Я знаю тебя настоящего

Они вечно притворялись. На сцене, в жизни, с друзьями и близкими. Ношение масок - неотъемлемая часть их самих. Все знали их как самого сексуального участника группы и как самого безразличного, мало эмоционального. Но так ли на самом деле?.. POV Кай. Утро было обыденным. Я проснулся раньше всех и пошел в душ. Водные процедуры не заняли много времени. Дальше по плану какао. За окном дождь. 5:00. Все спят. Самое время снять маску. Отложив ее подальше, примерно в жопу, я пошел на кухню, поставил чайник. Благо мама Дио не убрал плед, не нужно будет идти за ним. Заварив горячую прелесть, я сел на подоконник и, закутавшись потеплее, стал смотреть в окно. Наконец-то не надо быть ходящим, педонуна-заводящим, мистером-секс-Кай. Можно не притворяться перед собой и побыть депрессивно настроенным говном, подумать о том, как заебало все это притворство. Можно обдумать то, почему люди не видят во мне Чонини? Кай и Чонин два разных человека. Я устал быть вечно веселым, вечно красивым, вечно танцующим как «Бог» Каем. Я Чонин. Я обычный парень. Парень, который обычно танцует, обычно поет, обычно выглядит. Ээм, ноу. Я красивый, прекрасно танцующий, хорошо поющий Чонин. Но блядь, я могу быть нежным. Я хочу быть нежным. Я хочу любить. И я люблю. Я не нормальный, серьезно. Я люблю его. Почему именно его? ЕГО, блядь. Господи, почему не девушку, а парня? ПАРНЯ, блядь. Почему именно его? Потому что он тоже притворщик? Потому что он как я, играет роль, которую ему придумало общество? С чего все взяли что я такой властный, весь из себя «альфа самец», трахаю ежечасно баб. Я не трахаю баб. Я не трахал еще никого. Я хочу, чтобы трахали МЕНЯ! Я ненормальный, ей богу. POV Сехун. Обосраться. 5:20. Я не сплю. Ёбаный дождь. Ёбаный гром. Ёбаный мочевой. Надо сходит в туалет. Поднявшись с кровати, я ретировался понятное дело куда. Справив нужду, направился обратно. Опа, в кухне горит тусклый свет. Кто не спит в такую рань? Кай. Я так и знал. Плачет, наверное, опять, малыш. Брат по несчастью. Так уж повелось, что мы для общества другие. Думаешь люди примут нас настоящими? Тебя - нежным, меня - властным. Они привыкли, что я сначала безэмоциональный, потом дохера нежный, но никак не серьезный взрослый мужчина. Я же макна - и быть мне макной. Ну а ты секс на ножках, а никак не этот комочек нежности, который сейчас сидит и плачет от безысходности. Комочек, почему ты не мой? Я знаю тебя настоящим, а ты знаешь меня. Откуда? Просто я не такой полоумный, как окружающие. Я вижу твои взгляды, я чувствую твою заботу. Наверное, надо делать первый шаг. POV Кай. Бляяяяя, кто не спит в начале шестого утра? В туалет пошел, обосрался. Ну и сри себе, может, хоть кому-то легче будет. Чанель небось. Сожрал, сука, перед сном три кита и догнался кабаном. И вообще не странно, что срет по пол утра, потом только в противогазе заходи. А не, Сехун. Чего эта Сехунита-притворница не спит? Уйди, иначе опять плакать буду. Я хочу, чтобы ты обнял меня, посидел сейчас со мной, но ты ведь не знаешь этого. А я тряпка. Не могу даже рассказать о своих чувствах. И какой я после этого мужик? Айщ. Сука, я же знаю, что тебе мальчики нравятся, но, блядь, не могу рассказать о своих чувствах! Я боюсь, что ты меня отвергнешь.. ****** POV Кай. Вот и прошли эти последние самые ебучие три месяца годовой подготовки к камбэку в моей жизни. Хотя какой жизни? Сплошное притворство, репетиции и притворство. Долгожданный камбэк и отдых. Я скорее ждал отдых, нежели камбэк. Нет, я хочу славы, известности, но я должен отдохнуть. Я не знаю, как я еще концентрировался на тренировках, как я хорошо исполнял свою роль Кая, когда мои мысли были целиком и полностью заняты