Weep Little Lion Man

              Это становится нелепым. Да что там — это просто неправильно. С тех пор как Джон покончил с натуральной жизнью, прошло всего-то три месяца, но он никогда не был гомофобом, и в этом отношении для него ничего не изменилось. Ну, только то, что теперь он находился по другую сторону черты. У Джона не возникало проблем с тем, чтобы признать себя геем. Смущал лишь тот факт, что единственным привлекавшим его мужчиной был Шерлок. Просто Шерлок так... молод. Ему доводилось видеть мужчин своего возраста с девушками возраста Шерлока, и тогда он думал: «Неужели не найти более подходящего партнёра?» Воистину ирония судьбы. Возможно, стоило избавиться от предрассудков, но он не искал лёгких путей и предпочёл три месяца пытки. «Чуть больше двух месяцев», — утверждал он, понимая, что, услышав «Три месяца, две недели и двенадцать часов», любой даст дёру, приняв его за сталкера. Это сталкерство, если объект преследования живёт с тобой в одном доме? Возможно. Это ли сталкерство, когда не можешь лишний раз посмотреть на свою цель, потому что Шерлоку, с его гениальными мозгами, на то, чтоб догадаться, хватит лишней секунды? Скорее всего. Джон тихо вздохнул, откинув голову на спинку кресла. В последнее время элементарные логические цепочки давались с трудом. Стоять перед Шерлоком и при этом пытаться соображать… непосильная задача. К счастью, гениям достаточно просто стены, от которой они могут отталкиваться, формируя идеи. Джону не нужно было разговаривать, чтобы помогать Шерлоку в расследованиях. Может, Шерлоку стоило завести собаку. Собаке уж точно не снесёт крышу, и она не влюбится в него. И уж точно не побоится поднять глаза выше уровня груди. Проклятый Шерлок. Проклятый Шерлок и его проклятые рубашки. Почему он никогда не застёгивает их полностью? И почему его шея такая бледная, и гладкая и… Джон с силой зажмурил глаза. По крайней мере, это помогло унять головокружение. Он предпочитал находиться где угодно, только не дома. Он и сейчас отдал бы всё, чтобы слинять, но не мог оставить Шерлока одного с бунзеновской горелкой. И к тому же Лондон воспринимался по-другому, если рядом не было бормочущего под нос детектива, с его привычкой сканировать толпу и разгадывать чужие тайны. «У неё кто-то есть. А ещё есть довольно состоятельный муж… Что ж, надеюсь, он подхватил что-нибудь мерзкое на Ибице!.. Алкоголик и игрок… И что должна думать его беременная девушка?» Однажды Шерлок точно так же расскажет и о секретах Джона — прямо перед тем, как рассмеяться. Но пока эти бесцельные шатания по Лондону являлись одной из самых приятных вещей. Хотя бы потому, что Шерлок повязывал скрывающий шею шарф. Благодаря этому и прохладному воздуху к Джону возвращалась способность мыслить. А не думать, думать… Он посмеялся над самим собой. Благодаря самоосуждению и пониманию своего отнюдь не радужного положения, это оказалось легко. Легче, наверное. Легче, чем Молли, которая точно влюблена в Шерлока, а тот, в свою очередь, точно этого не замечает. Так подло с его стороны, но он рад. Своим нежеланием обращать внимание на людей, заинтересованных в его персоне, Шерлок значительно облегчал жизнь Джона. Но всё же было б лучше, если бы он не замечал никого, кроме Джона. Он лениво подумал о том, что Молли, должно быть, хотела того же для себя. Им нужно пересечься и пропустить по паре стаканчиков. Обменяться историями, или что-то в этом роде. Джон снова рассмеялся, встряхивая головой. — Над чем смеёмся? Он застыл. Эм. Да. Невыносимо острый слух Шерлока. Невыносимо острый интеллект. Сейчас всё может закончиться. Довольно нелепо бояться, когда на самом деле всё, чего он хотел — освободиться от этой тайны. Джон открыл рот, чтобы ответить, возможно, даже попытаться объяснить, но Шерлок оборвал: — Забудь. Ручку. Джон расслабил плечи. Слава богу, Шерлок повернулся спиной и не увидел гримасы в стиле олень-в-свете-фар. Прошло несколько секунд, слова Шерлока успели