***

Маюри старался вникнуть в только что полученный отчет. Данные о завершающей стадии эксперимента не укладывались в построенную теорию, расходились с прогнозами, и он никак не мог понять, почему. То ли в проверяемую теорию все же закралась ошибка, то ли модель оказалась слишком грубой или вовсе неадекватной... Нужно было разбираться, и как можно скорее. А ему мешали. В соседнем помещении квинси и Нему о чем-то негромко, но весьма увлеченно спорили. Маюри догадывался, что мальчишка забыл на территории двенадцатого отряда, но сейчас, как и в большинстве случаев, у ученого не было на квинси времени. Голоса спорщиков не давали капитану сосредоточиться. И длилось это уже две минуты. Потратив на попытки найти смысл в отчете еще 30 секунд, ученый резко развернулся вместе с креслом, встал и пошел в соседнюю комнату. - Маюри-сама? - Нему испуганно застыла, сообразив, что капитан мог их слышать. - Если нечего делать - вон отсюда! Парочка переглянулась, протиснулась мимо него и стремительно покинула здание. Маюри вернулся, плюхнулся в кресло, взял в руки отчет... И почти сразу отложил в сторону. Чувство недовольства окружающими было привычным, но к нему примешивалось что-то еще. Ситуация что-то ему напомнила. Что-то пустое и незначительное, нерациональное. Впрочем, безупречная память капитана исправно хранила и при первой необходимости воспроизводила даже такие ненужные воспоминания. Это было в конце 90-х годов по времяисчислению мира людей. Поиски материала для исследования завели его тогда в Париж. И там, на одной из многочисленных площадей старого города, он впервые увидел странное представление. Люди в гриме и диковатых костюмах разыгрывали безмолвные сценки. Молодой человек и девушка тянули каждый к себе букет цветов, строили рожицы, картинно обижались и радовались. Представление собрало небольшую группку зрителей. Маюри несколько мгновений наблюдал за уличными актерами и готов был уже уйти, но сценка закончилась, и под аплодисменты присутствующих на площадке появился еще один мим. На нем был ярко-синий парик, черный балахон без рукавов и широкие штаны, лицо покрывал плотный слой белил. Необыкновенная, текучая пластика движений, совершенно равнодушное выражение лица, больше напоминающее маску, немедленно приковали к нему всеобщее внимание. Мим грациозно опустился на ковер. И вот в этот момент Маюри почувствовал любопытство: тонкие кисти артиста легко порхали в воздухе, взгляд был устремлен прямо перед собой... Непонятно как, но ему удалось создать необыкновенно четкий образ человека, сидящего за компьютером. Все, что происходило после, было скорее танцем, деталей которого капитан не помнил. Зато общий сюжет был весьма прост - девушка-артистка пыталась оторвать синеволосого от монитора, и это у нее не получалось. Закончилось же все тем, что мим продолжал пялиться в воображаемый экран и стучать по воображаемой клавиатуре, а за его спиной танцевали эта самая девушка и парень из предыдущего номера. Зрители аплодировали, и из их разговоров Маюри понял, что происходящее на сцене было зарисовкой на тему набирающей в то время популярность идеи интернет-зависимости. Капитану стало скучно еще на середине номера, но что-то заставило его досмотреть сценку до конца. Маюри задумчиво сворачивал и разворачивал страницы отчета. Тогда ему было глубоко безразлично, кто танцует у него самого за спиной. Все ли равно ему сейчас? Этот вопрос требовал тщательного обдумывания. Потом. Сначала все же нужно разобраться, где наляпали ошибок его олухи-подчиненные.