Тайна рождения

У Дюка выдался не самый лучший день. Не самая лучшая ночь, не самое лучшее утро. В общем, всё не самое лучшее. А еще и этот призрак отца, навязчиво втирающий ему делать то, чего он совсем не хочет. Был только один способ заткнуть этого потустороннего монстра. Всегда был только один. Дюк это хорошо помнил. — Кто моя мать? — Ты опять за своё? — вопросом на вопрос ответил Саймон. Дюк не удивился: он всегда слышал одну и ту же фразу, когда брался «за своё». Однако сейчас он добился желаемого, отец перестал вещать об их семейном предназначении и устремил взгляд сквозь иллюминатор куда-то в серое небо. Крокер младший снял рубашку, кинул ее на стул, наблюдая за задумчивостью отца, думая, как давно уже отвык от этого человека. Саймон, конечно, ничуть не изменился с тех пор, как кроха-сын видел его в последний раз. Лет двадцать семь назад? Сейчас, будь отец жив, ему должно быть лет пятьдесят восемь, умер он в тридцать два, а выглядел тогда, и сейчас тоже, на все тридцать семь-тридцать девять. Да, алкоголь до добра не доводит, думал Дюк, наливая виски в бокал. День выдался пасмурным, пришлось включить электричество, чтоб разогнать сгустившуюся в каюте темноту. Не-человек по ту сторону барной стойки продолжал смотреть вдаль. Хейвен — странный город, но другой возможности выяснить он может не представить. — Так кто же моя мать? — парень опять принялся «за своё». — Почему я никогда ее не видел? Почему ты никогда не рассказывал мне о ней? — Давай не будем об этом, сын, — Саймон отвлекся от созерцания однотонной серости и как-то серьезно посмотрел на отпрыска, с долей нервозности, которая еще больше завела Дюка. — Почему? Я хочу знать. Ты мог отнекиваться, когда мне было семь лет, но сейчас мне уже тридцать четыре, я — взрослый мальчик, я могу выдержать любую правду, и я хочу знать. Так кто она? Подзаборная шлюха, которую ты встретил в баре, во время твоих очень важных скитаний? И вы, будучи в хлам пьяными, заделали меня, а потом ты счёл, что она не дост… Контрабандист очень удивился, когда отец вскочил со стула и с перекосившимся лицом попытался схватить его за грудки. Конечно же, пальцы из чистой энергии прошли сквозь белую ткань, не причинив никакого вреда. — Не смей так говорить, — предупредил призрак, но смирившись с поражением, он уселся назад на свое место за стойкой. Дюк цинично расхохотался. — Так, значит, она была аристократических кровей? Дочерью сенатора или, еще лучше, самого президента, которую обесчестил такой плебей, как ты? Саймон сжал кулаки. — Рассказывай уж, — позволил Дюк, вливая в себя виски. — Мне на самом деле хочется знать, кем она была. Или кто она есть сейчас. Может, я даже попробую ее найти. Крокер-старший опустил голову. — Ты ее не найдешь. Никогда. — Вот как, — усмехнулся Дюк, однако помрачнел: расставаться с мечтой было тяжело, и налил себе еще виски. — Она была с бедами, и ты ее убил? — Нет, нет! Не выдумывай. — Да не томи же уже. Выкладывай, если уж мне приходится терпеть твое присутствие. Докажи, что пришел не зря. — Ладно, — кивнул Саймон, и словно бы погрузился в себя, в какую-то недостижимую даль. — Ее звали Шэрон Валери. — Красивое имя, — сказал сын, хотя сердце его содрогнулось: это было первое, что он услышал о своей матери за всю свою непростую жизнь. — Она была молода и красива, — будто бы не заметил его слов Саймон, продолжая. — И она жила далеко отсюда. Очень далеко. Или еще будет жить… — Как такое возможно? — уже без язвительности спросил Дюк, его потрясли даже эти скудные сведения. — В Хейвене много разных бед, и я боролся с ними, как… как мог. И вот однажды пришел к человеку по фамилии Мозли, с ним сталкивался еще твой дед, но… В общем, едва я подошел к нему… признаю, с ножом