потонуть в тишине, и Джон со вздохом поднялся с кресла. Шерлок будет повторять просьбу, пока, в конце концов, не получит ручку. Только не это. Голос детектива глубокий и красивый, а оборона доктора всё слабее и слабее, если не пала ещё в первую неделю. Для социопата, Шерлок оказался превосходным манипулятором — неважно, делал это умышленно или нет. Пройдя Афганистан, Джон не хотел причинять боль людям. Но не успев толком познакомиться с Холмсом, выстрелил человеку в сердце, чтобы защитить нового друга. — Где она? — учтиво спросил Ватсон, обращаясь к Шерлоку как к другу, а не безответной мучительной любви. Очевидно, сегодня лишь один из многих дней бесконечной рефлексии. Мучительной? Мучиться — не в его стиле. В его стиле думать, думать... — В рубашке, — небрежно бросил Шерлок. Похоже, самое время ныть. Прицепленная на ворот рубашки ручка касалась кожи — такой бледной, что ткань сорочки почти сливалась с шеей. Две расстёгнутые пуговицы. Лучше, чем вчера. Может, его ярые просьбы соблюдать приличия всё же возымели эффект. Но всё равно. Он не будет этого делать. Он не станет доставать ручку, если есть опасность соприкосновения с кожей Шерлока. Шерлок догадается. На этот раз догадается: предпосылок с лихвой. Взять хотя бы разговор во время первого ужина вместе: вопрос о парне, заинтересованность, которую он отчаянно старался подавить, — всё это не могло не насторожить Шерлока. Тогда его отвлекло такси. Именно тот неловкий разговор похоронил все надежды Джона. С концами. Было несколько двусмысленных моментов: например, когда Холмс испортил его свидание или тот порыв в бассейне... Двусмысленных для него, но не для Шерлока. Детективу трудно с людьми, Джону трудно в любви, — на этом можно закончить. Потянувшись к ручке, Джон обжёгся о запястья младшего (он должен был постоянно напоминать себе об этом) парня. Руки детектива держали что-то дымящееся и подозрительно отдающее магнием, и, по всей вероятности, именно эта единственная и неповторимая ручка могла предотвратить взрыв. Джон неуклюже потянул за колпачок, что стало ошибкой, поскольку тот был зацеплен и воротник оттянулся даже ниже. Доктор закусил губу. Сглотнул. Трясущимися пальцами попытался вытащить ручку из колпачка, надеясь, что та тут же выскользнет на волю. Куда там. Проклятая дешёвая пластмасса. Сердце пустилось вскачь; схватив жёсткий край воротника, он наконец расцепил колпачок и ткань. Ручка обрела свободу, но в этот момент раздался треск из колбы с химическим нечто; он вздрогнул, и пальцы соскользнули. Кожа Шерлока тёплая. Почему-то — может, из-за прохладного поведения Шерлока, — Джон думал, что она будет холоднее. Да и тощее тело не приспособлено удерживать тепло. Если Джон надавит чуть сильнее, упрётся в грудь. Он чувствовал, как она поднимается, натягивая кожу Шерлока. Кожу Шерлока. Словно обжёгшись, Джон отдёрнул руку. Мозоли на подушечках пальцев защипали, и он сжал ладонь в кулак. Не помогло. Святые угодники. Шерлок развернулся — желудок Джона сделал тройное сальто. Смотреть было некуда. Он встретил вопросительный взгляд. Таинственные задумчивые глаза Шерлока, его прекрасные скулы... Любая модель убила бы за подобное строение кости, парень или девушка — неважно. Совершенные ключицы, длинная шея, словно выточенные из камня предплечья. От бунзеновской горелки исходил жар или же Шерлок не хотел обжечь манжеты, потому и закатал рукава. Руки с длинными пальцами. Слава богу, хотя бы рубашка свободная. Джону не хотелось видеть или представлять очертания рёбер, подтянутый живот, изгибы бёдер… Слишком поздно. Взгляд Джона уткнулся в пол. У миссис Хадсон ужасный вкус в выборе ковров. Здесь какое-то пятно странной формы. Наверное, лучше не спрашивать. Ему нравились золотые вкрапления. Хорошо сочетаются с красным. Это удерживало внимание, позволяло не смотреть в глаза, хотя те в свою очередь сверлили в нём дыру, изучая и просчитывая каждую незначительную деталь. Даже не прилагая особых