Come

Просыпать работу вот так, из-за того что будильник Криса снова не зазвонил, было привычным делом для с трудом разлепившего тяжелые, будто они весили по килограмму, веки Чунмена. Для парня, бегающего с растрепанными волосами по всей квартире в одних только трусах, было привычным наспех собираться, без разбора хватая первый попавшийся галстук и вчерашний пиджак, который он залил кофе по пути домой. Взять с собой кейс с нужными бумагами, приветливо поклониться доброй старушке из соседней квартиры, которая ровно в восемь выгуливает своего пса, и сломя голову помчаться на станцию. Каждое утро Кима проходило по замкнутому кругу, и, хоть сам шатен двигался вперед семимильными шагами, он все равно из раза в раз приходил в одну и ту же конечную точку. Приходил, начинал все с самого начала и никогда не жаловался. Сегодня Чунмену невероятно повезло: парень хоть и опоздал на добрых пятнадцать минут, начальника на рабочем месте не было, а следовательно криков и понижения зарплаты парню тоже удалось избежать. Обессиленно выдохнув, Ким свалился за свое рабочее место, морщась и пытаясь унять учащенное сердцебиение. - Хен, ты что, опять проспал? – темноволосый парнишка, оглядевшись по сторонам, с любопытством подъехал к тяжело дышащему Чунмену. - Почему Крис тебя не будит? – сосед по рабочему столу недовольно цокнул, критически оглядывая распластавшегося на стуле старшего. - Не вини его зря, - Ким щелкнул по носу чересчур распустившего работника. - Лучше начни сегодня работать наконец, Чонин, - брюнет скорчил недовольную рожицу и прокрутился в кресле, всячески выражая протест,- иначе, я в этом уверен, Лухан лишит тебя премии. Знаешь же, что у него сейчас неполадки с девушкой, он сорваться может из-за любого пустяка, уже не говоря об отчете, который ты должен был сдать еще три дня назад. То ли слова о премии возымели нужный эффект, то ли раздраженный Лухан живописно возник в мозгу у младшего, но тот, обеспокоенно поглядывая по сторонам, все же отъехал к своему столику с лицом мученика всех времен и народов. Чунмен лишь усмехнулся, мысленно ставя галочку, что их начальник помогает даже тогда, когда его и в помине нет. Конечно, Ким немного приукрасил свои угрозы, потому что Лу, старший брат Чонина, никогда бы ему и слова не сказал о невыполненной работе, он лишь покачал бы головой, поручая задания повторно, а младший показал бы язык, снова утыкаясь в компьютерные игры. - Тебе надо спасать вашего маленького монстра. Совсем же запустился, паршивец, - сказал одним вечером Крис, когда Мен пришел домой, жалуясь на несносное поведение своего соседа по рабочему месту. - Что мне тогда делать? На него не действуют простые уговоры, - Ким устало ковырялся в тарелке со спагетти, тяжело вздыхая. - Перевоспитай его. Сделай из него послушного и добропорядочного работника, - китаец легонько приобнял шатена за плечи, зарываясь носом в непослушные пряди. - Уж ты это сможешь, я уверен. Легкая улыбка и мимолетный поцелуй в висок мигом сняли все недовольство и напряжение, поэтому Ким лишь крепче сжал теплые руки, утыкаясь в них носом, а Крис тихо рассмеялся, нелестно сравнивая Чунмена с щенком, который нашел своего хозяина. - Хен, ты заснул? Прием-прием, твой радар должен был засечь своего лучшего тонсена еще минуту назад! – неугомонный Чонин махал перед лицом старшего ладонью, ухитряясь при этом еще изредка щипать его за нос и щеки. - Ах ты маленький... - Ким наигранно возмутился и схватил парня, зажимая его обеими руками. - Как ты со своим хеном обращаешься? – шатен защекотал младшего по бокам, отчего тот залился громким хохотом и стал молить о пощаде. - Чонин, что ты верещишь, как девчонка? – вышедший из кабинета Лухан устало потер переносицу и кинул извиняющий взгляд на Чунмена. - Хен! – младший мгновенно нахохлился, обидчиво скрещивая руки. - О Боже, только не надо мне тут сцен закатывать, - китаец в молящем жесте протянул руки вперед, вызывая улыбку у Кима-старшего и складочку между бровей у своего брата. - Мне в этом деле