Isoide

*** Парк сегодня на удивление красивый, а скамейка холодная. Сэто сидит рядом, задумчиво подняв взгляд в небо. -До заката еще два часа, - устало говорю ему я. -Тебе, что, не хочется посмотреть? – негромко отозвался Сэтоши. Я бы сказал, что мне очень хочется, особенно с тобой, но вместо этого с моих губ слетели совершенно другие слова: -Я думал, что закат и рассвет встречают с любимым человеком, - только через несколько секунд я понял, что эти слова отозвались во мне болью. Теперь настала его очередь молчать. Может он не захотел ответить, а может, просто увлекся созерцанием чистого неба. Я не стал повторять, пусть эти слова будут произнесены в пустоту. Так бывает. Кто-то любит, кто-то дружит. Один начинает путаться в своих чувствах, не понимая, что изменилось. Начинает больше ценить. Хотя, ценить – не совсем то слово, но это чувство тоже незримо присутствует. Восхищаться. Возможно, ставя его выше себя. Боготворить, выполняя любой каприз. Любить. Осознание того, что ты влюбился, приходит много позже всех остальных чувств. Но, когда оно приходит, то сопротивляться сил уже нет. Все они потрачены на этапы осознания того, что отношения уже не те. Я сейчас где-то между «друг» и «люблю». Именно это заставляет меня в данный момент сидеть рядом с Сэто. В другой ситуации я бы сказал «прости, друг, мы посмотрим закат в следующий раз, я слишком устал». Просто наслаждаться тем, что он тихо сидит рядом. Просто молчать. *** К нему домой мы пришли во втором часу ночи. Из-за двери уже слышался заливистый лай Хитоцу. Маленькая собачка всегда заранее чувствовала приближение хозяина и искренне радовалась его приходу. Не давая даже снять обувь, Хито начинал «пританцовывать», а по-простому – нарезать круги у ног Сэтоши. А вот ко мне, как и ко всем, кроме хозяина, Хитоцу относится настороженно. Правда, с этим ничего не поделаешь – порода такая. Помню, когда мы с Сэто поссорились, из-за какой-то мелочи, так я потом еле ноги унес от этого маленького существа, которое смело ринулось на защиту своего хозяина. «Мои восемь килограмм счастья» сказал как-то Сэтоши, гладя любимого питомца, прижавшегося к его ногам, по мягкой белой шерсти. А мне он никогда так не говорил. Хотя, это хорошо, наверное. Было бы смешно услышать «Мои семьдесят пять килограмм счастья». Но иногда мне хочется, чтобы он так сказал. Один раз, чтобы понять – нравится мне это или нет. Спать мы улеглись сразу. Слишком устали. Закат был очень красивым и, окрыленный этим Сэто, уговорил меня проделать неблизкий путь до дома пешком. Как на это повелся – не понимаю. Хотя, нет, я уже нашел объяснение этому раньше. Я устроился на неизменном диване, обитом плотной красной тканью и местами покусанном самым маленьким обитателем этой квартиры. Сэто же устало поплелся к себе в комнату, на ходу сонным голосом бормоча «Oyasumi» (яп. спокойной ночи - п.а.) *** К слову сказать, Хито мы всегда выгуливали вместе. Редкие дни, когда я не присоединялся к своей любимой компании из собачки и моего друга. А друга ли уже? Хитоцу, так же как и его хозяин, любил долгие прогулки и гордо вышагивал впереди на синем поводке. И сегодня, заходя в облюбованный нашей троицей парк, я мог еще издали наблюдать, как Сэто отстегивает поводок, позволяя Хитоцу выплеснуть хоть часть своей неуемной энергии. -Что-то случится, мне кажется, - начал Сэто, как только я подошел. Сегодня он был как-то странно задумчив, и с его лица не сходило напряженное выражение. -Брось, ничего не случится только от того, что твое настроение поменялось, - попытался приободрить его, но теперь и мое настроение было немного подпорчено. -Это не настроение. Точнее, не просто настроение, - Сэто закусил нижнюю губу. Он всегда так делал, когда о