Сехуном. После того дождливого недоутра я стал думать о нем вдвое больше. Я понимаю, что надо действовать, но благодаря забитому графику не мог. Он сделал первый шаг, ну а я, по законам жанра, должен сделать второй. Но я боюсь. Думаю об этом постоянно и сам истязаю себя мыслями. Я знаю, что мое счастье целиком и полностью в моих руках. Но я устал даже от этих мыслей. Сегодня напьюсь. Хёны решили отметить камбэк, выпивки будет море. ****** Долгожданный вечер. Праздник уже в разгаре. Хёны выпивают и веселятся. Они счастливы. Наконец-то год напряжения окончен. Да здравствует небольшой отдых и слава. Не пьем только мы с Сехуном. Сехун,что за взгляд... Он ждет, ждет действий. Не смотри на меня, я растекаюсь. Пока взрослая, но уже хорошо выпившая часть нас не видят, я беру стакан с шампанским и залпом опустошаю его. Затем еще один. Боже, у меня скоро будет дыра в спине. Сехун, это моя любимая майка, не надо. Твою мать! Я не вынесу этого. Нужно выпить еще. О, бутылка коньяка. Беру ее и только хочу налить, как тут появляется Бэкхён-хён: -Каюшка, поставь каку, тебе нельзя. Сука, как ты здесь оказался?! -Хён, я немного, - пытаюсь улыбнуться менее напряженно. Сам бухает, а другим нельзя. Чувствую, праздник будет испорчен. -Кай, тебя учили слушать старших? Что я тебе сказал? -Хён, мне надо, - уже сквозь зубы процедил я. -Что может у ребенка случиться, что ему надо коньяка выпить, а, Чонин?- Вздернул бровь Бекхён-хён на мой ответ. -Ребенок, значит? Чонин? А как же Кай? Почему, блядь, вы вспоминаете, что я Чонин, когда я вас не слушаюсь или делаю не так, как подобает Каю? Я сказал тебе, блядь, что надо, значит надо!- я вырвал бутылку у него из рук и сделал четыре больших глотка. Все находившиеся в комнате сразу затихли, услышав, как я кричу. Сделав еще один глоток, я со звоном поставил бутылку на стол, улыбнулся и добавил, - С праздником всех! Отдыхайте. Извините меня, что вы мне не разрешили расслабиться, когда я так заебался!- под конец мой голос дрогнул, я прикрыл лицо руками и стремительно пошел в НАШУ с СЕХУНОМ комнату, со всей силы хлопнув дверью. Последнее, что я услышал после того, как скатился по стенке и дал волю слезам, так это что музыка, затихшая во время нашего с Бекхёном разговора, вновь начала играть, и Сехун сообщил им, что пойдет ко мне сам, что не стоит беспокоится, он со всем разберется. После того, как открылась дверь в нашу комнату, я почувствовал теплые руки, обнимавшие меня, прижимая мою голову к своей теплой груди, в ответ я обнял за талию того человека, которого уже мечтал обнять на протяжении года. Мне стало легче. Малость, но стало. Я слегка улыбнулся, сквозь слезы. Видимо, он это заметил. -Мне тоже стало легче, - сказал он шепотом, прислонив голову к стене и нежно поглаживая меня по плечу. Что? Как он? Он умеет читать мои мысли? Хотя нет, я это понял еще тогда. ****** Flashback Кай сидит на кухонном подоконнике и наслаждается утренним пейзажем. Ну, как наслаждается? Он просто отдается эмоциям. Отдается безудержным всхлипам в свои острые коленки. Заметив входящего в помещение Сехуна, он поднимает свое заплаканное лицо, направляя взгляд в окно, якобы я-не-плакал-и-вообще-вали-спать, вытирая ладошками слезы. Пытаясь игнорировать его присутствие, он и не замечает, как Сехун подходит к нему со спины, обнимает за плечи и шепчет, уткнувшись в шелковистые волосы на макушке, которые так соблазнительно пахнут шоколадом, пахнут Каем: -Не плачь, - вдыхает так долгожданно желанный запах любимого, который был нужен ему, как воздух. – Я знаю тебя настоящего, – добавляет он еще тише, нежели предыдущие слова, и нежно целует его в макушку. После проводит носом по плечу к шее Чонина и перед уходом добавляет