***
«О, тени стремящие вниз, таинственный фиолетовый, плавно идет по моим теперь холодным щекам, мои глаза слились с окраской льда, и моих хрустальных слез, в этом мире, загнанным собственным братом, теперь ничего не чувствую, ни себя, ни рук, ни сердца, я будто слился со льдом, которым мне по усилию трудно было взорвать. Огонь замерз, во мне больше нет огня, мои слезы улетучиваются в виде лунного света, шорох, вновь надоедливая змея проползает, наверно уже пятисотый раз, если не ошибаюсь. О, Великий, по имени, которого я назвал тебя —Грэти, я устал, удали меня из жизни, забери мою грешную душу, не знаю как, но забери меня отсюда, уничтожь хоть мучительно, но быстро, чтобы я не страдал, мое грешное тело, уничтожь! Орител, я и не знал, что будь я там, в Обсидиане, мог посмотреть, как твое тело превратилось в камень, а твоя ненаглядная в твой так сильно возлюбленный меч… Я не знаю, что случилось с твоими дочерями, но чувствовать тут я не могу, но только способен я тебя чувствовать. О, Великий, как же я тебя ненавижу… Одновременно люблю, и ненавижу, что это такое? У всех, как живут в семье, а у нас с тобой эта злорадная война. Я тебя люблю, я тебя и убью, но сделать сам не смог. Зная тебя, мне пришлось сдерживаться, ты сильнее меня, ты сильный, когда в состоянии аффекта, когда я в первый раз тебя увидел, то сразу понял, что ты импульсивный человек, а мне обидно, что я не такой, я по жизни, как белая ворона в вашей семье, я один, который спокойный, и ты никогда меня не поймешь. До сих пор в глазах тот сюжет из воспоминаний, который проел мой мозг, наша с тобой последняя битва, мне так больно, хотя ты и не почувствуешь, я в отличие от тебя не в камень превращенный, и то не везет. Никогда не понимал, что такое суицид. А теперь, как-нибудь, лишь бы умереть сомкнув глаза. Не хочу больше жить… Этот лед настолько холодный, что мое тело поменяло оттенок, я наверно, как альбинос, помню гостя из северной стороны Домино, он точно также выглядел: белые, утонченные руки, прекрасные жесты, диктующие от кистей, большие глаза, в которых читалось усталость, высокий на вид, устроенное телосложение, парень имел окраску волос, как и Орител, чем меня и бесил. Северный друг мне хорошо помнится, что интересно сейчас он делает? У меня появились некорректные вопросы, когда это я стал таким? Не буду же я, как Дафна, хотя неудивительно, что Дафна стала такой, надеюсь, она поменяла ориентацию, интересно, она жалеет об этом? Помню, ее, когда она родилась, она была такая красивая: пухлые щечки, светло-карие глазки с какой-то мельчайшей искрой, маленькие ручки тянущие моему лицу. Малышка часто дергала мои волосы, тем самым мне приходилось убирать длинные волосы в пучок. Она такая милая, когда засыпала, ее мать был при смерти, и мне приходилось петь ей колыбельные, раньше считал это дело глупым, но позднее понял, что это же замечательно. Смотря на дочь Оритела, я понял, что хочу детей. Почему, когда имеешь много вопросов, и не имеешь на это ответов. Как-то не справедливо. Пройдя семнадцать лет, осознаю, что был не прав, как быстро прошло время, моя младшая племянница не только жива, но и за это время выросла, хочу признать, она просто красавица, копия своего отца, вот это меня разочаровывает, жаль, что мне трудно сказать ей, что я ее родной дядя, и не какой сверхчеловек, созданный из пламени, глупые легенды придуманные моими врагами, и пришлось, я был вынужден по сценарию моих врагов драться с ней. Блум, надеюсь, простишь ты меня. Я как всегда стою на том месте, где однажды познакомился с Орителом, тот день был для меня смешным. А он мне не может простить тот случай, когда я в него швырялся водорослями, вот балбес! Теплый ветер дул мне в лицо, мои волосы направлял полет его, смотрю на озеро, где началось все, и с моих глаз текут слезы, хотел бы я вернуться в то время, и изменить все, хотел бы я помириться с братом. Смотрю на алые купала крепости Домино светящие от заходящего солнца, я счастлив, что мой мир восстал из «мира проклятия», наложенным моими злыми тетушками. Осознаю, что был в обиде на брата, да и чертово заклятье, я против воли боролся с братом. Хочу вновь быть с ним. »День и ночь, Проклятья прочь!... Небеса, дитя мое, Самоубийца, отец ее, Огонь, мой отец, Живу, как убийца, Лишь, луна знает, Что, я — невинное дитя.