чем-то сильно задумывался. Непроизвольно – Юки, это, как предчувствие, можешь смеяться. Но, смеяться я не собирался. Просто вдруг понял, что не до смеха сейчас, когда мой родной мальчик так напряжен и обеспокоен. -Знаешь что, когда Хито нагуляется, мы пойдем в твое любимое кафе, и там ты расслабишься. Mo? (яп. хорошо – п. а.) -Мо, - как-то рассеяно ответил Сэтоши и снова погрузился в свои мысли. Я даже сомневаюсь, что он понял, о чем я ему только что сказал. Через полтора часа моего монолога, которым я старался отвлечь друга, к нам подбежал счастливый Хитоцу. Он привычно начал виться вокруг ног Сэто, но верно уловив его настроение, каким-то своим собачьим чутьем, спокойно позволил пристегнуть поводок и увести себя из парка, так горячо им любимого. Уже через двадцать минут сидения в кафе с анмидзю (желеобразные кубики со свежими фруктами – п. а.) на столе, настроение Сэтоши начало медленно, но верно ползти вверх. Я этому несказанно радовался и не перебивал его увлеченную болтовню с набитым ртом. -… а еще, знаешь, у меня идея появилась – почему бы нам не отдохнуть где-нибудь за городом? М? Что скажешь? И Хито бы с собой взяли! – итак, если Сэтоши поделился этой идеей со мной, значит, она плотно засела в его голове, и он не успокоится, пока не осуществит ее. Так было всегда - Ну! Чего ты молчишь!? -Жду, пока закончится поток слов, - я улыбнулся и получил в ответ виноватый взгляд. -Прости, я и слова тебе вставить не даю! Никогда не могу уследить за собой, если начинаю о чем-то рассказывать. -Все нормально. А насчет предложения – я с удовольствием. Нам нужно отдохнуть. -Мо, мо, - он удовлетворенно покачал головой, и на его губах заиграла счастливая улыбка. Я тоже чуть ли не прыгал от счастья. Провести какое-то время только с Сэто. Не считая собаки, разумеется, которая, уверен на сто процентов, не даст ни на минуту о себе забыть. *** Через два дня приготовления к незапланированному отдыху шли полным ходом. Мы нашли небольшой домик на окраине Иокогамы, который сдавала одна пожилая японка. Теперь в нашем распоряжении было целых пять дней вдали от суеты и бешеного ритма города. Хотя, сама Иокогама тоже не отличается спокойствием - не зря его называют «город, который не спит». Оставалось только собрать вещи, перед тем как завтра утренний поезд доставит нас в блаженный отдых. Собирались мы, естественно, каждый у себя дома, поэтому нашим средством общения была неизменная ISQ. Я то и дело подбегал к ноутбуку, чтобы ответить на очередное сообщение от Сэто. Все они не отличались особым разнообразием содержания и сводились к одной фразе «я не знаю, что взять с собой». В итоге, через четыре часа сборов я не положил в сумку ровным счетом ничего, кроме зубной щетки, пасты и нижнего белья. По скорости приходивших сообщений я понял, что Сэтоши примерно в той же стадии, что и я. Было еще нечто, что отвлекало меня от сборов. Меня мучил вопрос: стоит ли говорить Сэто, что я испытываю к нему уже нечто большее, чем просто дружбу? С одной стороны мне хотелось сказать ему, быстрее освободиться от этого ощущения неправильности ситуации. А с другой стороны этим признанием я могу испортить не только предстоящий отдых, но и отношения в целом. ISQ подозрительно молчала, будто чувствуя мое напряжение. А может Сэто просто увлекся, наконец, сборами. Какой бы ни была причина сего молчания, я сел за стол и руки сами потянулись к клавиатуре. Даже набирая текст сообщения, я не до конца соображал, что делаю. «Послушай, я хотел с тобой давно поговорить. Сэто. Не знаю, правильно делаю или нет, но сказать тебе это в лицо смелости все равно не хватит. Может, сейчас своими словами я все разрушу. Прости меня, если так действительно получится. Мои чувства к тебе уже