на самое ухо, – первый шаг за мной, ты знаешь, за кем следует второй. End of flashback ****** POV Кай. После объятий мне заметно полегчало, и я начал успокаиваться. Но ненадолго. Потом ко мне пришло осознание того, что я нахожусь с НИМ в ОДНОЙ комнате. Нет, мы, конечно, были вместе. Это типа общая спальня. Но блядь, я никогда не ОБНИМАЛСЯ с ним. Мать моя гречиха, что же мне делать? Чтооо? Ёбаный кабан. Господи, как я волнуюсь. Моё сердечко этого не выдержит, оно сейчас выпрыгнет из груди и пробьет моего Сехуна насквозь вместе со стеной и залезет в глотку к Бэкки, чтобы он, сука, так не орал!!! Хули орать? У меня тут сердечная драма! Мать твою за ноздри! Я сказал МОЙ Сехун. МОЙ. Ну, не сказал, подумал... Получается, что сказал сам себе же? Чонин, хватит думать о всякой хуйне! Отец наш Крисус, что же делать? Так. Надо успокоиться. Дыши, Чонин, дыши. Фу-у. Стоп. Сейчас я нахожусь в объятьях человека, которого люблю, и когда я перестану плакать, он уйдет, ведь так? Но я не хочу этого. «Первый шаг за мной, ты знаешь, за кем следует второй». Ебать тех оленей. Я должен сделать следующий шаг. Но смогу ли я? А вдруг он уже не хочет быть со мной? Или то была просто шутка? О-о-х. Тише, Чонин, просто попробуй. Счастье в твоих руках, дерзай. End POV Кая. После внутренней перепалки и самого наставления Кай действительно приходит в себя и решает действовать. Он не гнался за своим счастьем. Он вообще считал, что его счастье не будет с ним, но когда оно сидит рядом с ним и нежно обнимает, то нельзя сидеть сложа руки, что он, собственно, и делает. Чонин кладет свои руки на плечи блондина и приподнимается, смотря ему прямо в глаза, читая в них заботу, переживание и любовь, любовь к Чонину, которой ему не хватало. Немного помешкав, он закрывает глаза и медленно приближается к губам Сехуна, давая понять ему, что он намерен сделать. Сехун замирает и, кажется, не дышит. Он приходит в себя только после того, как его губ касаются другие, запечатлев на них такой неловкий, но дурманящий поцелуй. Кай не шевелит, а просто соприкасается губами с той же частью лица напротив сидящего молодого человека, который, оказывается, скован не меньше его. Прекратив этот «поцелуй», шатен утыкается своим лбом в лоб Сехуна и ждет. Он просто ждет. Ждет реакции или ответа. А блондин медлит. Он просто упивается этой ну очень маленькой близостью и осознает то, что это является следующим шагом к их отношениям. У него самого, как и у Чонина, бешено стучит сердце, но они и не знают точно, чье именно сердце бьется громче, потому что стали биться в унисон. Кай уже начинает волноваться, так и не дождавшись ответа, но вот он следует в виде страстного поцелуя. Сехун льнет к губам Чонина. Между поцелуем двоих пробегает искра, разогревающая в них большое желание. Поэтому, не церемонясь, Кай сам вторгается в рот к блондину и начинает там хозяйничать, проводя им по зубам, деснам, небу. Он сладко стонет в рот Сехуну, когда тот переплетает их языки. От этого стона у макнэ слетает голова и он рывком поднимается на ноги, поднимая вместе с собой и Кая. Не видя, они плюхаются на чью-то кровать, впрочем, это уже не столь важно, потому что теперь они будут делить ее между собой. Когда воздуха в легких не хватает, Сехун отстраняется от столь желанных губ, потом снова впивается в них, тут же врываясь своим языком в чужой рот. Кай откидывает голову и, осмелев, кладет руку на внушительную выпуклость в паху блондина. Сехун стонет в рот старшего от манипуляций, которые совершает рука Кая, но не прекращает поцелуй. Когда Чонин справляется с пуговицей и молнией на джинсах Сехуна, то последний разрывает поцелуй и начинает покрывать шею шатена поцелуями, оставляя после себя