, решив, что Перси уже ничего не соображает. Значит, проблем будет меньше.       Кастеллан добавил второй палец, с трудом растягивая узкое отверстие, с еще большим трудом сдерживая себя от желания спустить прямо сейчас, плюнув на все эти предосторожности. Он никогда не понимал, в чем толк заниматься сексом с малолетками, когда есть ровесники, но теперь он начинал осознавать: есть в этом что-то особенное. Тело совсем молодое, практически девственное, тонкое и изящное, не тронутое жизнью. Губы не запачканы, а черты лица еще такие правильные, гладкие, красивые… И стоны другие – искренние, даже когда в них добавлена нотка пошлости. И этот преданный блеск в глазах: он верит. Он не проходил еще ничего подобного, он пьян, в конце-то концов, но он отдается яростно и полностью, неуклюже изгибаясь и героически претерпевая все новые для себя ощущения – и приятные, и не очень.       - Малолетка… - вслух высказался Кастеллан, когда напрягшиеся мышцы снова крепко сжали его пальцы. – Да успокойся ты уже!       - Я стараюсь, - честно ответил Перси, срывая с губ слова будто мины. Ему вообще не хотелось говорить, он растворялся в своем удовольствии, яростно стараясь переломить боль.       Люк со стоном убрал руку с члена Перси и накрыл собственный, давно изнывающий в плену неприветливой ткани. Провел ладонью по всей длине несколько раз и блаженно вздохнул, наконец-то позволяя спустить себя с тормозов. Презерватив оказался в его руках внезапно для Джексона – Люк надорвал упаковку и быстро растянул «резинку» на члене.       Перси не сопротивлялся в тот момент, когда его перевернули на живот и поставили на колени. Нос встретился с подушкой, заботливо подложенной под голову, а руки инстинктивно обхватили ее. Пожалуй, никогда раньше Джексону не было так стыдно – тут не помогал даже пониженный градус. Он представлял себя со стороны: тонкое молочное тело, выпяченная мальчишеская задница и красное лицо, прячущееся в подушке. В школе бы - он был уверен - этого не поняли.       Перси еще раз шумно, надрывно вздохнул, когда член прижался к его анусу, и сразу же подался назад, сжимаясь. Возбуждение, как назло, не пропадало, а только росло, но страх рос вместе с ним. Люк обхватил ладонями талию Джексона, не давая ему отстраниться, и медленно двинулся вперед, чувствуя, как раздвигаются тугие мышцы, буквально кровотоком ощущая боль Перси, полоснувшую горячей сталью по позвоночнику. Парень застонал еще громче, выгибая спину, и Люк попытался войти глубже.       Миллиметр за миллиметром он двигался внутрь, прижимаясь черной шерстью свитера к потной спине, прикрытой футболкой, Перси, обхватывая его все крепче и крепче, скользя рукой по члену… Джексон всеми силами старался сдержать слезы, которые все-таки стекали по мальчишеским скулам, по губам, скользя к подушке. Возбуждение стало настолько невыносимым, что хотелось кричать, насаживаться самому до упора, но не позволяла боль, дружелюбно раскрывающая свои колкие объятия.       Вскоре Перси начал и сам коротко двигаться навстречу, бессознательно вести плечами, почти до боли смещая лопатки. Люк по-прежнему прижимался к его спине, медленно и не до конца двигаясь в тугом теле, короткими вздохами завершая каждое свое движение. Он так и не решился войти полностью и довольствовался небольшими, но все более пронзительными толчками. Джексон глухо стонал в подушку, пальцы его перебирали ткань покрывала, а голубые, блещущие электричеством глаза – Люк это видел во всех красках – были зажмурены.       В какой-то момент Кастеллан потерял понятие происходящего и ощутил себя тонким проводом в сплошном клубке спазматически болезненного удовольствия, ярко текущего по венам и пронзающим каждый уголок тела. Видение развеялось, когда он почувствовал струю спермы Перси, брызнувшую ему в кулак. Пришлось выйти из бьющегося в послеоргазменных судорогах тела и, стянув презерватив, довольствоваться собственными ладонями. Джексон рухнул на кровать, тяжело дыша, и посмотрел на Люка, оглаживающего свой торс, опустил взгляд вниз, на пропадающую в кулаке багровую головку.       На какую-то долю секунды Перси стало стыдно за свой эгоизм – он-то, малолетка-скорострел, своего предела уже достиг. Джексон поднялся, развернулся и накрыл ладонями руку Люка, начав двигаться вместе с ним. Решив, что терять уже ничего, а стесняться – тем более, Перси нагнулся над Кастелланом, опустил их пальцы ниже, к стволу, уставившись на крупную, остро пахнущую сексом, сочащуюся смазкой головку. Нерешительно он коснулся ее кончиком языка, тут же обводя ее окружность, ныряя под корону. Люк убрал руку, откинулся назад, до предела выгнув позвоночник. Перси обхватил головку ртом, протолкнул ее глубже, ощущая, как склизкая горячая похоть уперлась в небо. Кастеллан прошептал что-то неразборчивое, подался вперед, проникая глубже, и Перси тут же закашлялся, а на его глазах снова выступили слезы. Люк виновато опустился, покраснев даже больше, чем сам Джексон.       Перси все-таки решил добраться до конца – слишком уж было интересно посмотреть на то, что будет дальше. Его возбуждение понемногу набирало новую силу, в то время как тонкие губы скользили по члену, а язык тонко очерчивал головку, собирая соленую смазку…       Вид пошлого, совершенно порнушного Перси, впервые в жизни сосущего мужской член, подзадорил Люка больше, чем любая пережитая до этого вакханалия на спор – будь то секс в кино на заднем ряду или в раздевалке. Щеки Джексона впадали, губы двигались плотно, хоть и не глубоко. Кастеллан рвано застонал и схватил Перси за волосы, снимая со своего члена, и очень вовремя – упругая белесая струя брызнула вверх, успев отметиться и на покрывале, и на футболке Перси, и на его лице…       Перси казалось, что он сейчас заплачет, - вспомнив все до последней детали, легче ему не стало. Он еще помнил, как потом, улыбаясь, смотрел на него Люк, когда одевался и убеждал, что все бывает впервые и все в жизни пригодится. Сейчас Джексон больше всего боялся встретить его на первом этаже – да что там, он вообще не хотел видеть никого. Ведь, если подумать, желание это придумал кто-то из оставшихся на ночь, а тогда его узнали и все остальные. Перси покраснел до самых мочек ушей.       Он еще долго сидел на этой кровати, хранившей такие сладостные и наполненные стыдом минуты, свесив ноги, и думал о том, что делать дальше. Оттраханный старшеклассник – это, конечно, явление не такое редкое, но раньше Перси никогда не думал, что у него самого до такого дойдет.       Все-таки Перси пришлось спуститься – стыдливо прикрывая локтями следы от спермы на футболке, он прошел мимо нескольких оставшихся, сидящих за столом на кухне, и опустился на деревянный стул. Дэвид посмотрел на него сочувственно и ободряюще, как бы убеждая: «Все будет нормально, не беспокойся». Джексон потянулся за стаканом, чтобы налить себе воды, когда в комнату вошел Люк, блистая, как начищенное серебро. Он столкнулся взглядом с испуганными глазами Перси и в мгновение покраснел, не по-взрослому смущенно улыбаясь.       В тот момент Джексон пообещал себе, что больше никогда не будет пить.       И тут же сказал себе, что выпить с Люком еще раз надо будет. Обязательно.