***
С криком "Не оставляй меня! Я же ни черта не понимаю!" Земфиру унесли под руки изящные продавщицы - прямиком в ювелирный отдел, как и хотела Рената. Та же выбрала удобный диванчик и, пока благоверная мучилась одним из самых важных вопросов в ее жизни - "чем же удивить ту, которая сама удивительнее всего в этом мире?" - попивала любимое вино, листая фотографии в телефоне. Когда же измученная и озлобленная Рамазанова показалась на горизонте - уже без сопровождаемых, взяла ее под локоток и повела по мерцающим дорожкам очень дорого лабиринта. Из двери в дверь - стеклянные, с золотыми витками букв. Ренате хотелось потрогать все и вся. Каждое изделие. Каждую ткань. Покрутить, потянуть, залезть пальцем вовнутрь. Земфира наловчилась ловить падающие из рук Литвиновой предметы и уже всерьез начала задумываться о вторичной карьере - карьере кетчера. "Ой, простите", - выдавливала из себя Рената, находясь в восторженном катарсисе и не помня о том, что ее вряд ли кто понимает. Продавцы снисходительно улыбались и лепетали что-то безумное, пока две хаотичных женщины не пропали в музыкальном отделе. Земфира окунулась в свой мир - мир пластинок и дисков. Руки невольно тянулись к року и джазу. Ах, они так любили слушать джаз по вечерам, под ароматное вино и тихий свет свечей по всей спальне - в старинных подсвечниках, коих у Ренаты было предостаточно. Легкая фоновая музыка, любимая улыбка, радостные всплески рук - все было так хорошо, что Литвинова разомлела. Стояла возле бело-синей, "индустриальной" и совсем не русской, елки и не отводила взгляд от взъерошенной макушки в центре зала. "Я нашла его! Наконец-то!" - кричала макушка и улыбалась, показывая ямочки на щеках. Когда Рената скрылась за ширмой, Земфира расположилась на мягком диванчике и по-английски попросила принести бокал вина. Потому что знала - если Литвинова решила купить что-то из одежды, будь то даже носки или шарф, процесс растянется до вечера. Вечера следующего дня. Она поймала себя на мысли, что ей так нравится сидеть в вольной позе, откинувшись на спинку дивана, пить великолепное вино и встречать Ренату то в одном, то в другом образе. Шутить, перемигиваться. Замечать, как на примеряющую с восторгом смотрит добрая половина мужчин и женщин, находящихся в зале - покупателей и консультантов. Знать, что она - это только твое. И никому. Никогда.***
- Не я же виновата, что бары и рестораны переполнены. Всех словно из дома выгнали. - Тебя выгнали даже из страны, - уточнила Земфира. - Любишь немцев? Дойче сольдатен? - Думаешь, найдется местечко? - А жирные немецкие колбаски? - Они же жирные! Они стояли возле немецкого бара. Стояли недолго - пьяная толпа французской молодежи смела их с собой и затолкала в помещение. В неразберихе даже получили столик у окна и две кружки пива, так как "Каждому кружку пива бесплатно!" - отрывистым и резким, "собачьим", языком, но довольно понятным, если сравнивать с французским. Поймав взмыленного официанта за рукав, Рената попросила шампанского, на что тот пожал плечами и унесся в неизвестном направлении, держа на подносе те самые жирные немецкие "прелести". - Что ты имеешь против хорошего пива? - Земфира отпила из запотевшего бокала. - Отличного даже. - Русская женщина во Франции пьет немецкое пиво. Как тебе? - Какая разница, с чем провожать год? Попробуй. Отличное пиво, я тебе говорю. Рената вздохнула, подумала, что, слава Богу, они отвезли покупки на квартиру, и уже через пять минут спокойно попивала пенный напиток, озираясь по сторонам. У них будет шампанское, после полуночи, в сумраке спальни. А пока что надо помахать рукой прошлым проблемам - в центре всеобщего счастья, пьяными и влюбленными. Им нужно было место, где, не обращая внимания на многоязычную неразбериху и звон стекла, они могли смотреть друг другу в глаза в последние секунды уходящего года. А если алкоголь бесплатный - то вообще красота. Будет, чем заплатить таксисту. Без щекотки и ссор. - L'amour, - дернул бровями женственного вида парень, слегка к ним наклонившись, и выбежал на улицу с национальной песней. Уходили последние минуты года, а уже вовсю взрывались над головой фейерверки. Не только над головой - воткнутые в снег, они засыпали искрами колени. Казалось, что все знали друг друга - были очень приветливы, обнимали за плечи, дарили бенгальские огни, обматывали мишурой. Чтобы не потерять в обезумевшей от счастья толпе, Рената обняла Земфиру за шею. Сердце билось так сильно. Хотелось кричать и плакать. От радости и любви. Крикнуть, хотя и от испуга, все же пришлось - в небе взорвался официальный французский салют.***
Мерцая бриллиантами и шурша шелком нового платья, Рената подошла к Земфире у зеркала. - Я понимаю, что Новый год - это не День рождения, но для меня лично каждый праздник, будь он даже общим или государственным, это повод подарить тебе что-нибудь необыкновенное. Помнишь, я говорила, что хочу уйти в писательство? Так вот, это моя проба пера в биографии. Самые личные заметки о тебе. Полные любви и безумия. Певица открыла книгу в твердой обложке и хмыкнула. - Единственный экземпляр. - Как и ты. - Сначала я хотела исписать все страницы фразой "Я люблю тебя", но после решила не лениться. Поэтому я так часто бывала за компьютером, - Рената обняла ее сзади, - в окружении сотни блокнотов. Хотя пыталась прятать их за эскизами. Земфира читала первые строки: - Эта фраза. Она же из твоего фильма. - С нее все и началось. - Спасибо... Ты даже себе не представляешь, как... - А мой подарок? - Ты будешь ругаться, но я сбежала из ювелирного. - Надо было пойти с тобой, - Литвинова нахмурилась, закусив губу. - Что-то не везет мне в новом году. - И завернула в антикварный, - тянула Земфира, слегка покачиваясь. - Ах, как прекрасно! Я уже хотела бежать рыдать на балкон! Как прекрасно! Не тяни! Дай мне увидеть это! - Но мне там ничего не понравилось. - Как? В Париже? Вот несчастье! - Поэтому я вернулась в ювелирный. - И? - Рената набрала в легкие воздуха. - Но там...