алые засосы, покусывая ее и после зализывая. Грубая ткань майки мешает блондину насладиться телом под ним, поэтому ему приходится снять ее с шатена, а затем и шатен, не медлив ни минуты , стягивает с блондина майку, упираясь руками в его слегка подкачанную грудь и с жадностью смотря на это худощавое тельце. Не отрывая глаз с Сехуна, как можно страстнее закусывает свою губу и медленно опускает руки с груди к животу, царапая кожу под ногтями. По телу Сехуна пробегают мурашки, что не остается незамеченным Каем. Он приближает свое лицо к лицу напротив и прикусывает его губу, медленно посасывая ее, слегка покусывая и резко стягивает его джинсы вместе с трусами, высвобождая уже давно вставший член. Сехун со стоном впивается в губы напротив и начинает спешно расстегивать джинсы старшего. Из-за расторопности у него не получается этого сделать, поэтому со стоном разочарования ему приходится оторваться от столь желанных губ и снять так мешающие ему вещи, которые остались на этом сексуальном теле. Сняв с себя все еще не до конца спущенные джинсы и белье, Сехун ложится на Кая, заключая его губы, для долгого и страстного поцелуя. Когда блондин тянется рукой к плоти шатена, то тот, неожиданно для первого, переворачивает их и оказывается сверху. Чонин наклоняется и покрывает грудь и живот Сехуна страстными тягучими поцелуями, от которых у последнего голова идет кругом и все, что он может, так это лежать и томно выдыхать, сжимая руками бедра сидящего на нем. Чонин сдвигается вниз и вот он уже сидит меж раздвинутых ног блондина и томно смотрит на него. От этого взгляда из губ Сехуна вырывается едва слышный стон, чему ухмыляется шатен. Старший наклоняет голову и берет в рот головку, придерживая член у основания и начинает медленно заглатывает плоть полностью в себя, нарочито медленно. Сехуну кажется, что он обезумел. Он не может нормально вдыхать или выдыхать воздух. Он стонет, так громко, что ему кажется, что скоро зайдут хены и устроят им «кордебалет», но благо музыка у этих порядочных, но порядком выпивших людей играет довольно громко. Кай начинает быстро и сильно сосать, доводя своего любимого макне до исступления. Как давно он хотел это сделать. Как давно он желал услышат эти стоны. И вот он это делает и слышит стоны, которые, как ему кажется, являются самой прекрасной музыкой, какую он когда либо слышал. Он уверен, что это его любимая песня, а Сехун - любимый исполнитель. Чонин языком проделывает невероятные движения,заглатывает плоть целиком и полностью, затем быстро выпускает ее и снова заглатывает в рот, проводя по ней языком. Выпустив с характерным звуком член изо рта, он облизывает свои опухшие губы и собирается опять проделать тоже самое, как Сехун накидывается на него с животным рыком и опрокидывает на спину. -Господи, я и не знал, что ты можешь быть таким. – хрипит от возбуждения Се и впивается в эти пошлые губы, больно стукаясь зубами. Опираясь одной рукой на поверхность кровати возле лица Чонина, макнэ тянется второй рукой под подушку и достает от туда баночку лубриканта. «О-хо-хо, а кто-то был готов к таким событиям» - про себя усмехается Кай и выхватывает баночку из рук макнэ, открывая ее. Сехун берет плоть Кая в ту руку, в которой был лубрикант, и начинает ему надрачивать, тем самым говоря спасибо за то, что тот помог ему открыть ее и дарит наслаждение, которое отдавал ему до этого Чонин, не в таких размерах, конечно, но в таких, как позволят данная ситуация. Чонин теряется из-за манипуляций, которые совершает Сехун, но все же открывает баночку и вместе с тем стонет в рот блондина, несильно прикусывая его язык, предвкушая дальнейшие события. Чонин сам разрывает поцелуй и судорожно хватает