Ты видишь?..

Ты видишь, мой друг, как рушится мир? Как люди погрязли в отчаянии? Устроен великий для нежити пир, Навсегда он останется в памяти. В памяти тех, кто сможет уйти, Кто сможет от ужаса скрыться. В надежде остатки народа спасти, Они вновь будут Свету молиться. Сколь примитивна их вера, мой друг, Сколь жалки потуги их выжить. Ничто не укроет их от моих слуг, И никто их мольбы не услышит. Мой друг, они все — лишь горстка людей, Богов их бояться не стоит. И не помешать им концу этих дней — Мир вскоре от боли завоет. Все те, кто был против, заплатят, мой друг. Все враги превратятся в солдат. Терзаемые истинной сущностью мук, Они сделают то, что нам надо. Народы падут, Азерот будет нашим, Пристанищем гиблых и проклятых душ. Оплакивать некому уж будет павших, И больше не будет в вещах таких нужд. Война между смертью и жизнью закончится, И сам этот мир станет жертвой судьбы. Судьбы, что солдатами всеми забудется, Как однажды забылись чувства, сны и мечты. *** Мой друг, они здесь. Они жаждут расплаты. Расплаты за боль, что мы им принесли. За всё их уныние, за боль утраты, За раны, что более не исцелить. Забыв все обиды и старые войны, Они собрались в ожидании часа. Часа расплаты и часа свободы От смерть приносящего мёртвого гласа. Ну, что же, мой друг, пора с этим покончить, Ныне сам Азерот погрузится во смерть. Во мраке холодной, решающей ночи Их Богам остаётся на их гибель смотреть. *** Похоже, мой друг, ты пал перед ними. Похоже, что нас ждёт плачевный конец. Цитадель полна будет сердцами живыми, Пред ними предстанет последний мертвец. И вот предо мною забытые души. Слова их бессмысленны. Мне наплевать. Осознание лишь поражения душит, Но не этим, уж мёртвым, меня осуждать. Мы станем историей, все будут помнить Весь ужас, что мы в этот мир принесли. Не будет покоя, и никакой скорби, Лишь ярость навечно прокля́той души...