Про белые флаги и Весну.

Бьянка злится, колошматит ногами по небу. с потолка зимы - побелка. беги, лови на язык, в ладони. лавины холодного ветра, втирай в нёбо, коли в вену вату вечной зимы. дети греют руки в пухе задушенных птиц. пахнет мятой и, кажется, заснешь - и мир потеряет все, кроме перманентной серости неба. оледенеют леса ресниц, в небо направленные, сгорят птичьи маски повстанцев. Бьянка не помнит дома. смотрит из проруби в облаках вниз, вниз, на город, потерявший рамки человеческого. Бьянка неистовствует и бросает вниз белые флаги. ей бы немного цвета, хотя бы черного или синего, чтоб нарисовать время, чтобы мир вспомнил ласковость сонной Весны. Бьянка кидает флаги, и они протирают небо, серыми грязными тряпками падают на безобразно белую землю, выписывая в воздухе пируэты слов. (что-то вроде: "спасите Весну, пожалуйста" или "добро пожаловать в мир, где напрасно надеяться на тепло") Бьянка не помнит своего имени и названия происходящего - только день: восемьсот шестьдесят восьмое февраля. на самом краю облака, как висельник, надевший вместо петли галстук, сидит, содрагаясь от слез, Февраль. роется в памяти, как червь в земле, в попытке припомнить хоть одну колыбельную, читает молитвы на не известном никому языке, плачет, дрожит всем телом, чуть не соединяя плечи впереди лица. "интересно, какая она, Весна?" - думает, - "интересно, какая она, Весна? и н т е р е с н о , к а к а я о н а , В е с н а ..."