1-1

Деньги кончаются. Бар закрывается. Куда теперь? Он снова один из последних посетителей этого захудалого бара в одном из районов Лондона. Местные уже считали его «своим», а он просто приходил почти каждый вечер и оставался до самого закрытия. Никто не знал его имени, рода занятий и семейного положения. Он молча подходил к бармену, клал на стойку купюру и садился в самый дальний угол. Стакан сменялся стаканом, но прежним, односолодовым, оставался виски. И вот уходят посетители, стихает музыка. Бармен протирает стойку и поднимает стулья. Мужчина так и остается сидеть на своем месте. -Эй, приятель, мы закрываемся. Тебе есть куда пойти? Мужчина только кивает головой и встает, с трудом сохраняя равновесие. Бармен провожает его до дверей и закрывает бар изнутри. Припозднившийся посетитель опирается на стену и глубоко вдыхает, пуская морозный воздух в легкие. Улицы вечером Полны человечины И я как зверь. На дворе давно за полночь, но Лондон не замолкает ни на минуту. Этот город никогда не спит. Когда-то Ему это нравилось. Теперь все изменилось. Всё, но это уже не важно. Вот мимо прошла парочка. Девушка явно изменяет парню, а он этого не замечает, или просто не хочет замечать. Он не знает. Он пьян. Алкогольное опьянение отличается от наркотического. Кокаин очищает Его разум, алкоголь - напротив, будто затуманивает. Но Ему плевать. Дальше некуда иди. Ты сам себе один Один Он на минуту останавливается. Куда он идет? Ему некуда идти. Дома никто не ждет, и уже давно. Вообще, как можно именовать Это Место «Домом»? Дом — это где шумно и много детей. Или же где спокойно потрескивают поленья в камине. Дом там, где тебя ждут. Его никто и нигде не ждет. Он всякий раз возвращается в это темное холодное жилище, и никак иначе. Это просто здание, квартира, место обитания, ночлежка, но никак не теплый и такой родной Дом, которым он был раньше. Да, ему звонят иногда Майкрофт или Лестрейд. Но это нельзя назвать проявлениями заботы и сентиментальности, так не свойственными его старшему брату. Просто оба беспокоятся, но не за его душевное состояние, а за его телесную оболочку — «Как бы Шерлок не сделал чего с собой», «Лишь бы Шерлок не вернулся к наркотикам», «Главное, чтобы Шерлок не влез в неприятности!». Ему противно от их псевдозаботы. Даже миссис Хадсон, милая домовладелица и та смотрит на него теперь с некоторым презрением и долей отчужденности. А как иначе? Если все как ты хотел, Отчего же так болит В груди? Он же сам решил исчезнуть из их жизней. Да, он спасал их. Да, ему пришлось заплатить эту цену, и он знал, на что идет. Но он и в худшем кошмаре не мог представить, что все обернется именно так. Пускай! Он для себя все решил! Он вновь станет холодным и бесчувственным, как много лет назад. Ни привязанностей, ни сантиментов. Да, так будет легче, но кому? Утром ты смоешься И успокоишься На день, на два. У тела тоже есть потребности, которые нужно удовлетворять. Глупое и бесполезное занятие, но ничего не поделаешь. Минимум сна, минимум пищи, много сигарет, алкоголя и бесчисленное количество лиц, проходящих через его постель. Все что угодно, лишь бы забыться, хоть на время, хоть на мгновение. Где нам захочется, Там все и кончится. Пока нельзя. Он не утруждает себя запоминанием имен, лиц и мест. Ему неважно где и с кем. Он запросто может «подцепить» милую мордашку у бара и все закончится, едва начавшись в грязном туалете очередного клуба. Ему плевать! Дальше некуда идти. Ты сам себе один, Один. Он выйдет из очередного бара и закурит очередную сигарету, хоть курить здесь и не положено. Он может простоять так час, выкуривая одну за другой. Опустошить половину пачки, резко развернуться, взмахнуть полами пальто и отправиться обратно в холодную квартиру на Бейкер-стрит. Если всё как ты хотел, Отчего же так болит В груди? Придя в квартиру, он, не раздеваясь, упадёт на диван, плотнее кутаясь в своё пальто. Нет, ему не больно. Нет, эти слезы совсем не от боли. Ни от душевной, ни от физической. Ему жаль. Он жалеет самого себя. И ему до чертиков обидно. Он обвиняет всех и вся в своих страданиях. Виноват кто угодно, только не он. Черт, почему Ему так плохо? Мокрый и озлобленный, Усталый и разбитый Под покровом ночи Самосвал без габаритов. И вот очередная ночь. Он выбирает наугад бар и новую «жертву». Он хищник, который вышел на охоту, и он безжалостно растерзает новое тело. Ему плевать! Он сорвался, совсем потерял себя. Девушки. Парни. Женщины. Мужчины. Ему все равно где и с кем. Он напоминает несущийся на всех порах автомобиль, которому испортили тормоза, и он вот-вот упадет в пропасть. Кем-то недопонятый, Кем-то недопитый, Аней, Машей, Евой, Дашей, Верой, Маргаритой Вереница лиц, имен, мест. Краска на потолке в углу облупилась: в квартире над баром два месяца назад был потоп. У женщины за тридцать след от кольца на безымянном пальце: сложный развод, муж ушел к другому мужчине. У бармена слишком большие мешки под глазами: не спит третью ночь, у ребенка режутся зубы. Две подруги за стойкой: одной дали повышение, на которое претендовали обе. Разные места. Разное время. Разные лица. Везде одно и то же. Все вокруг безлико и серо. Некуда идти. (Всадник общества) Сам себе один, (В сетях одиночества) Один. Он один. Его никто не ждет долгими зимними вечерами. Не переживает, когда он пропадает на двое суток. Никто не согревает его постель, пока он часами играет на скрипке в гостиной. Один. Он победил Мориарти, но и сам остался ни с чем. Кому он нужен? Для чего, а главное для кого он живет? Если все как ты хотел, (Все ваши мнения) Отчего же так болит? (О моём разложении) Некогда гениальный детектив скатился сейчас на самое дно. Он сам выбрал этот путь. Путь разложения. Нет, его Гений при нем, он никуда не делся, как бы ни старался Шерлок заглушить его алкоголем, табачным дымом и вереницей случайных связей. Но того Шерлока, что все знали раньше больше нет. Его не стало после того, как Джон не принял Его возвращение. У Джона теперь была новая жизнь. У Джона теперь была Мэри и, скорее всего, парочка неугомонных светлых голов, что наполняла его Дом смехом и Жизнью. У Шерлока не было никого. И вот Он, сломленный и разбитый, лежит на диване в гостиной на Бейкер-стрит и упивается своим горем, молча и без слез. Лежит, свернувшись в клубок, плотнее кутаясь в пальто и смотря в одну точку — туда, где раньше в рамке стояла фотография, сделанная на Рождество миссис Хадсон. Фотографии больше нет. Он сжег её почти сразу после ухода Джона, сжег вместе с рамкой в этом самом камине в гостиной на Бейкер-стрит, где живет теперь один. Как и хотел. Если всё именно так, как Он и хотел, то почему Ему так больно просыпаться ночами в одинокой постели в большой, пустой, холодной квартире? Почему?