Эгоист.

А́ншлюс (нем. Anschluß , а́ншлюсс — присоединение, союз) — идея объединения Австрии с Германией и конкретно — аннексия Австрии Германией 12—13 марта 1938 года. Независимость Австрии была восстановлена в апреле 1945 года, после её занятия союзными войсками в ходе Второй мировой войны, и узаконена Государственным договором 1955 года, запрещающим аншлюс. -Дойцу, Дойцу, нет!!! – Италия, рыдая, вцепился в ноги Германии, — Не надо! Не захватывай Австрию!! -Успокойся, Италия! – Людвиг безуспешно пытался вырваться из его цепкой хватки. Когда малыш-Феличиано хотел, то мог быть совершенно невыносимым, — Это приказ босса! Что я могу сделать? Италия замер на секунду, но потом вновь замотал головой, вопя: -Всё равно, не делай этого! Скажи, что заболел! Ну Дойцууууууу!!! -Италия! – Германии наконец-то удалось отцепить от себя Феличиано и он поставил его на ноги. Внимательно осмотрев, отряхнул пиджак, поправил безвольно повисшую прядку и грустно улыбнулся, глядя в покрасневшие глаза: -Италия-кун, это не моё решение. Чего бы я ни хотел и как бы не противился этому, мне дали задание. И я обязан его выполнить, — он вздохнул и, поправив чёрный козырёк фуражки, зашёл в комнату. -…Дойцу-но бака(1), — проворчал Италия, не препятствуя ему. Почему-то, когда Германия был таким – ласковым заботливым и нежным – Италия очень смущался. А если он ещё и говорил с ним серьёзно, а не как с капризным ребёнком, совершенно не мог противоречить. « Это всё его голос, — надувшись, бормотал Феличиано, — и глаза…эх, ни у одной девушки в моей стране таких нет …голубые…будто кусочек неба смотрит на тебя…он весь такой светлый…так отличается от меня…и ещё эти волосы…да! Точно! – грозно, словно выговаривая невидимому собеседнику, начал вдруг Италия, — Это просто невозможно! Вот чем надо намазать свои волосы, чтобы они так стояли? Я за день тренировок взъерошиваюсь так, что становлюсь совершенно неотличим от Ловино(2), а у него хоть бы одна прядка выбилась! Ээээ?! Вот как это, а? Он, наверное, и когда спит, у него…о…может, он их томатной пастой мажет???— вдруг выпалил Феличиано, но тут же звонко рассмеялся, — Да нет, это я брежу. Кушать что-то хочется…Надо, кстати, навестить братика. У него, наверное, есть паста...Ве∼…» *==*==*==*==*==*==*==*==*==* Германия широко распахнул дверь. В комнате тихо играл Шопен. Нежные, звенящие звуки лились из старого бежевого пианино и застывали в воздухе, наполняя его красками и теплом. Узкая ваза с сухими цветами, кружевные занавески, мягкие, неброские тона, дорогой сервиз, которому позавидовал бы сам Игирису, стоящий на резном столике ручной работы – всё дышало покоем и одухотворённостью. И ещё, возможно, чувствовалась женская рука. Венгрия и правда, часто сюда заходила, приносила поднос, забирала чашку давно остывшего чая. Немного сидела, слушая тонкие аккорды и вновь уходила заниматься домашними делами, еле слышно прикрывая за собой дверь с почти уже ставшей видимой табличкой – Inspiration hic vivit(3). Громкий голос Германии казался слишком резким в этой обители муз: -Австрия, ты захвачен! С этого момента твои территории являются частью Германии! Мелодия прервалась. Звуки испуганно вздрогнули, в недоумении падая и разбиваясь. Музы встревожено подняли головы. Повисла тишина. Затем пальцы согнулись и вновь спокойно вернулись к клавишам пианино, освобождая ноты из тесной ветхой тетрадки. -Хорошо. Комнату заполнила уже другая мелодия. Но атмосфера совершенно не изменилась. Вздохнув с облегчением, музы, хихикая и толкаясь, расселись по краям вазы, больше не замечая странного светловолосого человека, в недоумении застывшего на пороге. Вскоре он ушёл, бормоча что-то и задумчиво почёсывая голову. Подавляющее большинство австрийцев отнюдь не восприняли ликвидацию их государства как трагедию. На референдуме об аншлюсе 99,75% бывших австрийцев поддержали нацистский выбор фюрера в пользу общей «крови», а не собственной «почвы».