и Тэен хватает, уж будь уверен! Чонин в ответ лишь снова залился хохотом, сочувствующе пожимая плечами и собирая вещи. - До понедельника, хен, - бросил перед самым выходом брюнет, тепло улыбаясь Киму. - Передавай привет Крису от меня! Чунмен в ответ кивнул и помахал рукой уходящим парням. За окном уже давно стемнело, поэтому парень и сам не стал засиживаться даже при том, что завтра был выходной. Замотав вокруг шеи уже потрепанный красный шарф в клеточку, который совсем не подходил к его кашемировому пальто, Ким побрел на выход, заранее засовывая руки в тепле карманы. На улице было довольно людно, потому что как раз в это время все клерки и возвращались домой к своим семьям. Чунмен, медленно и лениво пробираясь сквозь толпу, не хотел к себе в квартиру. Сегодня там было пусто и холодно, совсем как в вагоне метро, в который он только что зашел. Железный голос объявлял станцию за станцией, а шатен все сидел в мягком кресле, покачивая головой, словно его каждый раз не устраивал ответ говорящего. Замкнутый круг, по которому жил Ким, подходил к концу, потому что наступали выходные, а на них парень вырывался из своего тесного мирка, в который он сам себя и замуровал. Тихий щелчок двери, пугающая темнота, но Чунмен, скидывая ботинки, все же уверенно продвинулся вперед. Добравшись до своей комнаты, парень бухнулся без сил на кровать, не удосуживаясь даже раздеться, потому что пустота, которая затаившимся клубочком сидела у него внутри, распустилась по венам, сковывая движения. *** Проснулся Ким от тихого, едва уловимого смеха и какого-то шороха на кухне. Лениво разлепив глаза и протянув руку, чтобы посмотреть на часы, парень мысленно чертыхнулся, зарываясь лицом в подушку. Стрелки показывали ровно без пяти двенадцать. Переодевшись в домашнюю одежду только сейчас, Чунмен понуро поплелся к источнику шума. На кухне, прикрывая рот и издавая звуки, скорее похожие на хрюканье, сидел Сехун, а справа от него, недовольно бурча себе под нос и отковыривая немного пригоревшую яичницу, Бэкхен читал лекции своему парню. - Хен, - О, только сейчас заметивший стоявшего в проходе Кима, приветливо улыбнулся парню. - Что вы опять здесь забыли? – шатен устало бухнулся в кресло, с недоверием вглядываясь на жалкое подобие глазуньи, которую Бен вывалил на его тарелку меньше минуты назад. - Завтрак готовим, - Бэкхен попытался улыбнуться, но получилось как-то криво, отчего сидевший Сехун лишь хмыкнул. Трапеза прошла в полной тишине, потому что болтать у Чунмена не было никакого настроения, а двое пришедших тоже молчали, сверля друг друга глазами. - Яичница была отвратительной, - Ким вместо благодарностей кинул привычную колкость, а Бен лишь поднял плечи, будто бы говоря: «Какая уж есть». Мен, проходя мимо Сехуна, слегка потрепал его по голове, взяв уже давно приготовленные деньги со стола, и направился на выход. Ни один из друзей не окликнул его, потому что оба прекрасно знали, куда он направляется. Шатен вышел из подъезда все в таком же паршивом настроении, ругая себя за проявление характера. Только трое могли видеть его в таком состоянии – это Бэк, Се и Крис. Первые два хоть и привыкли к такому Чунмену, который на самом деле вовсе не добрый и обо всех заботящийся хен, а ненавидящий весь мир перфекционист, каждый раз все равно еле слышно вздыхали, пряча глаза. Ким в супермаркете вытащил телефон, где на заставке стояла его с Крисом фотография, и, долго вглядываясь в чуть улыбающегося китайца, открыл заметку с названием виски. Бутылку парень нашел лишь с помощью консультанта, потому что каждый раз он забывал, где нужно ее брать. Телефон мерзко прозвенел, потому что гудок стоял просто отвратительный, но Ким все никак не мог поменять его из-за того, что проспорил Крису. На дисплее мигало имя Бэкхена, но, переведя взгляд с номера контакта на цифры часов, шатен с удивлением для себя обнаружил, что он ходит по магазинам уже два с половиной часа. Бросая тихое «я скоро буду», парень вышел из супермаркета и направился в сторону станции. Народу