Desipere in loco

The Kills – Ura Fever

Ёрзая на высоком барном стуле, стуча пальчиком по стойке, наблюдал за снегопадом сквозь плотно закрытое окно и прикусывал губу; я снова и снова прокручивал у себя в голове редкие воспоминания о снах, что приходят ко мне ночью на протяжении уже месяца. У всех есть общая черта – запах, как бы странно это ни звучало. Я раньше не пил кофе по утрам, вообще его не любил, предпочитал жасминовый чай; просыпался после обеда, когда солнце в зените, но после встречи с Кёей всё сразу изменилось. Его запах ходил за мной по пятам – роса и сладкий кофе. Две вещи, что раньше ненавидел, в одночасье стали обожаемыми. Я вставал рано утром, чтобы почувствовать запах утренней свежести и заваривал большую кружку живительного напитка. Это создавало иллюзию продолжения сна и Его присутствие здесь. Аромат обволакивал, будто Хибари стоит за спиной и обнимает, прижимая к себе. Каждый сон начинался одинаково: лёгкий бриз, и опять же – его запах; я лежу на зелёной траве в поле, всё ещё мокрой с раннего утра. Он рядом, облокотившись на локоть, разглядывает меня. Мы всегда смотрим друг другу в глаза, силясь заглянуть в душу, узнать, что чувствуешь, прочесть мысли, а на деле – ничего; лишь лёгкий ветерок кружит голову. Иногда я что-то рассказываю, а он внимательно слушает, улыбается; иногда не выдерживает и целует: легко и нежно, запуская руку в мои волосы, спутывая их ещё больше и массажируя голову, а я мурлычу в поцелуй от безумного удовольствия. Иногда мы вообще не разговариваем, когда, например, день прошёл неудачно, и мы оба устали, тогда и пейзаж менялся на скалистый, а неподалёку бушевало море; сидели на склоне, смотря в бесконечную гладь и держались за руки, переплетая пальцы. Это успокаивало. Порой я наглел и укладывал голову ему на коленки, согреваясь. Отношения между мной и Кёей в реальности тоже очень сильно изменились. Мы постоянно избегали друг друга, а мимолётные взгляды и мельком кинутые реплики сопровождались смущением, во всяком случае с моей стороны. Хибари всегда скрывал свои эмоции, но, в последнее время, пусть его истинные чувства никак не проявлялись, я их ощущал, будто между нами появился некий незримый контакт; он всегда нервничал в моём присутствии, никогда не сводил взгляда, когда я отвернусь в другую сторону. Под таким вниманием я словно плавился. Сегодня же мой сон в корне отличился от остальных. С самого начала обстановка была незнакомой. Большая тёмная комната, выполненная преимущественно в фиолетово-тёмно-синих тонах. У окна большая двуспальная кровать, тумбочка, шкаф и пустая клетка. Ничего лишнего – всё по стандарту. Подчиняясь странному зову, я подошёл к закрытой двери и дёрнул ручку. Передо мной предстала комната побольше. Только сейчас заметил, что планировка квартиры точно такая же, как и у меня. Окна закрыты и завешаны тёмными шторами, не пропуская дневного света. Было душно, а терпкий запах табака глушил любимый аромат моих снов. Пройдя на кухню, я застыл на проходе, встретившись с серьёзными глазами цвета стали. Он, облокотившись о стол, докуривал шестую по счёту сигарету, если судить по окуркам в рядом стоящей пепельнице. Неподалёку стояла кружка с недопитым кофе. Кёя еле слышно выдохнул, постукивая пяткой по полу из-за нервов и надеялся, что это незаметно. Но не успел я сказать и слова, как он быстро потушил сигарету, подбежал ко мне, схватил за талию и усадил на стол, прижимаясь ко мне всем телом. От такой близости и жара чужого тела, я охнул и выгнулся в его объятьях, обнимая Хибари за плечи. Он что-то шептал, водя губами по моей шее, не целуя, а дразня. Я обвил его талию ногами, запрокинул голову назад, прикрывая глаза, и глубоко вдыхал душный воздух. Его запах одновременно сводил с ума и раздражал, а от противоречия я не мог найти себе места и упустил момент, когда наши языки сплелись в диком поцелуе. Кёя рычал, сжимая в руках мою задницу, а я стонал, изгибаясь. Мы редко отрывались