воздух, опрокидывая голову на подушку и громко стонет, когда макнэ надавливает большим пальцем на чувствительную головку. Сехун покрывает поцелуями щеки и подбородок Чонина, ставит баночку возле подушки и зачерпывает содержимое пальцами. Кай судорожно выдыхает и расставляет свои ноги, согнутые в коленях, готовясь к дальнейшим действиям макнэ. Сехун медленно вставляет указательный палец в анус Чонина и немного ждет, затем начинает медленно двигать им внутри. Когда он видит, что старший готов, то он добавляет другой палец и ждет, уже больше, давая привыкнуть. Чонин сам подает знак, насаживаясь на пальцы. Сехун начинает двигать ими внутри Кая. Он то сгибает их, то разгибает, после начинает двигать ими быстрее, постепенно сбавляя скорость и прибавляя ее. Сехун движет пальцами по кругу и находит то, что он искал - простату. Когда он гладит ее подушечками пальцев, то Чонин громко всхлипывает, не в силах уже стонать. Блондин дразнит шатена, который сейчас извивается под ним и так громко стонет, что он не слышит ничего, кроме стонов. Кай не выдерживает этой сладкой пытки и просит, что бы тот трахнул его поскорей, но Сехун убеждает его, что еще рано и проделывает те же манипуляции, но уже тремя пальцами. Когда же он считает, что Чонин уже готов, то он вынимает пальцы, под расстроенный стон старшего и размазывает новую порцию мази по своему изнывающему от желания члену, закрывает глаза и стонет от прохлады, которую преподносит телу мазь. Закинув ноги шатена себе на плечи, блондин спрашивает одними губами у него «ты готов?», на что получает одобряющий кивок, берет в руку свою плоть и направляет его ко входу шатена. Чонин понимает, что сейчас ему будет больно, старается расслабиться, что у него успешно получается. Сехун медленно входит в Чонина до конца и замирает. Из глаз последнего невольно брызнули слезы и Се сцеловыает их, прося этим прошения за причиненную боль и просит немного потерпеть. Кай подает знак к действиям Сехуна, целуя его в губы и завлекая в очень пошлый поцелуй, и Сехун действует. Он медленно выходит из Чонина, затем опять медленно входит, вызывая этим приглушенные стоны и томные вдохи. Глаза Кая были закрыты, и Сехун видел, как подрагивают его длинные ресницы; пухлые губы, которые Кай соблазнительно облизывал, были приоткрыты. Сехун начал постепенно ускоряться, вызывая этим ответные стоны из этих соблазнительных губ. Каждый раз, когда Сехун попадал по простате, Чонин громко выстанывал его имя. Это все срывало голову Сехуна. Тело Чонина дарило ему незабываемое наслаждение и он уже был на пике наслаждения. Взяв в руки член Кая, он начал надрачивать ему в такт своим движениям. Чонин не заставил себя ждать и вскоре излился себе на живот, громко толи крикнув, толи простонав, толи все сразу. Блондин сделал еще пару мощных движений и излился в шатена, после медленно вышел из него. Упав рядом с приводящим в норму дыханием шатеном, блондин крепко обнял его за талию, на что шатен обнял его за шею и лениво целовал в губы. Так они и уснулись, наслаждаясь друг другом. Утром, проснувшись, Кай обнаруживает, что он спит в кровати Сехуна и ему жарко, очень жарко, а все потому, что Сухун обвил его тело как лоза, умостив свою голову тому на грудь. Чонин улыбнулся при виде такой картины, но еще сильнее он заулыбался после того, как вспомнил события прошедшей ночи и его не омрачает то, что ему придётся долго объяснять свое поведение хёнам, ведь он обрел свою любовь, ту, о которой вожделел весь год. И его любят, любят его настоящего, Чонина, а не Кая. И наверное, сейчас нет человека счастливее, чем он, хотя... есть. Он сейчас только проснулся, сладко потягивается в теплых объятиях Чонина и говорит: -Я люблю тебя, Чонин.