***
Ему снилось… снилось кладбище. Да, именно оно. Страшная гибель Седрика выбила его из колеи; он вспоминал и проживал ее вновь так часто в своих кошмарах, но это… Казалось, все началось мирно. Он шел по мощеной булыжниками, очень древней и пыльной дороге. Он не знал, насколько она была исхожена — облачка пыли сопровождали каждый его шаг. Была ночь, или сумеречный полумрак? Нет, он не мог определить точного времени. И никто, наверное, не смог бы… Наверху, там, где и полагалось быть небу, пылал огненный шар, но он не приносил сюда достаточно света. Вокруг по краю дороги цвели пышные кусты диких роз и шиповник, ощущался запах тысячи гиацинтов и ландышей. Немного дальше были терновые кусты с множеством острых колючек. Лепестки роз и шиповника мело ветерком и гнало дальше по дороге, но его это мало интересовало. Он слышал голос, женский голос, который пел, или звал. Голос, похожий на мелодичные и тонкие колокольчики, звенящие в воздухе. Он манил его за собой. Повинуясь голосу, он шел и шел, временами срываясь на бег… «Иди… иди сюда… Ко мне… ко…мне… мнееее…» Дорога неожиданно кончилась довольно крутым обрывом. Под его ногами расстилалось кладбище. Такого странного кладбища Гарри еще никогда не видел…. Оно простиралось до самой линии горизонта, покрытое мглой и скрытое тенями. Гарри глядел на него с обрыва, и в его груди было какое-то странное чувство: будто в нем зажгли свечу, и она согревала его изнутри. И еще было удовлетворение. Он испугался этих чувств, но все же пошел вниз, по направлению к главной — самой широкой — аллее кладбища. « Ко мне… иди… ко…мне…» Решетка ворот была покрыта странными знаками, похожих на руны. Со скрипом она отворилась, хотя и не казалась ржавой, всего лишь на мгновение потревожив мертвый покой кладбища. Гарри с интересом оглядывал памятники, могильные плиты, кресты и склепы. Все они были разными по форме, размеру и материалу, но надписей и фото видно не было: все застилала какая—то странная мгла, которая не давала присмотреться, и Гарри никак не мог её точно назвать. Некоторые могилы были до того стары, что плиты осыпались прямо на глазах; другим ветер и время придали чудные, вычурные формы. Гарри смотрел по сторонам, отмечая малейшие детали. Ему, впервые гуляющему в этих местах, все казалось смутно знакомым. Словно уж это было когда-то, в прошлой жизни… Он сошел с широкой тропы — голос всё ещё звенел в воздухе и он звал его к самому сердцу кладбища. Желтый песок, серые камни и хилая растительность между узкими рядами могил, кое-где, прямо на них, росли лесные цветы и крапива. « Иди…» Тут голос резко оборвался. Конец пути. Теперь перед ним возвышался на постаменте огромный черный крест. Гарри отметил странный блеск черного мрамора, из которого тот был изготовлен. Крест оплетали лозы с вьюнком; у подножия рос куст крупных белых роз. Немного поодаль Гарри рассмотрел причудливый склеп, явно очень старый — мрамор покрылся многовековым слоем пыли и белесым налетом паутины. Вход в склеп охраняли мрачные статуи на манер той, к которой он был прикован на том самом кладбище, стоя один на один с Лордом и его пожирателями. Скелеты были с косами и в балахонах. А вокруг — заросли крапивы, росшей вровень с верхним скатом крыши. Гарри очень быстро прошагал мимо креста и направился прямо в склеп. Он взялся за ржавую ручку двери и дернул ее на себя. Дверь бесшумно отворилась. Его на миг оглушила чернота, но стоило ему шагнуть за порог, как он различил в темноте странную плиту, и на стенах резко зажглись оплетенные паутиной факелы. В них весело затрещал огонь, словно они горели уже давно. Гарри подошел к плите и, повинуясь странному желанию — импульсу, нажал на плохо положенный кирпич чуть ниже её. Плита дернулась и плавно отъехала в сторону, обнажая темное нутро. Гарри заглянул туда и увидел две странные вещи. Первая: обычный деревянный крестик на длинной и тонкой цепочке. Вторая: острая коса, но, что необычно, вся в драгоценных камнях, в резьбе драконов, феникса, змей и странных скелетообразных существ, похожих на лошадей с крыльями как у летучей мыши. А там, где резное дерево плавно переходило в острейшее лезвие, был вырезан череп с зелеными глазами — изумрудами, сверкавшими при свете