усилий. Джон не мог посмотреть на него — ни за что на свете. И не нужно быть гением, чтобы понять, почему. Благородный голубой отлично подойдёт для пола, решил Джон. Тёмно-бордовый лучше скрывает следы крови, но от него веет ужасным нафталином. Но, с другой стороны, он хорошо сочетается с попавшими в поле зрения туфлями Шерлока. Забавно. Джон не слышал, как он подошёл ближе. Может, сработала техника отвлечения. А может и нет, потому что он думал о Шерлоке, даже изучая элементы интерьера. Как бы там ни было, пора посмотреть правде в лицо. — Тебе некомфортно рядом со мной, Джон? — голос Шерлока подозрительно шёлковый. Возможно, он усмехается. Джон этого не узнает: ковёр просто потрясающий. — Нет. Конечно нет, — ответил Джон. Слишком быстро. Чёрт, он ведь хотел, чтобы голос звучал спокойно. — Испарина на твоём лбу говорит об обратном. — Правда? — отлично, всего лишь на три октавы выше, чем обычно. Этот разговор всё интереснее и интереснее. Должно быть, виновата близость Шерлока. Он не может соображать, когда, чёрт подери, этот парень прямо перед ним. Их разделяют всего несколько сантиметров, он что-то говорит, а ещё его рубашка и покалывание в пальцах… Джон, пошатнувшись, сделал пару шагов назад. Шерлок проследовал за ним, быстро и решительно. Один большой шаг покрыл расстояние, и теперь они стояли даже ближе, чем прежде. Он действительно об этом не подумал. У Шерлока просто длиннющие ноги. Такие замечательные длинные ноги. Хватит! — Твоё сердце вот-вот выпрыгнет из груди, Джон. Как интригующе. — Прекрати, — не поднимая головы, пробормотал он. Восхитительный, восхитительный ковёр. — Я не какой-то эксперимент, — предложение казалось незавершённым без имени Шерлока в конце. Но он не мог дать преимущество, колеблясь или заикаясь. Шерлок тут же набросится, как стервятник. — Au contraire*, мой дорогой Ватсон. — Потрясающе, — саркастически подумал Джон. Он говорит на старый манер, ещё и по-французски. Теперь он точно влип. — Все являются экспериментом. Джон рискнул взглянуть вверх. Ошибка дня, не иначе. Глаза Шерлока впились в него, словно булавка в бабочку. Анализируя. И теперь Джон не мог дышать. Он просто фантастически облажался. Его последний короткий вдох — попытка, предпринятая, как только их глаза встретились, — до сих пор звенел в ушах. Чёрт, чёрт, чёрт. Джон не любил крепких словечек. Но это особый случай и самые верные слова, чтобы описать кашу, в которую превратились мозг и нутро. Детектив наклонился ближе, и он отвернул лицо. — Тебя буквально передёргивает, когда Молли разговаривает со мной, — делился наблюдениями Шерлок. — Она не угроза, ревнивец. Всё чаще ты разговариваешь не со мной, а с моей грудью. Я действительно выше тебя, Джон, но это не оправдание. Тебя охватывает паника, когда ты касаешься моей кожи. Насколько я знаю, друзья не настолько… Джон опустил голову, потому что зрительный контакт с Шерлоком, говорящим такие вещи, грозил убить на месте. Стыд, или что там было, улетучился. Он чувствовал, что кровь отхлынула от лица, придавая коже почти такую же бледность, как у Шерлока. Миссис Хадсон имела привычку входить в самые неподходящие моменты — так где она, чёрт возьми? Тогда он смог бы удрать. Куда угодно. В Австралии в это время года должно быть хорошо. А с бонусом в виде хоть какого-нибудь расстояния от Шерлока — вообще рай. Но мечты об Австралии разбились в пыль. Шерлок закончил предложение: — …собственники, — промурлыкал он. Джон зажмурился что есть сил. Он потерян для этого мира. Не спасёт даже ковёр. Он тяжело задышал, пытаясь сдержать подкатывающий к горлу ком. Он не сможет говорить. Сглотнул. Открыл рот. Вдохнул. — Я… — Заткнись, — процедил Шерлок. «Это немного бессмысленно, я даже не начал говорить, а ты уже меня затыкаешь», — собирался выпалить Джон, но намертво склеенные челюсти и поцелуй Шерлока не дали воплотить задумку. Его губы не были мягкими, нет. Джон не думал, что Шерлок вообще может быть мягким. Даже черты его