в вагоне не много и не мало, но Киму все же удалось сесть, а потом даже почти без труда пробраться на выход. - У вас просто смертельное метро, - отчего-то парень вспомнил брошенную Крисом фразу, когда они первый раз вместе ехали в торговый центр. - Какое уж есть, - недовольно пробурчал Ким, потому что кто-то сзади только что наступил ему на ногу. - Разве в Китае оно не такое же? - Почти, но только спокойнее, - Крис усмехнулся и аккуратно прижал к себе Чунмена, бережно задерживая ладонь на талии. - Единственный плюс в вашем метро – это просто восхитительная возможность трогать своего парня везде, где только хочется. Китаец, словно следуя своим словам, переместил ладонь на внутреннюю сторону бедра, отчего шатен охнул и ударил Криса в солнечное сплетение. Тот в ответ лишь рассмеялся, но руку все же убрал, слыша тихое «придурок, такие возможности есть во всех метро». Чунмен зашел в квартиру, не снимая ботинок, пачкая тем самым ламинат. С кухни все еще доносились голоса, поэтому Ким, положив звенящие друг о друга бутылки на пол, все же прошел вперед. - Хен! – Сехун аж вскочил, когда старший садится за стол. - Ну вот скажи этому придурку, что Assassin's Creed – крутая игра! Шатен лишь вздохнул, закрыв глаза. На десять секунд в кухне действительно воцарилась тишина, но потом Бэкхен разорвал ее своим примирительным «ну я не знаю, Се». Ким если не с улыбкой, то хотя бы жалким подобием на нее внимательно наблюдал то за ссорящимися, то за находящими компромисс друзьями. Смешавшийся между собой обед и ужин, потому что парень пришел часа в четыре, закончился поздно. Сехун заставил старших достать карты, сказав, что неплохо бы поиграть на раздевание. Бен лишь покачал головой, вопросительно смотря на шатена, а тот лишь протянул руку для своей стопки карт. Игра проходит медленно, но с азартом, да еще с таким, что даже вечно бледные щеки Кима немного алеют, когда Бэкхен после часа остается лишь в трусах и одном носке, зябко потирая кожу рук и жалуясь, что его парень совсем не ценит его, Великого и Прекрасного. Парни даже не заметили, что на часах уже десять часов, а за окном давно стемнело. Бен, суетясь, быстро собрался, волоча за собой Сехуна. На выходе старший лишь крепко стиснул плечо Кима и приказал звонить ему, когда вздумается. - Хоть в три часа ночи? – шатен усмехнулся, пытаясь избежать волнующего взгляда. - Хоть без пяти двенадцать, Мен. Чунмен поджал губу, обнял Сехуна, утыкаясь тому в плечо, и попрощался, пытаясь тепло улыбнуться. Дверь захлопнулась щелчком, и парень сполз вниз, пряча лицо в коленях. Собравшись, Ким все же встал, подняв с пола бутылки, и прошел в зал. Плотно задернутые шторы оказываются вмиг распахнутыми, и город внизу горит всевозможными красками, ведь жизнь и движение в Сеуле не прекращается даже ночью. Парень аккуратно достал большую фотографию из шкафа и два стакана. Один поставил напротив себя, а во второй сразу же залил больше половины виски. Напиток неприятно жегся в горле, комом проходя в желудок. Сначала Чунмен лишь очертил подушечками пальцев идеальные черты лица на фотографии. Потом снова опрокинул в себя виски, уже даже не заморачиваясь, что их, по идее, нужно пить со льдом и в стакане. Через полчаса непрерывного вливания в себя алкоголя, Ким уронил голову, захлебываясь слезами. Парень рыдал в голос, не сдерживая себя и скуля, потому что ему очень больно и плохо. Будто внутри него кто-то сидел, раздирая его сердце и выкидывая ненужные ошметки на пол. Будто бы кто-то там, в самой душе, режет вены, по-садистски издеваясь и связывая их, чтобы потом порвать снова. Истерика подошла к горлу огромным комком, и Ким не знал, как избавить себя от нее. Парень разбил бутылку, занося острые, как бритва, края над рукой, но тут же отбросил ее в сторону. Крису бы не понравилось такое. Крис бы сейчас точно дал ему пинка. Чунмен на мгновение успокоился. Снова поставил упавшую фотографию в вертикальное положение и достал еще одну бутылку, потому что прошлую он разбил, так и не выпив даже