друг от друга на несколько секунд, чтобы вдохнуть воздух, разглядеть жгучее желание в глазах и вновь сойтись в обескураживающем танце языков, постоянно сталкиваясь зубами и клацая. Чуть отстранившись, я томно взглянул ему в глаза и прикусил его нижнюю губу; он со стоном опрокинул меня на стол, разорвал одежду, принявшись облизывать каждый миллиметр моего тела. Я выгибался волной вслед за языком. Куда он, туда и я, пытаясь усилить это приятное щекочущее чувство. Когда я потянулся избавить его от одежды, Кёя дёрнулся в сторону хитро прищурившись и, схватив меня за запястья, завёл их за голову, придерживая одной рукой. Другой он поглаживал выступающий бугорок у меня на штанах в районе паха, и чуть сжимал, выдавливая из моего горла еле слышный хрип; облизывал соски, иногда покусывая их, иногда посасывая. Он оставил на мне пару отметин у основания шеи, где она плавно переходит в плечо, прикусил, оставляя маленькую кровоточащую ранку, и ещё несколько у ключиц. Они его манили. Тонкие, хрупкие, а крохотная родинка в ложбинке между ними приковывала взгляд. Хибари тяжело дышал, на секунду охлаждая мою кожу, чтобы потом она горела. Тело покрывалось мурашками, мышцы сокращались, когда было щекотно, и это ему нравилось, впрочем, как и мне. Он облизал каждый еле выделяющийся кубик у меня на животе и двинулся ещё ниже, наконец отпуская мои руки. Стянув с меня не до конца разорванные трусы, Кёя провёл языком по стволу от самого основания колом стоящего члена. Меня будто током ударили - так сильно подкинуло на столе. Я не знал, куда деть руки, и не придумал ничего лучше, кроме как уцепиться за края стола; а Кёя всё издевался, мучал свою жертву, как это любят делать истинные хищники. Он вырисовывал какие-то узоры, ощутимо надавливая на венки, щекотал уздечку, обхватывал губами головку, играя с ней, когда хотелось с остервенением толкнуться ему по самые гланды, но он крепко удерживал мои бёдра, что подрагивали в нетерпении. Я разочарованно хныкнул, когда Кёя на минуту исчез, но он появился с бутылкой, кажется, подсолнечного масла. Мне не хватило времени осознать и оценить всю оригинальность его идеи, почувствовав, как два обильно смазанных пальчика кружат вокруг колечка ануса. Сначала вошёл один. Хибари аккуратно двигал им внутри, меняя угол проникновения, растягивал. Затем второй и третий палец. Пока он разрабатывал дырочку, сжимал их, крутил ими, что-то выискивая, я притянул его для поцелуя, чтобы отвлечься от неприятных ощущений. Внезапно один из длинных пальчиков нащупал нечто внутри, из-за чего я оторвался от его горьковато-сладких губ и громко застонал. Победоносно оскалившись, Кёя усилил напор, резче вводя пальцы как можно глубже, целенаправленно касаясь простаты. Меня действительно колбасило. Я не понимал ничего, жалобно поскуливал. - Проси, - послышался хриплый шёпот у моего уха, - умоляй. Разлепив глаза, я наблюдал, как Хибари медленно и томно смазывает маслом свой член, следя за моей реакцией. Я и не заметил, когда он спустил свои штаны. - Большой, - выговорил первое, что пришло в голову и жутко покраснел. Хохотнув, он притянул меня поближе к себе; я почувствовал, как его член двигается меж моих ягодиц. Скользко и дразняще. Кёя не сводил с меня взгляда, пожирал глазами. - Ну же, - нервно выдохнул он. Закусив губу, я поджал ноги и призывно их раздвинул. - Трахни уже, - простонал я, когда он в очередной раз склонился над моим соском. Хибари не из тех, кто церемонится, особенно, когда невменяем, как сейчас. Он вошёл в меня резко, с силой, так, что стол пошатнулся и жалобно скрипнул. Я вскрикнул, описывая дугу над столом и вновь обхватывая Кёю ногами. Он вколачивался, не щадя, запрокинув назад голову и чуть слышно постанывая, но, словно опомнившись, резко остановился, впиваясь в меня диким взглядом. Схватив мои ноги, он положил их себе на плечи и слегка нагнулся вперёд. Я взвыл от удовольствия, и, кажется, пролил несколько слезинок в агонии. Толчки