(К тому же, сам Гитлер родился в Австрии…) *==*==*==*==*==*==* -Ксе-се-се! Так это правда, что мой брат захватил тебя, жалкий аристократишка? Ай да Запад! С меня банка пива! Две! Пруссия смеясь, ходил по комнате, щуря ярко-алые глаза. Музы испуганно прятались в вазе. Руки в лайковых перчатках раздражённо соскользнули с клавиш. «В шуме, производимом этим хамом, невозможно играть», — мрачно подумал Австрия, сохраняя равнодушное лицо. -Что, маленький господин, мешаю играть? – Гилберт пнул вазу. Из неё раздался приглушённый писк и он вновь захохотал. -…Ты что-то хотел? -Я? – он сделал вид, что глубоко задумался, — Да нет, ничего. Просто зашёл поиздеваться. -Ну раз ничего, может пойдёшь? И поставь вазу на место… Пруссия вдруг резко подскочил у Австрии, схватив его за подбородок и больно сжав пальцы: -Ты тут не дерзи мне, слабак! Могу ведь и по зубам дать. Или налоги увеличить…молодёжь в концлагеря сослать, — он мечтательно закатил глаза, — или в газовые камеры сразу… Австрию передёрнуло. -Какое тебе вообще до меня дело? Гилберт чуть нахмурился, но тут же заблистал кровожадной ухмылкой: -Мне просто скучно, а ты меня веселишь, слабый аристократишка. Ладно, пошёл я. Мне есть чем заняться, в отличии от тебя. Выскреби своих баб из ведра сам, — противно хихикая, он пнул ногой дверь и вышел. «Ушёл…,»— сам себе сказал Родерих. Вздохнув, он встал из-за пианино и сел за стол. Музы, всхлипывая, вылезли из вазы. Австрия взял в руки перо, придвинул бумагу, прикрыл глаза. Девушки с интересом наклонились к нему, шепча строчки. Он раздражённо отмахнулся от них. «Тут так хорошо…так тихо…но без него как-то не так…я не знаю, почему мне так одиноко…но он…после его визита даже как-то не пишется…мысли все о нём…ох, как же он меня раздражает! – Австрия, хмурясь встал из-за стола и подошёл к окну, прислонившись лбом к холодному стеклу, — …Гилберт…зачем…зачем ты приходил? Сам знаешь ответ?» *==*==*==*==*==*==* -Давай, Запад, за победу над тупыми аристократишками! Пруссия расхохотался и чокнулся бутылкой о бутылку Германии. Тот кисло улыбнулся: -Ага…только странная это победа…будто и не победа вовсе… -Э? Кто мне это говорит? Да на войне все способы хороши! -Но ведь мы даже не сражались вовсе…он просто сказал «хорошо». И всё. Ноль эмоций. Он будто и не заметил меня… -Ну, мне тебя не понять, — пожал плечами Пруссия, — Великого меня трудно проигнорировать. Хотя у него это почти получается, — пробормотал он себе под нос. Германия поморщился и выпил остатки пива: -Ладно, мне пора. Через два дня в России у нас контрнаступление и мне нужно быть там… -В России?! – Пруссия в ужасе посмотрел на Людвига, — Ты соображаешь, куда едешь?! Это же Россия! Жить надоело?! Так скажи мне, я сам тебя поколочу так, что ходить не сможешь!! -Спасибо за вечер, брат, — Германия криво улыбнулся и, бросив деньги на стойку, быстро вышел из пивной. -Во дела… — выдохнул Пруссия, делая глоток из бутылки. Хотя Гилберт формально считался частью территории Германии, он никогда не вмешивался в дела брата. Ну, кроме материальной помощи. Ещё иногда помогал армией и сам участвовал в битвах и допросах. Ради него он готов был пойти на всё. На убийство, на пытки, на что угодно…ничто не имело значения, кроме Запада. «Значит, на этот раз придётся тащиться в Россию… — усмехнулся Пруссия, — главное в Сибирь не угодить, а так…Давно не было хороших сражений, хотя какие сейчас бои – так, автоматы и вечное вздувание грязи в окопах. Но если там будет Запад, я и раздумывать не буду. Хоть посмотрю на этого чудика Ивана. Странный он тип, хоть и лыбится всё время. Эх…скукота, — Пруссия зевнул, клацнув зубами, — заняться нечем…к аристократику что ли сходить… *==*==*==*==*==*==*==* Пруссия приходил каждый день. То пинал дверь и входил с громким воплем : «Das ist toll ich bin!»