половину. - Чонин передавал тебе сегодня привет, – Ким опустошенно тянется к фотографии, но так и не касается ее. - Он так до сих пор и не знает, что ты умер полгода назад, - шатен захлебывается виски и булькает, потому что предательские слезы снова лезут наружу. Сегодня он чуть не сорвался раньше срока из-за слов младшего. Парень даже не может винить Чонина, потому что тот и вправду не мог такое знать. По-детски наивный мальчишка до сих пор уверен, что Крис работает без устали и видеться они могут только в воскресенье. Ким хмыкнул, запрокидывая голову назад. Лишь в воскресенье они с Крисом могут снова побыть вдвоем. Вторая бутылка так же, как и первая, опустела наполовину, и у Чунмена просто срывает крышу. Он снова плачет, проклинает всех на свете, ползет по полу к телефону и кричит в трубку Бэку, что он ненавидит Криса. Ненавидит, потому что он бросил его, оставил одного мучиться здесь, без него, в этой пустой квартире, где парень день за днем сходит с ума. Потом Мена словно переклинило: он просил прощения за поздний звонок, отнекивался, говоря, что все в порядке, а потом желая спокойной ночи. Стрелки часов едва слышно тикали, а Ким просто смотрел впереди себя, не думая ни о чем и лишь крепче прижимая к груди фотографию самого любимого и дорогого человека на всей Земле. Стрелки на часах показывают без пяти двенадцать. Ким встал с пола и забрался с ногами на подоконник. Шатен ненавидит, когда часы показывают это время, потому что именно тогда умер Крис. Без шанса выжить и увидеть Чунмена хотя бы еще один, последний раз. - Говорят, что если загадать желание ровно в двенадцать ночи в воскресенье, то оно обязательно сбудется, - китаец, лежа в кровати и обнимая дышащего ему в грудь шатена, по-философски растягивает слова. - Правда? – не верит Ким, подозрительно заглядывая в глаза своему парню. - Правда-правда, - Крис легко засмеялся и поцеловал его в нос. - Я каждый раз загадываю, чтобы мы всегда были вместе. - Ифань! Зачем ты сказал? Желания вслух ведь не говорят, - Чунмен от возмущения вскочил, сбросив одеяло. - Глупый, мои желания сбываются всегда, - У снова притянул к себя Кима, зарываясь в волосах и обнимая его за талию так крепко, как это только возможно. Стрелки часов наконец показали заветную полночь, и Ким быстро-быстро написал английское «come» на стекле, а потом выдохнул. Буквы, которых не было раньше видно, проявились после теплого выдоха, смешиваясь с уже, наверное, десятым, написанным на одном и том же месте умоляющим «приходи». Чунмен не знал: то ли сам Бог горько смеялся над ним, то ли он крутил пальцем у виска, но Криса все не было. «Мертвые не воскресают, Мен». Ким беззвучно открыл рот, задыхаясь, потому проклятые слезы все лились и лились из глаз. Парень снова и снова писал на стекле, с детской наивностью ожидая, что его желание все-таки сбудется. - Приди, - тихо шепчет шатен, утыкаясь лбом в окно, - Крис, - голос срывается, и Чунмен надрывно кричит. - Пожалуйста, приди. Стрелки часов показывают шесть минут первого. Время для чудес уже закончилось, равно как и воскресенье. Завтра Кима снова ждала работа, маска добродушия, которую он надевал каждые шесть дней, что существовал. Взять с собой кейс с нужными бумаги, приветливо поклониться доброй старушке из соседней квартиры, которая ровно в восемь выгуливает своего пса и сломя голову помчаться на станцию. Каждое утро Чунмена проходило по замкнутому кругу, и, хоть сам шатен двигался вперед семимильными шагами, он все равно из раза в раз приходил в одну и ту же конечную точку. Приходил, начинал все с самого начала, никогда не жаловался и ждал воскресенье. Ждал двенадцати ночи, чтобы его желание наконец сбылось.

Крис, пожалуйста, приди. Мне без тебя так плохо. Я умоляю, приди.

Если Бог и существовал для Чунмена когда-то, то он давно уже умер, выжженной кровью оставляя по венам навязчивое «come» и сломанный будильник с фотографией, которые напоминали парню, что нужно просуществовать еще чуть-чуть. Буквально до следующего воскресенья.