были медленными, тягучими. Он входил и выходил до самого конца, а я в исступлении извивался под ним ужом, царапая ногтями стол. - Ну же… Кёя-а-а-ах! … Пожалуйста, - просил не понятно о чём, а язык заплетался. Хибари остановился, подхватил мою левую ногу, провёл носом по коже, шумно вдыхая, и оставил засос у икры. Следя за его действиями, я жалобно поскуливал и сам пытался насаживаться на его член, что удавалось плохо. В следующий момент он резко вышел из меня, от чего я охнул, перевернул, заставляя встать раком, и раздвинул мои ноги шире – резкий толчок. Долгожданный и грубый. От неожиданности я не удержался и упал на стол, а ноги подкосились, но быстро подобрался, и вновь качнулся от его резкого движения, выдохнул. Так, именно так я и люблю. Он кусал меня за загривок, когда ускорялся; обхватывал поперёк живота, заставляя выпрямиться и встать в полный рост, когда замедлял ритм. Иногда он чередовал движения, но в особенные моменты, снова теряя контроль над ситуацией, толчки становились хаотичными, непонятными, от чего я кричал особо громко. Кёе определённо нравились мои лопатки. Я знаю, почувствовал. Он склонялся к ним, прикусывал, оставлял метки рядом и вдоль позвоночника, когда я сжимал его внутри, и он не мог сдержать громкого стона. В какой-то момент он снова перевернул меня, укладывая на стол. Я вцепился в него, прижимая к себе, максимально чувствуя его жар. - Скоро… не выдержу больше, - прошептал ему на ухо. И движения резко ускорились. Прикусив его плечо, я впивался своими ногтями ему в спину. Он же, словно человек в пустыне, увидевший оазис, слизывал капельки пота с моего тела. Кончив с диким криком, даже не прикоснувшись к себе, я дрожал и изгибался в сладких судорогах. Кёя, сделав через силу ещё несколько толчков, излился в меня, не выдержав давление стенок ануса. Зажмурив глаза, я дёрнул головой, выгоняя воспоминания. Самое странное в этом сне было то, что засосы и синяки были на моём теле и в реальности. Я проснулся уставшим, каждая мышца тела ныла от переутомления, хотя всю ночь пробыл в постели. Я точно знаю, что спал и никуда не выходил. От раздумий отвлёк свист вскипевшего чайника, моментально подлетел к плите и выключил газ. Сладкий кофе с тонким слоем мягкой пенки с утра – божий дар после холодного душа. Он успокаивает, заставляя, наконец, расслабиться. Усевшись поудобнее в кресло, я включил телевизор – новости. Люди пропадают и погибают, а Ватикан не может изловить преступников. Демоны стали действовать аккуратнее, подтирая за собой следы, слаженно скоординировано. Единственное, что остаётся – найти их командира, а им, без сомнений, был Азазель. Он знает все слабые стороны Ватикана, прекрасно знаком с бывшими товарищами и их боевыми способностями; теперь этой информацией владеет вся преисподняя. Приблизительно месяц назад, после того, как мы с Кёей спасли Мукуро, а Ирие сбежал, на Апостольский дворец неожиданно напали. Демоны успели проникнуть на последний уровень, там-то их и остановили. На следующий день конклав полностью изменил график, ужесточил охрану и заставлял работать в два раза больше. Меня уже отправляли на задание одного, Кёю же поставили охранять Рокудо. Поначалу меня съедала ревность, я не мог сосредоточиться, вечно срывался на всех, а когда чуть не провалил задание и не убил невинного человека собственными руками, начал себя сдерживать. Попытался заглушить это гадкое чувство, но не всегда получалось, тогда я уходил с головой в тренировки по контролю энергией. Собственное поведение казалось глупым, но ничего сделать не мог. Вчера я как раз вернулся с очередного задания. Ватикану пришёл запрос, что найдены тела в Риме, и были предположения, что это именно те переродки, служившие когда-то в штабе Земли – церкви Санта-Мария дель Пополо. Они считались пропавшими целых два месяца, как раз тогда, когда схватили Мукуро. Трупов было около пятнадцати, они разлагались, а некоторых уже нельзя было распознать. Видимо