Потерянные

Кэл опустился в водительское сиденье своего BMW, захлопнул за собой дверь и достал из кармана пиджака жестяную банку брюссельской капусты. Бросил ее рядом с сиденьем и завел мотор. Джиллиан взяла банку в руки и пробежалась глазами по этикетке. - Она просрочена, Кэл, - сказала она, пренебрежительно сморщившись, и положила банку обратно. - И где ты ее вообще достал? Локер на заднем сиденье сдавленно усмехнулся. - Мне нужно было завязать разговор, - ответил Лайтман, выводя машину с проселочной дороги на ухабистую тропу, которая, в свою очередь, вела на широкое асфальтированное шоссе. *** Вдоль дороги зажигались высокие фонари, блестящие золотыми точками на фоне темно-синего неба. Появлялись первые звезды. Машина ехала плавно, буквально скользя по гладкому полотну шоссе в тишине, нарушаемой лишь утробным рычанием мотора. Лайтман, Фостер и Локер обсудили, что они выяснили за этот день. В том, что мисс Тенд и есть та самая похитительница, сомнений не было, равно как и в том, что похищенные дети живы - ложь была слишком очевидна. Но каков тогда мотив? Это им предстояло узнать. И девочка, что помогала Тенд. Наверняка неблагополучная семья, возможно, грубое отношение родителей. Ее растрепанный вид и недоверчивый, затравленный взгляд подсказал это. Тенд не заставляла ее присоединиться к себе. Нет. Девочка была рада проводить время с ней и маленькими детьми... Никакой вины. Кэл не успел заметить на их лицах вину или раскаяние. Они верили, что поступали правильно? В чем был их замысел? Где дети? Такое обилие вопросов жалило самолюбие Лайтмана. Будь его воля, он бы остался там на ночь и выпытал все! Однако здравый смысл с ангельским фостеровским голоском возобладал над его самолюбием и жадностью. В ответ на новость Локера, Лайтман безразлично ответил: "Так и знал, что этот хренов молочник что-то скрывает". К тому времени, как они подъехали к границе штата Вашингтон, небо совершенно почернело, часы на приборной панели показывали без двадцати десять. И каждый из находящихся в машине был отдан своим размышлениям, позволяя отдохнуть голове от работы. Глядя прямо, на дорогу, освещаемую светом фар, Лайтман думал о Люси, той юной барменше, с которой он недолго болтал. О ее чистых глазах и улыбке. Какая редкость! Он так устал от фальшивых доброжелательных масок скрывающих за собой зависть, злость или презрение... Всю жизнь он наблюдает это. А чистые люди - редкость, исключение из правил в мире, где добиться успеха и уважения можно только ложью, корыстью и лицемерием. Он сам нечист, однако это не гложет его душу. Не всегда. Он не собирается ни с кем об этом говорить: о британской разведке, Папуа-Новой Гвинее, Пентагоне... Картинки из прошлого сами собой встали перед глазами. Лайтман втянул втянул носом свежий ночной воздух, проникающий в салон через открытые окна. Кожаная обивка руля скрипнула под его пальцами. Но он прошел это, и в этом его сила, его опыт, его знания, его боль... Нет, он не будет об этом говорить. Да и никто не стремится заглянуть в душу наглому, самовлюбленному мизантропу, коим он является. Никто, кроме... Кэл посмотрел на Джиллиан. Она сидела, отвернувшись к окну, смотрела, как мимо проносятся дома с неоновыми вывесками, фонари, черные деревья... Кэл не видел ее лица - только как развиваются ее волосы от дуновения ночного ветра, то оголяя, то снова закрывая тонкую белую шею, прикрытую невысоким воротником кожаной кутки. Он помнил ее на ощупь. Тогда, когда они сидели в ее спальне в темноте, он коснулся ее... Лайтман отвернулся и снова устремил взгляд на дорогу. Джиллиан тоже вспомнила ту ночь. Она часто ее вспоминала, цепляясь за ускользающие образы, пытаясь сохранить в памяти. Возможно, некоторые моменты были игрой воображения, ведь тогда ее сознание было словно в дымке, но кое-что она помнила слишком хорошо. Это было так тепло и чувствительно. В объятьях они убивали боль. Вместе они убили общие страдания. И это было так правильно! Это был всего лишь вечер, а затем ночь, когда он был просто рядом, без своих грубых острот, просто лежал, сжав ее руку в своей горячей ладони. Джиллиан пыталась сроднить тот вечер с прочими посиделками наедине, которых у нее с Лайтманом было море. Иногда, отодвигая рамки, они позволяли себе говорить о личном, но стена между ними была всегда, как бы они не сверлили друг друга глазами. А в тот вечер, несмотря на то, что ничего лишнего, в общепринятом понимании, они себе не позволили, границ и стен будто бы не было. Это было тот Лайтман, которого он старательно прячет. Не многие могут познакомиться с этой стороной его натуры. Она же знает его и... В горле встал ком, а сердце сжалось. Нельзя подавать виду, что ее что-то взволновало. Она не дышала. Смотрела в