Алые шторы, яркая окраска тронного зала так тянула к себе, что думаешь, что это лучший архитектор. Необычные узоры, представляющие цветы. Розовые стены, желтый потолок, имеющий красные узоры утонченно вычерчено, синий мраморный пол, красный трон, подлокотники, которого были представлены, как цветы ириса, на троне посыпал король Домино. Всю ночь ему пришлось работать, регионы планеты бились, чтобы быть независимыми, и сейчас, когда работу мол пришлось отложить, потому что на ходу засыпаешь, он присел, и сам того не заметил, как его веки опустились, и он заснул. Холодный ветер, как лед вонзивший в спину, Орител нервно вздрогнул, просыпаясь, когда почуял до боли знакомую энергию, Орител приготовился, его правая ладонь упала на меч. И вот ветер принес Валтора к брату, маг смотрел так ненавистно, хотя в душе были противоположные намерения, Валтор сделал шаг, Орител пригрозил мечом, младший брат остановился. Орител сделал шаг, кончик лезвия меча тыкнул в шею брата. Валтор боялся сглотнуть, он моргнул, серебристые глаза со страхом глядели на короля. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в заключении, отбывать срок в Омеге? — спросил грозно старший брат. — Здравствуй. Как интересно, что брат так мил гостеприимством, что любой позавидует, — заметил Валтор, усмехнувшись. — Прости, я вынужден, — Орител боялся убирать меч. — Ты, как заноза у меня в заднице. От тебя одни неприятности. Давай лучше я приму тебя на один день, а завтра — свалишь отсюда. Валтор рукой, не побоявшись, убрал угрожающий меч, и подошел к брату, и резко упал на колени. — Клянусь именем Дракона, что хочу лишь примирения. Брат, прошу, давай жить, как раньше, вместе. Орител услышав это заявление, пнул ногой брата. Валтор прислонился к полу животом, над его головой был меч, как всегда угрожает, усмехнулся Валтор, и брат прислонил к шее меч, немного порезав тело, струи крови стекали по шее. Орител больно взял брата за волосы и потянул, Валтор бился, и вырывался. Орител отпустил, но от его сильного удара, Валтор потерял сознание. Старший брат плюнул, и взял на плечо Валтора и понес в подземный дворец. Светлая голубая комната, так хорошо освещенная солнцем, где фея Огня Дракона, принцесса Домино причесывала свои волнистые, рыжие волосы за тумбой. Маленький кролик, как всегда бесился с котенком Роном, переворачивая все на своем пути, девушка ласково улыбнулась, когда увидела только что вошедшую мать в ее комнату. — Прости, что я не постучалась. Я хотела поговорить с тобой, — Марион присела на кровать, дочь встала и присела на кровать. — Нет, ничего. Мама. О чем ты хотела поговорить? Королева положила свою ладонь на руку дочери. — Как у тебя с принцем Скаем? — Все нормально, если ты об этом. — Я хотела поговорить с тобой о нас, с папой. Я понимаю, ты не была нами воспитана, и когда узнала о нас, у тебя не было той любви, как к Майку и Ванессе. — Мама, если бы не было той любви, пыталась ли я искать вас? — Даже если мы и родные тебе родители, то ты все равно относишься к нам, как чужим, я же вижу. Между девушками образовалась гробовая тишина, и нарушить ее не хотел ни один. У Блум не было больше оправданий, а у матери уже не было вопросов, она и так видела все на лицо. Темная темница, богата своим мхом, и сыростью. Валтор очнулся в тюрьме, его руки были скованны наручниками, какой-то шум, к нему подошел Орител. Валтор впервые видел, чтобы брат когда-либо курил, для него это было большим сюрпризом. Орител склонился над ним, нежно погладил по щеке, а затем кулаком ударил его, Валтору показалось, что брат сломал ему нос, рука брата переместилась на шею, сначала легко, а потом больно он схватил, чуть ли не душил Валтора. — Довольно! Хватит! Орите… — Валтор еле говорил, но Орител остановился. Валтор тщетно пытался откашляться. — Я же сказал: никаких глупостей. Ты у меня, как в черном списке. — Прости меня, — пытался надавить на жалость Валтор, но Орител кулаком ударил в живот, теперь Валтору вообще нечем дышать. — Не проси даже, я никогда не прощу. Не хочу знать твои отмазки, и оправдания. Орител ушел, а Валтор до сих пор не мог привести дыхание в норму.