кого-то убили раньше, кого-то позже. Те, кто был в приемлемом состоянии – Риккардо Матче, Рульф, Мираки Фаями, Гокудера Хаято и Бьянки Хаято – уже похоронили и выгравировали их имена на «стене Героев», что находилась в зале суда, остальных же пока отправили на экспертизу. Это было самое худшее задание. Сегодня не хотелось никого видеть вообще. Просто запереться в четырёх стенах, заказать пиццу с колой, но кто-то думает иначе. Внезапно прозвенел дверной звонок. - Ну наконец-то моя долгожданная пицца, - пробормотал я. Стоило только открыть дверь, так моя счастливая улыбка исчезла с лица. Передо мной стоял с иголочки одетый Мукуро, а позади него Кёя – последний человек, которого я бы хотел сейчас видеть. - Не угадал, - пропел Рокудо, - не пицца. Ку-фу-фу! Но я бы не отказался. Отступив от двери, чтобы дать нежданными гостям пройти внутрь, я облегчённо вздохнул от осознания того, что не зря надел свитер с высоким воротником. - Чай или кофе? – спросил я, захлопнув дверь и направляясь на кухню. - Чай, - крикнул Мукуро, плюхнувшись на диван. - Кофе, - еле слышно пробормотал Кёя; от его голоса я вздрогнул и покраснел. Такой же хриплый и томный, как сегодня во сне. - Хорошо, - кивнул я, - только у меня жасминовый. Подойдёт, Мукуро? - Никогда не пробовал, - удивился он, - делай, - закончил гость, закинув ногу на ногу, а я лишь поёжился от его пронзительного взгляда. Честно говоря, я давно растерял все свои навыки в приготовлении чая, а когда-то он у меня получался действительно вкусным. От многих действий, как верных, так и не верных, зависит его аромат, вкус, даже цвет. Пока я копошился над заваркой, то не услышал тихой поступи позади. - Ты любишь чай? – раздался в тишине его голос, от которого я вздрогнул и резко обернулся. - Боже, зачем так пугать людей, Хибари? – выдал я своё возбуждение за испуг; вздохнув, бросил взгляд на Мукуро, тот смотрел какую-то передачу, - Нет. С недавних пор – не люблю. Он лишь многозначительно хмыкнул, улыбнулся мне, от чего я готов был рухнуть на пол, и сел на барный стульчик, готовясь пристально наблюдать за моими действиями. Я решил не заморачиваться. Прокручивал у себя в голове: «Это не он. Представь, что это Джотто. Он часто так делает», но пальцы всё равно дрожали. Как бы я не пытался обмануть свой разум – тело не поддавалось. Я краснел, мышцы будто бы заныли в два раза сильнее, а засосы жгли кожу, напоминая, как было безумно приятно. - Как прошло последнее задание? – Кёя решил продолжить разговор. Застыв с чайником в руке, я поднял глаза к потолку, глубоко вздохнув, ответил: - Плохо. Это действительно было ужасно. – помолчав, продолжил, - У тебя как дела? - То же самое, - фыркнул он, - скучнее задания в жизни не было. Вечно мне этого озабоченного сопровождать нужно куда попало. Я на это лишь нервно посмеялся, наблюдая, как вода постепенно окрашивается в гладкий, янтарный цвет, и от чая исходил сладкий аромат. Если бы я чувствовал запах Мукуро, его истинный запах, не перебиваемый дорогим парфюмом, то это был бы жасминовый чай. Бросив туда комочек сухого лотоса, он, соприкоснувшись с водой, резко раскрылся. Я затылком чувствовал заинтересованный взгляд Хибари. Взяв две кружки, одну из которых - с кофе - я протянул Хибари, мы прошли в гостиную. - Ух, ты! Тсуна, это потрясающе, - восхитился Мукуро, забирая у меня свою кружку. - М-м, спасибо. - Вообще, мы к тебе по делу, Ёши, - сделав глоток, сказал Хибари, - у нас совместное задание. - В смысле, - повторил, запинаясь, - втроём? - Именно. Нам нужно найти одного засранца. Только я знаю, где он, а вы оба – моя охрана, - выдал Мукуро, блаженно прикрыв глаза, - Боже, это действительно потрясающий чай, Тсу-кун. Я вздрогнул от такого сокращения своего имени. Раньше меня так называли только мама, да жена, что напомнило мне о их гибели. - Тсуна… Тсуна! – кто-то усердно пытался докричаться до меня. - Да? – рассеяно ответил, выплывая из посторонних мыслей. - Что с