Hooligans

- Ваше имя, сэр. Вопрос задан, видимо, уже не в первый раз, потому что медсестра заметно нервничает и бросает на меня косые взгляды исподлобья. Нужно собраться, но эти белые стены, писк аппаратов из палат и запах дезинфекции пугают меня до чертиков, потому что вместо надежды на спасение делают смерть более осязаемой и реальной. Ерзаю на обитом дермантином жестком стуле, явно не предназначенном для долгого сидения у кровати родных и близких, на таком не почитаешь любимую книгу, чтобы человек поскорее выздоровел, нет. Только уладить сухие формальности и поставить подписи на больничных бланках, что ты на все согласен и не имеешь к ним претензий. - Простите. Томас Питер Мейган. - Знаете свою группу крови? - Четвертая отрицательная. - Очень хорошо, результаты теста скоро будут, и я надеюсь, что ваша кровь подойдет вашему другу. А пока давайте заполним бланки донорства, чтобы не терять времени зря, - снова этот вопросительный взгляд, как-будто я прибежал сюда ночью, чтобы отказываться. - Да, конечно, спрашивайте. Что там дальше? - Это простая формальность. У вас в последнее время был незащищенный секс? Я вспомнил о прошлой ночи, и только теперь понял, как рисковал, в этих стенах все ощущаешь острее, весь тлен своей и чужой жизни. - Да. - Хорошо... То есть не очень хорошо, но вам не о чем беспокоиться, тест все нам покажет в любом случае. Последний вопрос, и я попрошу вас подписать бланк. Были ли у вас гомосексуальные контакты? Внутри все похолодело, но врать здесь было нельзя. Вот и настал тот момент, когда тайное становится явным, только вчера я не мог предположить, что это случится так скоро. - Да, - выдавил я сквозь сдавленное горло, и внезапно закашлялся. Возможно, так мой организм хотел сгладить ситуацию, чтобы мой ответ потерялся в этих сухих будничных звуках. Девушка пристально на меня посмотрела, а затем набрала в кулере воды, и протянула мне стаканчик, который я тут же осушил. - Вам не о чем переживать, сэр, вся информация строго конфиденциальна, и не подлежит огласке. Однако, должна вас предупредить, что в этой связи вы попадаете в группу риска, и мы должны будем провести дополнительные исследования... - Пока вы будете делать анализы, он там коньки отбросит! - я не смог больше выносить этот показной заботливый тон, и сорвался. - Попрошу вас успокоиться, сэр,- вижу, что напугал девчонку, - ситуация у вашего друга не настолько критическая, и мы не можем рисковать его здоровьем, переливая ему не проверенную кровь. - Если моя кровь ему подойдет, можете готовить его к переливанию, потому что мой единственный незащищенный гомосексуальный контакт был с ним прошлой ночью, - бросил я ей в лицо, и вышел в вестибюль. Когда с переливанием было покончено, парни разъехались по домам, пообещав прийти утром, уговаривали идти домой и меня, ведь после сдачи крови чувствовал я себя не важно, но как только меня пустили к Сержио в палату, я понял, что никуда отсюда не уйду. Он все еще был без сознания, весь в ссадинах и гематомах, еще хуже, чем я в день нашей первой встречи. Вот, значит, и настал мой черед спасать ему жизнь. Со всеми этими трубочками на лице, и без того бледный, в свете больничных ламп Сержио походил на... Нет, даже думать об этом не хочу, все будет в порядке. Не помню, как уснул на больничном стуле, дежа его руку в своей, но когда проснулся, на улице уже светало. Все тело затекло от сидения в неудобной позе, и я хотел выйти покурить, когда услышал тихий хрип и понял, что Серж очнулся. Я мигом выскочил, позвал медсестру, и вернулся к нему. - Все будет хорошо, Сержио, ты в больнице. Ребята были здесь всю ночь, ты всех здорово напугал. - От волнения у меня тряслись руки и дрожал голос, и я был рад, когда врач попросил меня выйти из палаты. Я покурил, немного размялся в поисках автомата с кофе, покурил еще. Возвращаться внутрь очень не хотелось, Сержу наверняка дали уже снотворное или что-то в этом роде, ему нужно много спать, чтобы восстановить силы. Дибса видно нигде не было, и я начал сомневаться, был ли он здесь на самом деле. Вряд ли ему кто-то позвонил, иначе он был бы вместе с парнями в вестибюле. Оставалось только одно - он знал о том, что случилось с Пиццорно, потому что сам имел к этому непосредственное отношение. Я знал, что выясню, так ли это, потому что теперь для меня это стало делом чести. Когда я вернулся в палату, Серж, как я и предполагал, уже спал, а сестра меняла капельницу. - Вам не обязательно находиться здесь, - низкий голос лечащего врача заставил меня вздрогнуть от неожиданности, - он проспит до утра, если не дольше. У него есть семья, кому можно сообщить о случившемся? - Нет, у него есть только друзья, они были здесь ночью. - Да-да, я видел. Но они ушли, вам бы тоже следовало отдохнуть. Кем вы ему приходитесь? Я так устал за эту ночь, что думать голова отказывалась напрочь, поэтому удивился, как легко мне далась следующая фраза. - Я его парень. - Тогда мужайтесь, ему нужен будет уход некоторое время, но в общем-то все не так плохо - сильные ушибы, пара треснутых ребер, и завтра мы сделаем ему УЗИ почек, но, кажется, они целы. Я попрошу медсестру принести вам плед, в больнице прохладно. И он вышел из палаты, тихонько прикрыв дверь. Я не думал, что все