окно, отвернувшись от Лайтмана, закрыв глаза. Прежде чем Кэл остановил машину у кирпичной пятиэтажки, Илай успел насчитать пять грузовиков, четыре внедорожника и восемь легковушек, проехавших мимо. Тихая ночь. Выслушав едкое пожелание "сладких снов" от Лайтмана, он попрощался с Джиллиан и отправился к себе. Поднялся пешком на пятый этаж, открыл дверь в квартиру. Бросил сумку с оборудованием в коридоре и, не зажигая свет, прошел в небольшую спальню, наткнувшись на заваленную бумагами и дисками тумбочку. Поймав завалившиеся бумаги, положил их на место и рухнул на застеленную кровать. Лежа стянул ботинки, закинул руки за голову и закрыл глаза. Он поспит пару часов. А делами займется с раннего утра. *** Лайтман остановил машину на обочине дороги, у небольшой каменной лестницы, ведущей к дому Джиллиан. Свет фонаря обрызгал золотом темную листву высокого, раскидистого дерева, растущего не далеко от дороги; звезды на чистом черном небе ярко горели, в округе не было ни души. Кэл не заглушил мотор, продолжающий рычать, и только этот утробный звук продолжал нарушать абсолютную тишину ночи. Джиллиан не спешила покидать темный уютный салон. - Она пыталась заменить им мать? - спросила Фостер. - Забрав от настоящих родителей, дать заботу, которой, как ей казалось, они были лишены... - Учитывая, что многие "взрослые" не видят дальше своей бутылки... Она могла решить, что дети достойны лучшего. Что она справится лучше. Джиллиан смотрела прямо, свет фонаря падал на ее красивое лицо; напряженно сдвинутые брови показывали, что она в раздумьях. Несколько секунд Кэл изучал ее профиль. - Лишив детей родительской любви, не дав тем шанс, - выдохнул Кэл и отвернулся, переведя взгляд на пустую дорогу. На мгновение в его голове мелькнула мысль, что с Джиллиан он поступает так же, как Тенд с родителями похищенных ею детей: отнимает шанс любить. - Но какого черта они не с ней? - Кэл постучал пальцами по рулю. - Она же хотела быть хорошей мамочкой. Куда ж она их всех сплавила? - Ты уверен, что они живы? - тихо спросила Джиллиан, не поворачивая головы. - Да, - его ответ был тверд. Джиллиан опустила взгляд. - Ты все еще уверена, что тебе это по силам? - Кэл сбавил тон почти до шепота. Он не смотрел на Джиллиан, не желая увидеть на ее лице боль, и от этого казалось, будто он говорил сам собой. - Я знаю, что мне это по силам, - теперь она лицезрела его профиль. Кэл повернулся к ней всем корпусом. - Черт возьми, - выдохнул он. - Я задолжал тебе годы отдыха, так ведь? Лет так тридцать. В альпийских горах с горячими источниками и ротой массажистов-бодибилдеров. Надо будет пересмотреть наш бюджет... - Мне пока одного тощего выскочки хватает. - Я польщен. - Не стоит так волноваться обо мне. - Ага, и это я еще саморазрушительный трудоголик. - С кем поведешься... - Тогда хочу, чтоб ты знала, что что действительно жаль! Фостер мягко и не много устало посмотрела на него, и Кэл понял, что она хочет оставить рабочие темы. - Как Эмили? - спросила Джилл самым беззаботным тоном. - Давно не слышала проклятий в адрес ее ухажеров. - Она порвала со своим Риком-Диком. Хотя этого, по-моему, звали Лиам... - А ты и рад,- улыбнулась Фостер. - Конечно нет. У моей девочки горе. - Я почти поверила, Кэл. - Ладно, - усмехнулся он. - Но прошу заметить: не я стал причиной их разрыва. - Удивительно. - Сам знаю! Оу... - в его кармане загудел мобильный. Он достал его, посмотрел на экран и буркнул: - У вас, женщины, свой телепатический канал, что ли?.. Да, любовь моя? - сказал он уже в трубку. - Нет, я просто Фостер подбросил... Ага, скоро буду... Не смеши меня, ложись спать. Я себе фасоль разогрею, не беспокойся... Ой! Попрошу без оскорблений! Джиллиан улыбнулась, глядя краем глаза на Кэла. Тут она заметила, что на его лице отразилось сожаление, он сжал зубы, но тут же изобразил равнодушие. Джиллиан это обеспокоило. - Прекращай это, - сказал Кэл. - Давай, спокойной ночи. Лайтман убрал телефон обратно. - Все нормально? - спросила Джиллиан. - Да. Только вот дочь моя непоседливая все знать хочет. Джиллиан укоризненно посмотрела в его распахнутые глаза, в которых золотыми точками отражался свет фонаря. - Знаю, - пожал плечами Кэл. Он знает, что Эмили его любит. - Ладно, действительно, уже пора, - улыбка Джиллиан казалась грустной. Кэл смотрел на нее, нахмурившись, и Фостер чувствовала, что с ним что-то не так, что он чем-то серьезно озабочен. Казалось, он ищет в ее лице какой-то ответ. Он прочел ее? Она сама пыталась прочесть его мысли в глубоких морщинах и темных глазах, казавшихся глазами старика. - Да, пора, - сказал он и дернул уголками губ. - Спокойной ночи, дорогая, - кинуто беспечно. - До завтра. Проводив Джиллиан взглядом, Кэл грязно руганулся и уехал прочь.