тобой? – Мукуро пристально меня оглядел, - ты как-то изменился… - Со мной всё нормально! – крикнул я, и резко захлопнул рот, прикусив щёку, чтобы не взболтнуть лишнего, - Извини. Когда отправляем… Мой вопрос перебил оглушительный грохот за окном. Землю трясло, с улицы послышались крики. Звук был такой, словно обрушилось здание. Подлетев к окну, я не заметил ничего, кроме стены пыли. - Что это было? – послышался голос позади. - Не знаю, - я повернулся на секунду, встретившись взглядом с Кёей, тот тоже был озадачен, - ничего не видно. - Пошли, быстро. – он схватил меня за руку. И у меня, и у него ладони были холодные; было страшно. - Куда? – спросил оживившийся Рокудо. - Звук шёл со стороны дворца, - нервно ответил Кёя, надевая пальто и шарф, - скорее всего на нас снова напали. Не задавая больше вопросов, я быстро обул высокие сапоги, куртку и выбежал за Кёей и Мукуро. На улице было холодно, снег уж не был белоснежным, запылившись, с неба падали чёрные хлопья. Вокруг паника. Люди бегут кто куда, сбивая друг друга, пробегая по тем, кто потерял сознание. Дети плакали, зовя своих мам и пап. Вокруг валялись щепки, какие-то обломки, куски камней. Я уже потерял из виду своего бывшего напарника. Попытки найти его взглядом не увенчались успехом. В этой панике, через густой слой пыли, что всё никак не желал оседать, ничего не разглядишь. Я решил не стоять столбом, ведь их всё равно теперь не найдёшь, и побежал туда, откуда на всех порах ломилась толпа. Обегая большие группы людей, я встречал тех, что лежал прямо на дороге и оттаскивал, чтобы их никто не затоптал. Встретив в одном из переулков дрожащую в испуге девушку, что забилась в углу, я подошёл к ней: - Эй, с тобой всё в порядке? – потянул к ней руку. Она резко схватила меня за запястье и гадко засмеялась. Глаза её были чёрными, она вроде плакала, но из глаз лились не слёзы, из них сочилась кровь. Девушка безумно улыбалась и сжимала мою руку всё сильнее. - Вам конец, - пророкотала она грубым, мужским голосом, - Всем вам. Мы заполучили ключик! Ха-ха-ха-ха! – её смех пробирал аж до костей, - Разрушили дворец! Убили всех, кто был внутри! Даже твоего мерзкого папаш… Я был в ярости. Закричав, я выдернул свою руку из её захвата и высвободил энергию на полную. Бил её, не переставая. Кулаки в крови. - Заткнись, тварь! - В этот раз мы заточим вас навсегда… - прошептал демон и отключился. Я с размаху пнул бездыханное тело и ринулся к дворцу. На площади творилось чёрте что. Под обломками и огромными валунами стенали люди, другие, кашляя, пытались прийти в себя. Никто ничего не понимал. Ещё минуту назад на огромной, красивой площади стоял огромный дворец, но сейчас, кроме обломков, ничего не было. Пустое пространство. - Помоги–те, - прокряхтел кто-то рядом. Опустив голову вниз, я заметил еле дышащую женщину, придавленную массивной балкой. – Пожалуй-ста… - Хорошо, - я судорожно кивнул, потерев замёрзшие руки. – Вы сможете выбраться сама, когда я подниму балку? - Я… поста-раюсь, - кивнула она, смотря на меня с надеждой. Скинув с одного конца балки огромный камень, я схватился за край и потянул вверх. Девушка истошно закричала, но просила не останавливаться. И тут я вспомнил. Ведь я врач. Я чёртов врач, и я помогу ей во что бы то ни стало. Подняв балку на уровне своего живота, присел, подперев её спиной, и, оттолкнувшись хорошенечко ногами, скинул с пострадавшей. Подлетев к ней, я пощупал её пульс – быстрее обычного, но это нормально, после пережитого шока. - Как себя чувствуешь? – спросил улыбнувшись. В такие моменты людям нужно видеть что-то светлое средь непроглядной тьмы. - Бывало и хуже, - хриплым голосом ответила та, попытавшись улыбнуться. - Ну вот, даже шутишь! Сколько видишь пальцев? – я протянул к ней руку, показывая три пальца. Прищурившись, девушка ответила: - Пять? - У тебя наверняка сотрясение мозга… Договорить я не успел. На площадь въехало несколько машин скорой помощи и бригады спасения. Я помахал