давно размыли рамки дружеских. Я уже на грани слова «люблю». Это не правильно, то, что я чувствую, но сделать с этим ничего не могу. Да и поздно уже что-либо менять.» Enter. *** Прошло полчаса. За эти минуты я успел извести себя настолько, что руки бешено тряслись, а взгляд я просто не мог оторвать от экрана. Знал ли я, что так получится? Конечно, знал. Только вот прятал это знание глубоко-глубоко внутри себя. Дурак. Через несколько минут напряжение достигло своего апогея, и я набрал еще несколько слов. «Сэто, пожалуйста, напиши хоть что-нибудь» Молчание. Молчание. Молчание. Я не знаю, в какой момент почувствовал, что что-то не так. Наверное, тогда, когда понял, что Сэтоши не может оказаться таким трусом, чтобы не написать мне, пусть даже отказ. Тогда, когда в груди что-то болезненно сжалось, будто исчезло совсем. И я набрал номер. Казалось, что сердце поставило себе цель выпрыгнуть из груди и успешно продвигалось к ее осуществлению. Гудок. Еще один. И еще. Через несколько секунд они слились для меня в один сплошной звуковой поток. Следующим моим порывом было ехать к нему, но что-то меня остановило. Можно даже сказать – не дало сдвинуться с места, оставив это желание лишь сиюминутной мыслью. Наверное, я боялся, что Сэто просто не хочет даже разговаривать со мной. Хотя, это была мысль, которая устроила бы меня, лишь бы с ним ничего не случилось. «Юки, это, как предчувствие, можешь смеяться» вспомнил я, и внутри мгновенно все похолодело. *** Пять утра. Именно во столько я переборол свой страх и, после седьмого звонка, все же решился поехать к Сэтоши. Улица встретила меня предрассветным холодом. Плевать. Взбежав по лестнице на нужный этаж, хотел было нажать на звонок, но вдруг понял, что этого не требуется – дверь открыта. Какой-то нехороший, липкий страх стал неумолимо расползаться по всему телу, не пропуская ни единого участка. Первое, что бросилось в глаза в квартире – следы маленьких лапок Хито. Вернее нет, не так. Красные следы маленьких лапок Хито. Бросился в спальню. Там, забившись в угол и жалобно, тихо поскуливая, сидел Хитоцу. Увидев меня, он на секунду замолчал и тут же, сорвавшись с места, подбежал ко мне. Я наклонился было к песику, но он так же стремительно выбежал из комнаты. Тут же последовал за ним. Ощущение чего-то непоправимого не покидало меня. Нашел Хитоцу я в ванной. Он что-то старательно обнюхивал, снова жалобно поскуливая. Что-то разлитое на кафеле, темно красное, покрытое тоненькой пленочкой, будто подсохшее. То, что через несколько секунд осознания, заставило меня похолодеть от ужаса и отпрянуть к стене. Кровь. -Юки, мальчик мой, - я не сразу узнал этот голос. Соседка Сэто, добрая старушка, которая хорошо знала нас обоих – Не смотри, иди сюда. Я, будто в бреду, послушался, но, выходя из ванной, все так же не мог оторвать взгляд от крови. Крови моего Сэто. Я не сомневался в этом. -Что… что с ним? – спросил я хриплым, искаженным до неузнаваемости голосом. Прежде чем ответить она усадила меня на красный диван. -За свои семьдесят лет я так и не научилась подносить людям плохие вести так, чтобы хоть чуть уменьшить боль их потери, - ее слова медленно скользили в мое сознание – Юки, его больше нет с нами. Каждое произнесенное слово будто резало меня тупым мясницким ножом, вгрызаясь в плоть, подбираясь к сердцу, которое каким-то немыслимым образом еще не перестало биться. Она коснулась моей щеки морщинистой холодной рукой и ушла, оставив меня наедине с собой, с моими мыслями, моей болью. Я сполз с дивана и, оказавшись на полу, свернулся в клубок, стараясь исчезнуть вовсе. Надеясь, что так боль, которая пропитала воздух вокруг меня, взяла в кокон и не давала нормально дышать, уменьшится и отступит. Я рыдал. Я