в руке… как… Даже не понял, что произошло. Я стоял посреди дымящихся развалин, люди бегали туда-сюда, кричали. Я обернулся, ничего не соображая, и увидел… Челнок! Космический корабль! Как угодно назови! И кто-то схватил меня за руку и поволок туда, на борт. Я не сопротивлялся, я находился в шоке от всего, что случилось, ничего не понимал. Там было много людей в военной форме. «Имя?! Имя?» — кричали мне, а я не мог слова вымолвить. Вдруг опять какая-то девушка подбежала. «Это Карл Агатон, пилот, ты что не видишь, придурок?» — заорала она тоже. Меня впихнули в корабль и… так я на шесть лет стал лейтенантом Карлом Агатоном, позывной «Хило», вместо какого-то погибшего парня. Саймон замолчал, криво улыбаясь. — Постой, — Дюку требовалось время, чтобы переварить эту бредятину, виски в этом был отличным помощником. — Ты хочешь сказать, что стал летчиком? Отец усмехнулся. — Не совсем. Пилотом «Раптора», космического корабля-разведчика. — Ты летал в космосе? — у парня рот открылся от изумления. — Тебе это не приснилось? — А ты мне приснился? Эта было пятое тысячелетие, планета Каприка, война с сайлонами. — Ладно, — примирительно сказал Дюк, — давай по порядку. — Меня занесло в далекое будущее. На космическом флоте, который удирал от восставших роботов-сайлонов… — Так восстание машин всё-таки случится? Ладно, молчу. — Там меня определили вторым пилотом… управлять этими штуковинами оказалось не очень сложно… в паре с девушкой Шэрон Валери, позывной «Бумер»… — И ты ее… — ну не мог сынок держать язык за зубами! — Дюк! Я не буду рассказывать! — Я и так уже достаточно знаю — моя мать астронавт из пятого тысячелетия с неизвестной планеты. Охренительно. Ты меня удивил. Я такого даже от тебя не ожидал. Признайся, ты это в отместку мне сочинил? — Это не сказки, — воскликнул призрак. — И ты еще не всё знаешь. — Тогда слушаю, — Дюк положил ногу за ногу, хлебнул алкоголя. — Пилот из меня оказался хреновый. Не смейся! Всё было по-настоящему! Я уже перестал надеяться вернуться назад в Хейвен, жил той жизнью. Какой бы хреновой и безумной она не была. Я был верным солдатом. — На тебя это не похоже. — Ты плохо меня знаешь, сын. Окей, дальше. Дальше в одной из стычек с рейдерами сайлонов, наш корабль потерпел крушение, упал на Каприку. Я оказался один, в окружении сайлонов, не знал, как выбраться и попасть на крейсер «Галактику». — Тоже космический? — Да, звездный крейсер «Галактика», наш флагман. Я блуждал по лесам и развалинам, пытаясь не попасть в руки этих «тостеров». — А они какие? — Их два вида: гуманоидные, полностью имитирующие людей, и механические — центурионы. Через несколько дней блужданий я встретил Шэрон, уже перестал надеяться, что она жива. Дальше мы пошли вместе, нам даже удалось сбежать от сайлонов. Мы с Шэрон сблизились… Дюк грустно усмехнулся. — …А потом… потом я узнал, что она сайлон-гуманоид, восьмая версия, позывной «Афина»… Дюк поперхнулся «Джек Дэниелс». — Но было уже поздно… Она оказалась беременной. Вот так. Дюк от греха подальше поставил бокал на стол, рассмеялся, но вышло как-то натужно. — Или я сошёл с ума, или… Да уж, папаша Крокер, да ты смог заделать ребенка даже роботу. Вот уж… Вот уж… Но подожди… Значит, я сын робота? Нет, ты всё-таки издеваешься надо мной. Как такое возможно? У тебя крыша поехала от двадцатисемилетнего пребывания на том свете? Саймон пожал плечами. — Поэтому я и не рассказывал тебе ничего, я знал, что ты не поверишь. Хотя в детстве мог и поверить. И Шэрон была не роботом, не в этом твоем представлении. Она была… или будет идентична человеку, только с заложенной программой. Но она переборола ее, осталась верной «Галактике». Мы выбрались с Каприки, находились на крейсере. Мы любили друг друга, Дюк, даже