Простите меня, Эмма...

Румпельштильцхен впервые в жизни поступал правильно. Впервые он спасал не свою шкуру, а жертвовал собственной жизнью для всеобщего блага. Ощущения были странные. Румпельштильцхен четко осознавал, что на самом деле никто не оценит его душевного порыва. Безусловно, его поступок сочтут благородным и великодушным, но воспримут как должное, и не более. Однако он делал это не для них: не для четы Прекрасных, не для Нила и даже не для Белль. Румпель хотел подарить второй шанс человеку, который спас его самого. Спас не только от забвения, посланного проклятьем, но и от многого другого. Спасительница подарила Румпельштильцену его настоящую жизнь - жизнь великого Темного, сильнейшего мага и жестокого манипулятора. Если бы не она, кем бы он был сейчас? Румпельштильцхен мог навсегда застрять в этом провинциальном городишке в теле ростовщика мистера Голда. Благодаря Эмме он узнал о том, что у него есть Белфайер, а также вспомнил о Красавице, навеки подарившей ему свое сердце. Румпель опять испытал невероятную боль и разочарование, снова пережив тот момент, когда отец променял его на вечную молодость и красоту. Он вспомнил Королеву Сердец – единственную женщину, которая смогла обойти хитрые условия его договора. А что получила сама Эмма Свон от своего великого предназначения, от своей судьбы, которую не выбирала? За нее это сделал Темный. Именно он решил, что тяжелое бремя Спасителя всего Волшебного Мира могут выдержать хрупкие плечики новорожденной малышки. Именно он лишил ее любящей семьи, разлучив с Принцем и Белоснежкой. Именно сын Румпельштильцхена позднее предал юную Эмму, оставив ее в тюрьме во имя благих целей… Румпельштильцхен разрушил множество судеб и исковеркал множество жизней, но только история Эммы смогла по-настоящему задеть его сердце. Возможно, дело было в том, что Спасительница постоянно попадалась ему на глаза и была назойливым живым укором. Возможно, сама Эмма и ее предназначение были навязчивой идеей Румпельштильцхена, проектом всей его жизни. А он, как талантливый мастер, любовался своим «созданием», испытывая почти отеческие чувства к несчастной женщине. Возможно, он просто единственный по-настоящему понимал ее, понимал, какую боль может испытывать человек, когда-то добровольно отказавшийся от собственного ребенка… Чувство вины были почти невыносимым. Однако ранее Румпель был не готов ценой собственной жизни даровать кому-то шанс на счастье… Но все изменилось. Казалось бы, сейчас рядом с Эммой были родители и двое мужчин, претендующих на особое место в ее сердце… Это ли не сказка наяву для человека, который был сиротой двадцать восемь лет? Нет, это было совсем не так. В глубине души Эмма была все той же маленькой девочкой, которой не хватило любви и ласки. Ни Крюк, ни Бей не смогли заполнить пустоту, образовавшуюся в ее сердце. А Генри, единственного человека, по-настоящему любившего Эмму, приходилось делить со Злой Королевой. Румпель решил, что Эмме нужна новая жизнь, с чистого листа, без болезненных воспоминаний о прошлом. Он знал, что это его долг – подарить ей шанс на счастливый конец. Румпельштильцхен выполнит все, что от него требуется, а уж Реджина исполнит его маленькую посмертную просьбу. Его отношения с Королевой не были простыми, однако они знали друг друга настолько долго, что за это время поневоле стали союзниками. Итак, это был момент триумфа… или, как считал Пен, момент его невероятной глупости. Вот он стоит перед людьми, большинство из которых его ненавидит или попросту презирает. Но Румпельштильцхена этот факт нисколько не волнует. Также его почему-то мало заботит дальнейшая судьба сына и возлюбленной. Все это кажется ему какой-то суетой и чепухой, однако Румпель все же находит для близких пару теплых слов: - Я люблю тебя, Бей. Я люблю тебя, Белль. Ты делаешь меня сильнее. А что он мог сказать Эмме? Разве можно было облечь в слова все те мысли и чувства, что пробуждала в Румпельштильцхене Спасительница? Разве можно было сказать что-то, способное раскрыть всем присутствующим его странную, необъяснимую слабость? - Простите меня, Эмма… Он сказал так много… и так мало одновременно. Румпель отчаянно вглядывался в лицо Спасительницы, в ее усталые глаза, в упрямый отцовский подбородок, в морщинку между бровями… Он видел, что она поняла его. Поняла все, что он хотел, но так и не осмелился ей сказать. Эмма. Спасительница. Его спасительница. Прощай. Фиолетовый туман поглотил Румпеля и Малькольма, отца и сына - людей, которые так и не смогли простить друг другу старых обид. Никто, кроме Реджины, не видел, как отреагировала Эмма. Она встала и, словно оцепенев, смотрела туда, где минуту назад стоял Темный. Ее губы были упрямо поджаты, а в глазах застыло странное выражение. «Румпельштильцхен, - прошептала Королева. – Я выполню твою просьбу. Я обязательно подарю Спасительнице новые воспоминания. Можешь не сомневаться».