парочке выбежавших из машины врачей. - Сотрясение мозга, перелом бедра и рёбер. Возможно внутренне кровотечение, - выдал я на ходу. Они на секунду уставились на меня в шоке, но, снова вернув на лица хладнокровие, принялись осматривать свою первую пациентку в этот день, и жаль, что не последнюю. - Вы врач? – спросил один из них. - Да, был когда-то, - ответил я тихо. Он серьёзно посмотрел на меня и произнёс. - Сейчас чем больше людей, тем лучше. Возьмите аптечку первой помощи в машине. Помогите нам. - Конечно. Я утешал себя тем, что снова вспомнил своё дело. Что это именно то, чего я хотел, чего мне не хватало всё время, но, если посмотреть правде в лицо, то, помогая расчищать завалы, я надеялся увидеть своего отца. Живого отца. Каждый раз, проскальзывая в щель, я видел труп и вздыхал с облегчением, что это не он. К концу дня я устал, как собака. Пить хотелось ужасно, пальцы на ногах замёрзли, а куртку давно ещё отдал кому-то из пострадавших. Я отчаялся, больше ничего не хотелось. Он действительно мёртв, а ключ утерян. Прислонившись к одному из камней, я глубоко вдохнул морозный воздух. Ко мне подбежал один из бригады скорой помощи, протягивая бутылку воды, которую я с благодарностью принял. Мальчишка ещё студент. Он дрожал, а в глазах его застыл страх. Я вспомнил себя в его годы, когда работал в военном госпитале. Да, у меня были похожие случаи, а после моего первого опыта ампутации конечностей, меня стошнило прямо в комнатушке, ведь операционной то место никак нельзя было назвать. - Спасибо, - прохрипел я осевшим голосом. - Мы почти одинакового возраста, но… - начал он, - Вы куда опытнее и смелее. Я следил за Вами. - Я не раз был в таких передрягах, - я попытался отшутиться, но парень посмотрел на меня ещё серьёзнее. - Я обязательно стану таким, как Вы! – выпалил он и протянул мне руку. Ничего не ответил, лишь пожал её и кивнул. Он радостно улыбнулся и убежал. - У тебя появились фанаты? – послышался любимый голос. Я обернулся и увидел Кёю. Он, пожирая меня глазами, стряхивал пыль со своего пальто. - Где ты был? – спросил я, глотнув воды, и невольно зажмурился от удовольствия. - Мы с Мукуро спустились на нижние уровни. Вытащили тела, которые могли, - начал он. Я протяну ему бутылку, и он её любезно принял, слегка касаясь своими пальцами моей руки. - Мой отец…? – спросил я; мой голос моментально осип. Ничего не ответив, он жадно начал пить воду, прикрывая глаза и сжимая бутылку. Я наблюдал за его кадыком, который так и манил себя укусить, нежно поцеловать и оставить маленький засос. - Пошли, - неожиданно серьёзно ответил он, махнув рукой куда-то в сторону. Сжав руки в кулаки, я направился вслед за ним, осматривая обстановку. Всю площадь уже очистили, а раненных доставили в больницу, сейчас спасатели без передышки разбирали сам дворец в надежде найти хоть ещё одного выжившего. Завернув за угол полуразрушенной стены, я охнул. Прямо за ней в ряд были выложены тела умерших. Их число неумолимо близилось к сотне. Я с ужасом глянул на Кёю, но он не заметил. Проходя через ряды мёртвых тел, мне становилось всё хуже и хуже, и я понимал, что потеря ещё одного родного человека не перенесу. Когда он завернул на пятый ряд, остановившись у очередного трупа, что был прикрыт тёмной наволочкой, я медленно присел, и уставился на неподвижный силуэт. Из-под тряпки виднелись блондинистые волосы, а на среднем пальце левой руки был перстень с выгравированной надписью «Вонгола». Я, словно в замедленной съёмке, стянул с трупа простынь и узнал в нём своего отца. Он лежал, такой холодный и умиротворённый с счастливой улыбкой на лице, что раздражало ещё больше, а я зарыдал. У меня началась истерика: я не чувствовал, как меня обняли, как целовали в макушку, как пытались успокоить, покачивая из стороны в сторону, словно убаюкивали младенца. - Мне нужно выпить, - неожиданно выдохнул я. - Собутыльник не нужен? – послышался знакомый, насмешливо-грубоватый голос позади.