после всего этого мы были вместе, пойми. Мы стали мужем и женой. — Это меняет дело, — покачал головой Крокер-младший. — Сын, нам с Шэрон многое пришлось пережить, чтобы сохранить тебя! Ты даже не представляешь, какая там разгорелась грызня… — Отчего же? Могу представить: ребенок робота и человека с бедами… — Президент, коммандер — все хотели прерывания беременности, уничтожения, как они называли этой… «твари»… — Оу, — глубокомысленно сказал Дюк и опять принялся за спиртное. — На меня давили, требовали отказаться от нее, от ребенка, — с жаром продолжал Саймон, — но я оставался ей верен, я хотел твоего рождения. — Ага. — Много чего произошло, но когда ты родился… Ты был такой маленький, слабенький, тебя поместили в кювез, чтобы ты окреп. Мы приходили на тебя смотреть, а потом… нам сказали… что ты… не выжил. — Оу, — опять выдал Дюк, у него уже кончились нормальные слова, было ощущение, что у самого крыша вот-вот поедет. Хотелось поскорее прикончить виски и удрать к Одри и Нэйтану, пусть они его сегодня не любят, но, по крайней мере, не несут чушь. Он родился на звездном крейсере «Галактика» посреди бескрайнего космоса, и его мать — вражеский сайлон из далекого будущего, ага. — И как же я, — наконец отелился Дюк, — вот тут сижу, слушаю твои речи? — Когда все ушли, оставив нас попрощаться с малышом, я взял тебя на руки, такого крошку, прижал к себе и… всё, я стою посреди солнечного дня на газоне у дома Мозли, только в руках у меня не нож, а сам понимаешь — ребенок. Я попал назад в тот самый миг, из которого перенесся на Каприку. Стечение обстоятельств или что-то еще, но я растерялся. Мозли быстро сбежал, а я стоял и осмысливал. Не знал, что делать. Когда пришел в себя, хотел сразу кинуться к мужчине с оживляющей бедой… — Такая есть? — приподнял бровь уже довольно пьяненький Дюк. — Есть, но тут ты зашевелился. Оказалось, тебя просто опоили снотворным, хотели забрать тебя у нас. — Но ты их перехитрил… — Выходит, да. Вот почему я никогда не рассказывал тебе, чтобы тебя не засмеяли или не… — Забрали на опыты… — Я не это имел в виду. Ты единственный мой ребенок, который жил со мной, потому что я тебя любил. — Что-то я этого не почувствовал. — Ну, извини, Дюк. Но ты мне очень сложно достался, ты мне о многом напоминал, потому что твоя мама — единственная женщина, кого я любил. — Единственная женщина, единственный ребенок. Однако ты продолжил охотиться на людей с бедами. — А что мне оставалось делать? Не петрушку же выращивать и не в астронавты проситься. Я мечтал защитить тебя, думал, если покончу с бедами сейчас, тебе не придется переживать весь этот ужас. — Но ты пришел и просишь меня «переживать весь этот ужас», — всё равно Дюк не испытывал симпатий к отцу. — У тебя же будут дети, тогда ты поймешь. — А у роботов бывают дети? — изогнул бровь контрабандист. — Ах да, иначе б я не родился. Все, папа, разговор окончен, лимит откровений на сегодня исчерпан. Не пора ли тебе возвращаться в Преисподнюю? — Ты сам меня просил, — Саймон поднялся из-за барной стойки, подошел к шкатулке. — Еще одно. Там на дне — ее фотография. Дюк сжал губы, но покопался в содержимом, вытянул на свет божий помятый снимок: черноволосая девушка восточной наружности в какой-то незнакомой военной форме рядом со странного вида летательным аппаратом. Дыхание перехватило при взгляде на карточку, руки предательски задрожали. — У тебя ее глаза… — с непривычной теплотой проговорил отец, и парню пришлось закусить губы, чтобы из глаз не потекли слёзы. Ну, с кем еще могла приключиться такая нелепая история, не с Нэйтаном же? Разве что — с Одри. Дюк повернулся и… обнял отца. А потом стремглав выскочил из каюты. Сегодня мертвые возвращались не только за тем, чтобы отомстить.