(4). То боком протискивался с кружкой пива и солёными снеками «Послушать кошачий концерт». То из проёма вдруг вылетало стальное копьё, а потом уже высовывалась голова Гилберта, радостно хихикающая, если удалось что-то сбить, и грязно ругающаяся, если копьё пролетало мимо (чаще всего в открытое окно). Вскоре Австрия запаковал все статуэтки и спрятал вазу. Но всё равно Прус ежедневно умудрялся что-то если не разбить, то пробить насквозь точно. Иногда он резко менялся. Замыкался в себе, молчал, едва слышно заходил в комнату, садился на диван, слушая тихую игру Австрии. Казалось, что всё своё свободное время он проводит здесь. Словно жилец, приходил сюда. Ища…занятия…развлечения…покоя? Музы осторожно присаживались рядом с ним, но он совершенно не замечал их, погруженный в мрачные раздумья. О чём он думал? Родерих не знал. Причина, чтобы такая страна, как Пруссия, грустил?...Его мир вращался вокруг пива, драк и брата. Тогда что? Хотелось бы ему знать. Австрия проявлял несвойственное ему любопытство. Не раз, искусно не прерывая игры, он оборачивался, кидая на Пруса задумчивый взгляд. Когда…когда он успел привыкнуть к нему? Когда равнодушие переросло в раздражение, а потом и в мягкое снисхождение? Австрия никогда не имел друзей, редко страны заходили к нему в гости, но он и не нуждался в обществе. Он в жизни не думал о других. А теперь…без Пруссии…он чувствовал…чувствовал?...одиночество… *==*==*==*==*==*==*==* -Дай! -Нет. -ДАЙ!!! -Нет. -ПОЧЕМУ?! -Потому. -Жадина! Да я тебя… -Всё равно нет. Пруссия раздражённо уставился на невозмутимого Австрию. -Тебе что, жалко кусочек шоколада? На столике стояла мило украшенная ленточками небольшая коробочка с плиткой шоколада внутри и запиской, гласившей: «Австрия-сан, вместе с Вашими добрыми кондитерами мы сделали для Вас первую пробную плитку нового высокосортного шоколада. Конечно, с Вашим искусством нам не сравниться, но, надеюсь, Вам понравится. Съешьте всё до последней крошки! Венгрия.» -Хватить жаться! -Это подарок. Я не могу… -Да ладно? Что за фигня! Просто скажи, что ты мелкий жмот и всё! -Я уже объяснил причину. -Ты думаешь, я на это поведусь? А ну быстро гони! -Ты же не любишь шоколад… -Плевать! Я уже из принципа должен его попробовать! -Нет. -?! Не то, чтобы Австрия был жадным. Он всего лишь не любил, когда трогали его вещи. Или, как в нашем случае, ели. Любые. Совершенно. Его это ужасно бесило. Но разве это странно? К тому же, это подарок от Венгрии. Она наверняка старалась изо всех сил, волновалась и терзалась сомнениями, понравится ли ему. Так что он не мог её разочаровать и позволить этому хаму… Но Пруссия не сдавался: -Ну, не хочешь давать, я сам возьму, — толкнув Австрию, он прыгнул к столику и отломил изрядный кусок лакомства. Усмехаясь, поднёс ко рту… -Нет! – проявляя невероятную прыть, Родерих метнулся к нему и выхватил шоколад у самых губ. Пруссия попытался вернуть обратно. Короткая яростная борьба и громкий грохот – оба лежат на полу. Австрия оказался придавлен возмущённо шипящим Пруссией. -Отдай, жалкий аристократишка! Австрия быстро засунул шоколад в рот, с опаской глядя на застывшего Пруссию. Тот молчал, уставившись на его губы. В неожиданной тишине два тяжёлых дыхания и биения сердца совпали. Внезапно одно дыхание сбилось, сердцебиение ускорилось. Гилберт завозился. Австрия покраснел. -Не вернёшь?...