кричал. Я выл. Необходимость выплеснуть все чувства, которые свалились на меня в одни миг, была слишком велика. Те жалкие крупицы самообладания, которые еще оставались во мне, сдали позиции, уступив место истерике. И она, как полноправная императрица завладела всем, до чего смогла дотянуться: душой, телом, мыслями, волей. *** Когда истерика понемногу сошла на «нет» и я смог подняться, мне захотелось прикоснуться к нему последний раз. Я знал, что больше не вернусь в эту квартиру. Ключ повернется в замке входной двери и, оказавшись у меня дома, затеряется в ворохе вещей. На негнущихся ногах я прошел в спальню. Открытый шкаф. Дорожная сумка. Паспорт. Чашка кофе. И музыка, черт, даже музыка продолжает играть. Слишком большой плей-лист, чтобы закончится за одну только ночь. Сэто больше нет, а музыка все играет, будто он войдет сейчас в комнату и продолжит складывать вещи в сумку. Закидывать меня вопросами «что взять с собой?». Это обман воображения. Это иллюзия. Это продление агонии понимания того, что он больше никогда этого не сделает. На экране компьютера, из колонок которого все так же доносилась музыка, Dir En Grey, которых теперь мне хотелось выключить и не вспоминать больше о существовании этой группы, так любимой Сэто, была включена ICQ. Я уже давно был оффлайн. А рядом с ником Сэто еще светился значок «в сети». Только вот теперь все наоборот, просто компьютер, бездушная машина, не может этого знать. Знать, что Сэтоши никогда больше не появится онлайн. Взгляд цеплялся слова, отправленные мной: «поговорить», «не хватит», «разрушу», «прости», «люблю». А чуть ниже был напечатан текст. «Знаешь, Юки, ты оказался смелее меня. Написал, пусть даже здесь, то, что я не решался сказать. Я ведь тоже думаю, что солнце нужно провожать с любимым человеком. И теперь точно знаю, что эти дни будут самыми восхитительными для нас с тобой. Люблю.» После точки все еще мигал курсор, будто Сэто скажет еще что-то. Нет. Никогда больше. Только теперь измученное сознание смилостивилось и оставило меня. *** На следующий день, ближе к вечеру, после отчаянной борьбы с эмоциями, я все-таки узнал причину смерти Сэто. Тогда я понял, как, оказывается, легко потерять жизнь. Отнять у кого-то счастье, надежду, любовь. Знаете, бывает такая смерть, нелепая такая, когда хочется плакать не только от боли потери, но и от обиды. Вода на кафельной плитке и одно неосторожное движение. Удар головой и мгновенная смерть. Но сейчас я решил для себя кое-что. Я буду жить. Прочитал в какой-то книге такой диалог: «-Знаешь, когда видишь, как умирает любимый человек, жить начинает хотеться еще больше. - Но как жить дальше? - За двоих, себя и него.» Это ведь правильно, прожить жизнь за нас обоих. Чтобы его смерть не была концом всего. Но, она все-таки что-то надломила во мне. Не сломала, но это чувство надолго останется со мной. И сейчас я не хочу чтобы оно уходило, теперь это часть меня. *** Ну, что же, мой мальчик, я до сих пор продолжаю обращаться к тебе в своих мыслях. Продолжаю спрашивать себя "а понравилось бы это Сэто?". Прошло уже больше месяца, да, небольшой срок, но все же. Я надеялся, что научусь жить и не заострять слишком много внимания на ту ноющую боль в груди, которая поселилась там в день твоей смерти. Не переживай, Хито живет со мной. Он привыкает ко мне. Но все же не может забыть тебя. Знаешь, почти каждый вечер он садится около входной двери и ждет, что за ней раздастся звук твоих шагов. И мне иногда тоже так кажется, но я стараюсь сразу же забывать об этом: нельзя же жить одними воспоминаниями, правда? Мы продолжаем гулять в парке, а я захожу в наше кафе. Только вот без тебя все это словно пустое и не настоящее. Знаешь, признаюсь в этом только