Душа и Мысль

Над бесконечностью времени и ограниченностью пространства стоит гул. Миллионы и миллионы голосов говорят, говорят, говорят. Некоторые кричат. Многие нашёптывают. Кто-то истерически визжит. Но визг пропадает. Растворяется в пучине моря криков. Безграничная скучная серая равнина с там и сям возникшими холмами и холмиками, дорогами и тропинками. На этой равнине расселись миллионы и миллионы людей. Многие посбивались в группки, отдельные бродили туда-сюда по проторенным путям. Некоторые - самые свежие - рвались в места нехоженые. С каждой проходившей секундой таких мест становилось всё меньше. В одном из старых мест сидела кучка солдат в униформе пехоты Красной Армии. Они играли в карты, и между ними горел негорячий призрачный костёр. Буквально в двух шагах сидели трое немцев в серых мундирах с офицерскими нашивками. Они горячо спорили. С их уст часто слетали слова "Blitzkrieg", "dumme Soldaten" и иже с ними. По их рукам ходила объёмистая стальная фляжка. Иногда она вместе с незлобивой шуткой переходила к красноармейцам, и те тоже отвечали колкостью. Пили. Возвращали. Никто из них не держал зла. Смысла больше не было. Две мили в сторону (частей света в этом месте не было, было расплывчатое "та сторона") - там находилась женщина. Она ужом вилась на земле, билась в конвульсиях. Кричала. Ей не повезло, она Жанна д'Арк. Смерть от огня всегда оставляет неизгладимое впечатление. Где-то меж холмов валялись ещё пара десятков тысяч таких же. На долину без начала и конца опускается тяжёлый прерывистый гул. Все замолкают и глядят в небо. Над некоторыми холмами и провалами небо проясняется, и спускаются вниз большие белые купола. От трения о воздух они сверкают и искрят. Искры падают вниз, разбиваются о землю, о лица наблюдающих. Никто не двигается. Исполинские купола накрывают массивные площади под собой. Над полями раскатами проходит механический искусственный рёв, напоминающий звук от неисправного пылесоса. Полусферы тяжело поднимаются и скоро исчезают в серых облаках. Там, где они были, теперь ничего нет: трава выжжена и все люди исчезли. Но немного времени займёт восполнение утерянного. Гибели в том, настоящем, мире нередки. Русские солдаты глядят вверх. Один из них ворчит: "Не повезло." Снова по рукам идёт фляга. Немцев уже нет. В небесной канцелярии душно и тесно. Юная ангел-стажёр едва успевает бегать между штабелями поступающих душ и душонок, принимать вызовы, ввозить новые партии, распределять залежавшиеся. К её неудовольствию, на предприятии никого больше нет. Все уехали играть в гольф по приглашению Иисуса. Её единственный помощник - приручённая в недавней ежегодной вакханалии душа лакея, но от него толку мало. Он успевает ловить то, что она уронила неосторожными движениями крыльев, но на что-то большее неспособен. Стажёр сильным ударом ноги отправляет одну из тележек к главному спуску и возвращается к компьютеру. Пять уведомлений. Три - спам, остальные два - об успешной доставке душ на комбинат. Женщина самодовольно улыбается и убегает к приёмным воротам. Только что приехал ещё один грузовик с несколькими ящиками душ. На комбинате вот уже несколько тысячелетий не опадает сладкая бензиновая пелена индустриализма. Каждый станок - рычащая машина, ежесекундно плюющаяся нефтью. Каждый работник - бесконечно счастливый измазанный в саже и машинном масле мальчуган. Сырьё приходит к воротам и там бесцеремонно сбрасывается. Транспорт покидает территорию раньше, чем грохот от упавшего ящика достигает ушей бездельников-приёмщиков. Души, воющие от грубости и непростительности, высыпаются в молотилку. В этой части комбината всегда стоит непрекращающийся крик. Все работники ходят с заткнутыми ушами. От молотилки начинается длинная цепь монструозных гениев машиностроения, которая заканчивается автоматической штамповальней. Она лепит в день две тысячи печатей на две тысячи коробочек с Мыслями, каждая содержит пять. На печати - состав ("Первосортная Душа и немного заботы <3") и название производителя. Коробочки прибывают в сортировочный центр. Мастера вынимают из контейнеров продолговатые цилиндры. Каждый цилиндр режется на пять толстых таблеток. Каждая разводится в сосуде в крови Сфинкса. Смесь из каждого сосуда распределяется в равных дозах по трём шприцам и отправляется в цех Финальной Стадии Разработки. Там шприцы заряжаются в машины автоматической сортировки, и манипуляторы в случайном порядке ездят над семью миллиардами узких слотов и в случайном порядке в один из них втыкаются. Так рождаются мысли.