— голосом змея-искусителя протянул Прусия. -Н-нет, — чуть заикнулся Австрия, пытаясь отодвинуться от соблазнительно улыбающегося Пруссии. -Ну тогда сам виноват, — близко наклонившись, медленно сказал тот, цепляясь своими губами за его. Австрия испуганно дёрнулся, судорожно вздохнув. Гилберт крепко прижал его к себе. Язык упёрся в сжатые губы Родериха, прошёлся по нижней, пробуя на вкус. Резко сверкнули зубы, короткий укус – Австрия вскрикнул от острой боли – и тут же попал в ловушку. Рот обдало горячей волной чужого дыхания. Язык Пруса скользнул по зубам, дёснам, нежно коснулся его языка, лаская, дразня, предлагая вступить в увлекательную игру. Кожа, где Гилберт касался его, вспыхивала, посылая мурашки удовольствия. Австрия застонал в поцелуй, слыша, как Пруссия отвечает коротким рыком. Тут раздался стук и бодрый голосок Венгрии глухо зазвучал из-за двери, заставляя Родериха испуганно вздрогнуть. -Австрия-сан, не помешала? Австрия резко оттолкнул Пруссию и сел, поправляя сбившийся пиджак. -Да нет, всё хорошо. К счастью, Венгрия не входила, продолжая говорить из-за двери: -Вы уже попробовали шоколад? Пруссия открыл рот, чтобы ответить, но Австрия быстро сунул ещё кусок плитки ему в рот, закрыв его руками. Прус удивлённо выпучил глаза. -Прямо сейчас и ем. -И как? – взволнованно спросила Венгрия. -О, просто великолепно! Гилберт захихикал, давясь шоколадом. Венгрия захлопала в ладоши. -Мы очень старались, Австрия-сан! Спасибо! -Не за что… Прус лизнул пальцы, всё ещё лежащие на его губах, и Австрия, вспыхнув, отдёрнул их. -Ну тогда я пойду. Но я ещё вернусь с чаем через полчаса! -Х-хорошо… Звонкий топот ножек Венгрии начал удаляться и вскоре стих. Австрия встал с пола и сел за пианино: -Уходи. -Да, да, меня уже нет. Я ведь получил всё, что хотел. Даже больше. Но знаешь, — Пруссия подошёл к Австрии, лукаво шепча на ухо, — ты вкуснее. Он вышел, облизываясь. Австрия потёр виски, чувствуя, как горит румянец на щеках Что…что это было? И почему это ему понравилось? Он даже не оттолкнул его и если бы не Венгрия, то…что бы случилось? Даже представить страшно. Родерих кинул взгляд на столик и раскрытую коробку. Протянул руку и, взяв последний кусочек шоколада, отправил в рот. Практически не почувствовав вкуса, он вдруг вспомнил мягкость губ Пруссии и покраснел ещё сильнее: -И правда… вкуснее. *==*==*==*==*==*==*==* Гилберт бедром толкнул дверь и вошёл, поигрывая вазой, в которой беспомощно попискивали музы. -Гутен морген, жалкий аристократишка! Австрия не ответил, аккуратно кладя перо на стол и лист бумаги. Пруссия с шумом поставил вазу на пол и бухнулся на диван, раскидывая руки и ноги. Мощные ботинки военного образца, покрытые пылью и грязью, мгновенно испачкали богато украшенную обивку подлокотника. Родерих поморщился: -Убери ноги с дивана. Прус удивлённо моргнул и расхохотался: -Что, жалко диванчик, маленький господин? Не волнуйся, он всё равно теперь принадлежит собственности Германии. Так что я могу делать на нём всё, что захочу, — при произнесении последних слов его глаза странно сверкнули. Австрия нахмурился. Он что, его сломать что ли хочет? Такой красивый диван…Ну да ладно. Пожав плечами, он равнодушно повернулся спиной к Пруссии, бросив: -Всё, что захочешь? -Да… абсолютно. Родерих почувствовал, как горячее дыхание коснулось его