тебе, но первое время я смотрел на людей и готов был возненавидеть их всех до единого за то, что они продолжают жить, а тебя уже нет. Не понимал, почему этот мир все еще не разлетелся на куски без тебя. И как я все еще живу. А потом простил их и в первую очередь себя. Потому что никто не виноват. Никто, черт возьми, не виноват. Было бы проще, конечно, обвинять кого-то, но ведь ничего уже не исправить. И повторять себе одну фразу день за днем: смирись, Юки. *** -Хито! Вернись, Хитоцу! - тщетно пытался я воззвать к разуму маленького песика. Но упрямец ни в какую не желал останавливаться, не говоря уже о том, чтобы вернуться. Через какое-то время совесть проснулась и заставила Хито остановиться. Сэто он бы слушался охотнее. Но жаловаться мне не приходится, потому что сам факт того, что он меня воспринимает уже большое достижение в наших взаимоотношениях. В тот самый момент, когда я уже было приготовился произнести гневную речь, которая заведомо была бы обречена на провал, скорее посувствовал нежели услышал, что что-то не так. И только через несколько секунд мир будто взорвался адским ревом. Вода. Бушующая стихия, перед которой не устоять. Которая не знает пощады. Вода. Она возвышалась за моей спиной, когда я нашел в себе силы обернуться. Казалось, будто она уже прямо перед моим лицом, хотя те крупицы разума, что еще остались во мне говорили, что это просто обман зрения. Ледяной ужас сковал меня на какое-то мгновение, а потом мы с Хито побежали. Не сговариваясь, просто потому, что нами обоими в тот момент руководил инстинкт самосохранения. Мы бежали вместе с толпой насмерть перепуганных людей, которые понимали, что им не спастись. Так же как и нам. Понимая, что от стихии не спрятаться, что это просто отсрочка приговора. Как в тот момент я мог думать еще о чем-то кроме настигающей меня воды - ума не приложу. Но я думал о Сэтоши. Хорошо, что ему не довелось переживать этот ужас. Думал о Хито. Не смог сдержать обещания и позаботиться о нем как следует. Остановился, сам не знаю почему. Немного времени у меня еще было. Хитоцу замер вместе со мной. -Беги. Хито, беги! Там твой хозяин, Сэто ждет тебя! Ну же! Он ведь встретится с Сэтоши. И я тоже. После смерти, которая неизбежна. Бегущие вперед люди толкали меня, кто-то даже дернул за рукав, пытаясь увести с собой, недоумевая, почему я стою. А я смотрел в след маленькой собачке, спешащей на такую долгожданную встречу с хозяином. *** Смирился. Но, когда ледяная вода накрыла меня с головой, я понял, что такое настоящий страх, который не передать словами, о котором не узнаешь, пока не испытаешь на себе. Песок, камни, обломки строений, тела людей и животных, и те, кто еще не отчаялся бороться – все это проносилось мимо жутким калейдоскопом, пока я, защищаясь, не закрыл глаза. Стихия кидала меня из стороны в сторону, я то и дело ударялся обо что-то. Боль от ударов выбивала драгоценный воздух из легких. Паника и ужас завладевали телом и не давали сделать хоть что-то осознанное. От ледяной воды ноги и правую руку свело судорогой. Адская, нестерпимая боль пронзала их каждые пару секунд. Воздуха стало катастрофически не хватать. Рефлекторно я сделал вдох и тут же распахнул глаза от ужаса – в рот хлынула вода, проникая дальше в легкие. Попытался откашляться, не понимая, что так сделаю еще хуже. Задыхался. Снова удар и перед глазами потемнело окончательно. *** "Траурные церемонии памяти жертв землетрясения и цунами 11 марта прошли в пострадавших районах Японии в сотый, прошедший со времени катастрофы, день. Число жертв мартовского стихийного бедствия превысило 27 тысяч человек, пропавшими без вести числятся более 7 тысяч человек. Во временных убежищах до сих пор находятся люди... " 18 июня 2011г.