пройдет так легко, и на душе у меня посветлело. Все оказалось не таким жутким, как я себе представлял. Самое время было разобраться с Дибсом. На утро меня сменил Бэн, пообещав звонить сразу же, как только Серж проснется, и я отправился домой, чтобы немного поспать. Хорошо бы, если бы Сержио смог сказать, кто на него напал, потому что иначе я могу убить невиновного человека. Впрочем, в его невиновность я ни капли не верил. Задремав буквально сразу, как только голова коснулась подушки, я проснулся через пару часов от звонка телефона. Это становится уже традицией. Правда, на этот раз новости были хорошие, и я стрелой полетел назад в надоевшую за эту бесконечную ночь больницу. - Сержио, скажи мне, кто это был! - с этими словами я бросился к его кровати. - Привет, Том. - Его голос был таким слабым, что вытягивать из него что-то казалось кощунством, но я не мог больше ждать. - Он уже все мне рассказал, - вклинился в разговор Бэн, - это был Билли и его ребята, но почему они сделали это накануне матча - ума не приложу. - Серж, соберись, вспомни, был ли там Дибс, это очень важно! - А он-то тут при чем, Том, ну сам подумай? - Не лезь, Бэн, если я спрашиваю, значит надо! - рявкнул я на него, не узнавая себя. - Ты его попусту мучаешь, ты что, не видишь? - Бэн развернулся и вышел из палаты. - Прости, Сержио, но я должен знать! - я сидел на его кровати, склонившись к нему, чтобы ему не нужно было напрягаться. - Нет, Том, его там не было. Я рад, что ты тут. Я наклонился и аккуратно поцеловал его в разбитые губы, а затем нажал на кнопку вызова медсестры, и когда над ним захлопотали врачи, тихо вышел из палаты. Я все равно найду Дибса и поговорю с ним. Долго его искать не пришлось, он снова терся у крыльца с видом побитой собаки. - К нему можно? - обратился он ко мне безо всякого вступления. - Ты добить его пришел? Не отпирайся, я знаю, что без тебя тут не обошлось. Я подошел к нему ближе и толкнул в плечо. Дибс не сделал ничего в ответ, и я понял, что не ошибся в своих догадках. - За что ты с ним так? - еще один толчок, - Он ведь считал тебя своим лучшим другом! Ярость застилает глаза, и я начинаю бить его, не слушая, что он мне хочет сказать. Чудом оказавшийся рядом Бэн успел разнять нас до того, как мы смогли бы покалечить или даже убить друг друга. - Да что с тобой, Том? Ты знаешь что-то, чего не знаем все мы? Крис, и ты какого черта тут делаешь?! Я вытер рукавом разбитую губу, сплюнул в сторону, и сказал: - Сержа избили из-за этого ублюдка. - Что?! Крис, поклянись, что это не правда, или я за себя не отвечаю. - Он сжал кулаки, и я в который раз понял, что эти парни и я - мы одна семья. Внезапно Дибс расплакался, тот самый дерзкий и жесткий Дибс плакал, как девчонка, привалившись спиной к крыльцу. - Я это все заслужил, и готов смыть свою вину кровью. Когда я понял, что вы с ним, что вы вместе, я пошел и здорово напился. Эта мысль не давала мне покоя, и потом на следующий день я проследил за ним, хотел поговорить, но все не решался, а когда увидел, где и чем он зарабатывает, мне крышу снесло. Я не понимал, что делать, весь мой мир перевернулся, и я не понимал чем я, нормальный парень, хуже вас, трахающих друг дружку, и танцующих стриптиз для богатеньких пидоров в центре Лондона. Тогда я забрел в какой-то паб, а там сидел Билли, и по дурости я выложил ему о Серже все, и сказал, где его искать. У них с Билли давние счеты, а уж страх позора прослыть человеком, не просто побитым некогда молодым выскочкой, а к тому же геем-проституткой, стал для него таким мощным катализатором, что я уже ничего не мог поделать, только вызвать скорую, когда все было кончено... - Он не шлюха, мудак ты, Дибс! - я со всей дури ударил его ногой, и он тихо заскулил от боли, - а если бы и был, то даже такой он был бы намного лучше, чем ты, дрянь. В воздухе повисла пауза, нарушаемая лишь плачем Криса. - Что будем делать, Том? - спросил Бэн после долгой паузы. - Дибси смоет свою вину кровью. Слушай сюда: ты найдешь этих ублюдков, всех до единого, кто был там, и приведешь их на пустырь за стадионом, делай что угодно, но чтобы завтра в три они там были. И ты будешь драться вместе с нами, пока каждый из них не получит сполна. - Хорошо, я все сделаю. - Бэн, ты не хочешь ничего спросить обо мне и Сержио? - я хотел прояснить это сразу же. - Вы оба мои братья, Том, остальное - ваше с ним личное дело, и нас не касается. Несколько ошеломленный, я стоял и наблюдал, как поднялся с тротуара Дибс, и как он поковылял в сторону метро. Бэн докурил сигарету, потушив бычок о стену здания, и поднявшись на крыльцо, сказал мне: - Ты принял правильное решение, Том, Серж в тебе не ошибся. Наша честь под угрозой, и мы должны постоять за себя и свою землю, даже если кому-то из нас это может стоить жизни. Ведь какой смысл жить без чести, жить в страхе? Но Билли и его парни - серьезные соперники, они из сильнейшей фанатской группировки Арсенала, так что набирайся сил, кроме себя нам надеяться не на кого. Я кивнул ему, и отправился снова в свою квартиру, предстояло о многом подумать, но сил хватило лишь на то, чтобы дойти до дивана и уснуть глубоким сном. Завтра я могу погибнуть, это я понимал теперь очень четко, но эта мысль меня не пугала, ведь я умру мужчиной.