шеи. Руки схватили его поперёк груди и резко опрокинули на диван. Гилберт, ухмыляясь, сел на него сверху. Австрия холодно посмотрел на него: -Чего тебе? Пруссия капризно надул губы, поигрывая его нашейным платком: -Нуу, так не интересно. А где же « Чт-то ты делаешь? Нет! Не надо! Прошу тебя! Умоляю, не делай этого! » Ксе-се-се, — он захихикал своим фирменным смехом. Австрия вспыхнул и попытался выбраться из под довольно скалящегося Пруса. Хоть тот и выглядел худым и поджарым, но держал крепко. Трепыхания Австрии не остались незамеченными – Пруссия подавился смешком и судорожно втянул воздух. В живот Родериха упёрлось что-то твёрдое. Он встретился взглядом со смутившимся Прусом. «Что? Неужели он?...Да быть того не может…» Шок накрыл его с головой. Глаза цвета свежей крови затягивали его в себя, как два колодца. По телу разлилось сладкое онемение, в любой момент готовое перерасти в возбуждение. Гилберт не смеялся. Не улыбался. И даже не ухмылялся, как обычно. Его лицо выглядело непривычно – совершенно серьёзное, внимательное, сосредоточенное. Это делало его красивым и выразительным. Оно дышало той непонятной страстью, что мечтает поймать художник в последний миг, придав портрету завершённость. Оно притягивало, манило. Завораживало…хотелось смотреть и смотреть, забывая обо всём. Глядя Родериху в глаза, он медленно наклонился и поцеловал его. Австрия вздрогнул, но не вырвался. Просто не мог. Ему казалось, что всё это происходит во сне. Но Пруссия был реальным, и это пугало. Язык жадно обследовал его рот, зубы нещадно кусали губы, заставляя постанывать от боли и молить о продолжении пытки желанием. Пруссия нетерпеливо распахнул пиджак Австрии, рванул рубашку, заставляя разлетаться по сторонам жемчужно белые пуговицы. Замерев на мгновение, он шумно вздохнул воздух, словно желая запомнить запах тела Австрии. Затем провёл языком по шее, груди, упираясь в тугую горошину соска. -Нх…ах-хах! Родерих, не выдержав, выгнулся и протяжно застонал. Рот Гилберта хозяйничал на его теле. Он лизал, щекотал, покусывал, выводил круги, оставлял засосы…Кровь бешено носилась по венам, от возбуждения в глазах плясали чёрные точки. Под ладонями Пруссии лихорадочно стучало сердце. Гилберт хрипло рассмеялся: -Эй, у тебя затвердели соски. Ну и не только, — он скользнул рукой по ширинке штанов Австрии, — Как ты возбудился. Никогда не видел, чтобы на твоём лице появлялись хоть какие-нибудь эмоции. Особенно такие. Ксе-се-се, это отличный подарочек для меня. Мне нравится эта игра,но не смей играть в неё с кем-нибудь ещё. Понял? Его ладонь проникла под резинку трусов, и Австрия отчаянно закусил губу, чтобы сдержать полувсхлип–полувздох. -Нннн… Он, сощурившись, ближе склонился к нему. Глаза, коктейля ярости и похоти, обжигали. -Не пытайся сопротивляться. Я всё равно покорю тебя, аристократишкаю Австрия рвано постанывал в такт резким толчкам руки. — Я тебе не Запад. Жалеть не буду. Он и так вокруг тебя на цыпочках ходит, непонятно чего опасаясь. Пора тебя немного проучить. Не забывай, — движения стали быстрее и резче, — Ты принадлежишь Германии. При этих словах Австрия замер и… через пару мгновений Пруссия полетел на пол от сильного удара в живот. -Оууу! Ты чего дерешься, мелочь? Австрия, тяжело дыша, сел на диване. В голове стучало. Неудовлетворенное желание било по напряжённым нервам. Победа тела или победа разума? Задай ему этот вопрос в другое время, он бы безоговорочно выбрал правильный ответ. Сейчас же даже думать было тяжело. Складывать слова в осмысленные предложения давалось почти героическими усилиями. Но гнев и разочарование