лица острые. Поцелуй становился требовательнее, словно наползающая тень. Джон начал отвечать — лихорадочно, не соображая. Пальцы, приподнявшие подбородок, скользнули вверх к волосам. Да, это оно. «Это неправильно», — едва слышно пробормотал внутренний голос. Джон согласился, но в губах Шерлока было что-то магнетическое. Он не мог оторваться. И не был уверен, что хочет. К тому же Шерлок выше — поэтому, если что, в одну секунду сможет прижать к стене. Эти мысли сильно отвлекали. Джон неосознанно застонал, когда Шерлок провёл языком по его полусомкнутым губам. Для предположительно асексуального парня, он очень даже хорош. Шерлок получил то, чего хотел, — приоткрытые губы доктора, — и поцелуй неожиданно углубился, став более страстным. Колени Джона задрожали, а голова поплыла. Шерлок не столько прижимался к нему, сколько поддерживал. Всё нормально. Да. Он ненавидел это, но людям нужен был кислород. Однажды Шерлок сказал, что дышать скучно. Он прав. Джон неохотно отстранился. На лице Шерлока красовалась всё та же насмешливая надменность, голова чуть склонилась набок, пальцы не отпускали волос Джона. Эмоции всё ещё переполняли его, и он не сразу заметил, что пальцы вцепились в поясницу Шерлока, а другая рука чуть сжимала горло. Но как бы Джон ни старался, ему не хватало хирургической точности Шерлока в измерении пульса. Его глаза сфокусировались на прижатых к коже пальцах. Он успел расстегнуть одну пуговицу, но здравый смысл ворвался в сознание, словно пуля, выпущенная из дробовика. — Это неправильно, — выдавил он, несмотря на подкативший ком. Шерлок застыл, перестав водить большим пальцем по линии его брови. Ему больно. Конечно, ему больно. У Шерлока есть стены, но они словно та японская бумага. Бессмысленны. Что они есть, что их нет. Каждый может забраться ему под кожу, но Джон, наверное, единственный, кому он сам разрешил это сделать. — Это, — начал он, — вопрос точки зрения. — Ты слишком… — доктор колебался. Шерлок резко отдёрнул руку от лица Джона. — Странный? Сложный? Опасный? — выпалил Шерлок, отмахиваясь от руки Ватсона и делая быстрый шаг назад. — Я пугаю тебя, Джон? Я тебе противен? — Молод, — выдохнул он, облизав губы, но горло так и оставалось пересохшим. — Ты слишком молод. — Что? Серьёзно? — сгримасничал Шерлок, в голосе слышались истерические нотки. — Хватит, — пробормотал Джон, отведя взгляд, но Шерлок его игнорировал. — Я могу молчать дни напролёт, а когда открываю рот — обязательно кого-то оскорблю! Я играю на скрипке в три часа ночи, на стене у нас до сих пор жёлтая краска, и ты чуть не погиб из-за меня! — Это не твоя вина, — попытался перебить Джон, чувствуя себя всё хуже с каждой секундой. Шерлок продолжал: — Я отказываюсь от дел, когда нам нужно платить за аренду! В нашем холодильнике пять дней лежала голова, а сейчас на столе красуется огромная подпалина! А позади тебя раньше стоял череп! — Шерлок… — Джон собирался забрать свои слова обратно, но так нельзя. Он поступает правильно. Почему Шерлок, со своим великолепным умом, не может понять, что у них ничего не получится? — Я пошёл с тобой на свидание, потому что ревновал! А потом чуть не убил твою подружку! Учитывая всё это, у тебя была куча причин для отказа, но ты выбрал возраст. Я социопат, Джон, и это волнует тебя меньше, чем разница в возрасте! — Успокойся! — крикнул Ватсон, начиная злиться. Он сделал уверенный шаг вперёд и выпрямился. — И говори чуть тише, будь добр! Миссис Хадсон… — Миссис Хадсон, Джон? — его прервал пренебрежительный смешок Шерлока. — Вот в чём твоя проблема! Ты слишком сильно заботишься о том, что подумают другие! — Зато тебе на других плевать! — гневно выпалил Джон, не успев обдумать своих слов. Шерлок сдался, опустив руки и резко развернувшись на пятках. Раньше Джон мог только порадоваться. Выиграть спор с Шерлоком — не абы какое достижение. Но только не сейчас. Если кто и смог бы развеять его страхи и переубедить, и главное — сделать это с помощью