факелов. Он протянул руку и взял косу с места, где она мирно покоилась до сих пор. И тут же он почувствовал небывалый для него приток сил и энергии. В помещении резко завыл ветер, все факелы вместо теплого ярко-красного огня, переменили свой цвет на холодный синий. По стенам побежала изморозь и на факелах появились сосульки и наледь. Неожиданно ветер взревел так, что Гарри, от неожиданности, выронил косу и она со звоном упала на пол. Позади послышался чей-то хохот, похожий на женский. Эти звуки и пробудили Гарри от оков сна. Гарри подскочил в своей постели и долго не мог прийти в себя после этого странного сна. Шрам после сна не болел, лишь ощущение приложенного ко лбу льда тревожило его. Холодок хоть и был приятен, но был слишком реальным. Весьма странно.***
Гарри словно вынырнул из своего сознания. На улице быстро стемнело — надо было спешить, чтобы не получить нагоняй от Дурслей. Он слез с качелей и быстрым шагом направился в сторону дома. Гарри свернул в узкий переулок, где впервые увидел Сириуса. Это был кратчайший путь с улицы Магнолий на Тисовую. В переулке было пусто и намного темней, чем на улицах, ярко освещенных фонарями. Стены гаражей по одну сторону и высокий забор по другую заглушали звук его шагов. И тут остановился как вкопанный. Небо вместо темно-синего с далекими огоньками звезд стало совершенно черным. Все погасло, шелест деревьев и шум машин стихли. Вместо ласкового летнего ветерка — пробирающий насквозь холод. Дементор. Точнее их было двое. И оба скользили к нему. Гарри попятился. Палочки с собой у него не было. Бежать? Они все равно перемещаются по воздуху быстрее, чем он. Что делать? Гарри почувствовал внутри нарастающую панику. Из — под плаща дементора в его сторону вытянулись две серые, склизкие, покрытые струпьями руки. Уши наполнил стремительно нарастающий шум. Неожиданно они остановились в паре дюймов от него. Руки, тянущиеся к его горлу, опустились. Шум резко стих. И черные, колыхающиеся в воздухе фигуры преклонили перед ним колени. Сердце Гарри готово было уже выпрыгнуть из груди. Головы, скрытые капюшонами, смотрели прямо на него. Но, к своему ужасу, Гарри не увидел пустоты, которая обычно была вместо их лиц. На него смотрели вполне человеческие лица, но сильно изменившиеся. Обычные человеческие лица, но … побледневшие и посиневшие, как у утопленников, выловленных из омута, с выступившими и ярко выделявшимися кровеносными сосудами. Еще больший шок вызывали горевшие в темноте почти звериные глаза. У одного из них они были ярко желтого цвета, а у другого — голубые. И тут он услышал едва слышный шепот, доносившийся из их капюшонов: — …хозяин… хозяин! Мы не признали вас… какие будут приказы? — Хозяин? — выдохнул Гарри. Холод, пробиравший до костей, исчез, — кто? Я? — …да …да… наш хозяин… Смерть… — Я не смерть… — Гарри неожиданно понял, что они его не тронут и почти успокоился. — Нет… ты — Смерть… Смерть! Магия никогда не ошибается… Какие будут приказы, господин? — их одежды шелестели на несуществующем ветру. Все стены были в рисунках от мороза. Граффити на заборах потускнели и покрылись белым налетом. — Я смогу спросить, почему вы так решили? Кто я? — Гарри все еще не понимал, о чем же они говорили. — Ты — Смерть… — Ладно, — прервал их Гарри, — где я могу узнать про все это? Дементор, который парил ближе к нему, вытянул руку, покрытую струпьями, и Гарри осторожно взял из нее кусочек старой, ветхой ткани с криво выжженной на ней фразой. Почерк был столь быстрым и резким, что резал глаза. Стоп, дементоры умеют писать и говорить? «Книга мертвых» Наконец Гарри услышал чьи — то легкие шаги. Кто — то шел по направлению к ним. — Уходите, кто — то идет, — прошептал Гарри, — спасибо… — До скорой встречи, хозяин… — оба дементора растворились во тьме. Холод ушел, забрав с собой и непроглядный мрак. Гарри оглянулся назад, крепко сжимая в руке ткань. Кошка, грязная и совсем исхудалая, с откушенным ухом и облезлой шерстью, взглянула на него своими желтыми глазами и, грациозно махая хвостом, забралась в ближайшее помойное ведро. Гарри нервно рассмеялся, несмотря на серьезность ситуации. Все еще смеясь, он направился домой, но никогда в своей жизни он не был в большем замешательстве, чем сейчас…