неопровержимой логики, то только Шерлок. — Я не могу спорить со слепым глупцом. Он гордо пошагал к двери, а Джон просто наблюдал, разбитый. Ему казалось, словно он летит вниз; желудок скрутило, взгляд затуманился. Внутри стало пусто, но не так, как бывает, когда уже нечего терять. Это паническое чувство отчаяния, словно ускользает что-то очень важное. Джон в два шага пересёк комнату, не особо соображая, что делает. Заставить Шерлока остаться — почти рефлекторная потребность. По-видимому, с ней невозможно бороться. Его пальцы вцепились в рубашку Холмса, задержав того у двери. Он услышал разочарованный вздох, прежде чем выдохнул: — Я не могу. Шерлок развернулся, раздражённо шипя, и облокотился о дверной косяк. — Ты чётко выразил свою точку зрения, Джон, — проговорил Шерлок с презрением и холодом в голосе. — Разве недостаточно того, что ты… — Джон боялся услышать «разбил мне сердце», — …обломал мой эксперимент? Теперь ты хочешь испортить мой драматический уход? — Я обломал… — Джон разинул рот. Но тут он вспомнил, что собирался сделать, и приблизился к Шерлоку. Мягко положил руки ему на плечи. Шерлок хоть и выше, но кожа да кости — в отличие от Джона, коренастого и натренированного армией мужчины. Он сможет удержать его. Он глубоко вдохнул, как делает человек, собирающийся прыгнуть с небоскрёба. — Я не то имел в виду. Я… я ошибался. Это глупо — игнорировать… какие-либо чувства по отношению к другому человеку. Твой возраст не проблема. И всё остальное — тоже. Ни головы в холодильниках, ни стрельба по стенам, — прощаю даже испорченное свидание. По правде говоря, мне было скучно, пока не появился ты. Ты всегда… Я всегда, ты знаешь. Имел… к тебе чувства. И неважно, что подумают люди. Пожалуйста, я… Только не уходи. Пожалуйста. Он был точно уверен, что это — худшее, через что довелось пройти. Но Шерлок не был впечатлён. — Странное дело, — протянул он, — я тебе не верю. Шерлок оттолкнул его, воспользовавшись тем, что руки доктора безвольно опустились от услышанного, и пошагал к лестнице. Джон обернулся в попытке схватить его за рукав, краем глаза заметив миссис Хадсон. Ещё чуть-чуть, и Шерлок заденет её плечом: в таком угрюмом настроении он даже не заметит женщину. Руководствуясь неведомо откуда взявшимся порывом, он подскочил к Холмсу. Быстрее, чем тот к Джону, когда Мориарти покинул бассейн. Секунда — и Шерлок прижат к стене. — Добрый день, миссис Хадсон, — выдохнул он, тем самым показав Шерлоку, что они не одни. И что теперь он может доказать слова делом. Его поцелуй не был нежным или неспешным, как поцелуй Шерлока. Он был напористым и требовательным, хоть и длился всего несколько секунд. Джон получил полное удовлетворение хотя бы от того, как Шерлок удивился, а потом улыбнулся, услышав «Боже мой!» от миссис Хадсон. Ватсон отстранился, усмехаясь. Шерлок прав. Это не так уж страшно. Он думал, что устыдится или, наоборот, будет гордиться собой, или что-то в этом роде. Но на самом деле ему было параллельно. Ничто не имеет значения. — Доволен? — спросил он, подняв брови. Лицо Шерлока озарила улыбка. Джон всегда думал, что это клише, но Шерлок действительно изменился. Казалось, его глаза светились, но не по-девчачьи, а словно угасающие фейерверки. Сейчас он выглядел мягче, податливее. Вот за это Джон иногда и ненавидел его. Эта улыбка — особенно когда была обращена к Ватсону, — заставляла сомневаться в убеждении, что его чувства носили односторонний характер. Что ж, теперь-то он точно уверен во взаимности. — Думаю, да, — ответил Шерлок, намертво переплетая их пальцы и кивнув в сторону комнаты: — Не против? — Нет. Конечно, не против, — засмеялся Джон. Шерлок последовал его примеру и поскакал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и таща за собой Джона. Прежде чем Шерлок захлопнул дверь и прижал к ней доктора, Ватсон успел услышать негромкое бормотание домовладелицы: — Я так и знала. ____________________________________________ * Наоборот