придавали силы. -Я…я не твой послушник! Пусть моя страна и покорена, но я не сдамся тебе! Никогда! Да, я слаб, труслив, не смог бороться за свободу, как другие…но ты не лучше меня! Ты играешь не в те игры не с тем человеком. -Человеком? – Пруссия криво усмехнулся. «Горд…слишком горд…но я сломаю тебя, глупый…и ты познаешь, насколько сладким может быть поражение…» Австрия раздражённо махнул рукой: -Да, человеком! Я чувствую себя человеком, а ты, уповая на бездушную сущность страны, давно потерял разум. Подчиняешься только инстинктам тела, низменным желаниям, пьёшь, гуляешь, убиваешь безвинных…Пытки, допросы, газовые камеры – для тебя это уже обыденность. Я не знаю, ради чего или ради КОГО ты стал таким, но это не нормально! Ты мне противен! Пруссия посмотрел на свою на ладонь и провёл языком по влажной дорожке: -Насчёт желаний…ты уверен, что хочешь остановиться сейчас? Ведь ты же ещё даже не кон… -ВОН!!! -Ну как хочешь, — Пруссия отсалютовал ему и вышел, от души хлопнув дверью. Та не выдержала – после месяца ежедневного пинания и толкания – нижняя петля с треском отлетела, и она безжизненно перекосилась. Но Пруссия даже не заметил, он шёл, не видя ничего. В глазах всё прыгало и расплывалось. Резко он натолкнулся на дверь. Ванная? То, что нужно. Холодный душ – ни больше, ни меньше. Чтобы охладить пылающее тело, успокоить мечущийся разум, до забытья, до стука зубов и пропажи абсолютно всех желаний. Но как же это тяжело…Губы ещё помнили восхитительный вкус Его кожи, руки жаждали вновь сжать Его аристократично изящное тело в объятиях, почувствовать Его дивный запах, дурманящий голову и пробуждающих такое дикое возбуждение…Пруссия прислонился к прохладной кафельной стенке. Забыть? Нет! Как можно! Это уже отпечаталось на его душе. И ещё не раз будет дразнить во снах, не давая покоя, заставляя кровь приливать к… Гилберт застонал сквозь зубы, не в силах больше сдерживаться. Ледяные капли не убивали острейшего желания. Оно с болью и разносилось по сосудам, требуя разрядки. Несколько грубых, нетерпеливых движений руки – и животное удовольствие взорвалось внутри фейерверком, захватывая всё тело. Пруссия схватился за кран, пытаясь унять дрожь в ногах. Неужели этот недомерок заставляет его испытывать такое?... -Австрия… Как жаль, что он не слышит, как чудно звучит его имя из уст растерянного арийца… *==*==*==*==*==*==*==* -Запад…что такое независимость? -? Пруссия положил голову на барную стойку, придвигая заказанное пиво. Красные глаза уставились через стекло на Германию, будто плавая в пивной кружке. -Зачем тебе это? Он пожал плечами, делая глоток: -Да так…просто другие страны так пекутся о ней…мне этого не понять. Я же часть тебя. Какая тут независимость. Германия улыбнулся: -Ты хочешь отделиться от меня? Прус поперхнулся: -Что?! Нет! Ты с ума сошёл?! Да я… Людвиг засмеялся, поднимая руки: -Успокойся, я пошутил. А вообще, независимость это свобода, — он задумчиво отпил из кружки, — независимое государство само решает, как жить его народу, издаёт законы, управляет казной…Когда ты сам по себе, не управляемый из-за спины, это прекрасно. Никто не навязывает тебе своих мнений и идеологий, не сдерживает, не угнетает. Только ты волен выбирать, каким путём идти тебе и твоим людям. Поэтому все страны так дорожат своей авторитарностью… Пруссия опустил глаза: -А…что насчёт покорённых государств? Как им вернуть эту свободу? Германия удивлённо посмотрел на Гилберта: -Почему ты спрашиваешь? Тот вдруг покраснел. -С-скажи. Он покачал головой, удивлённый поведением брата. С чего это он интересуется тем, о чём никогда не думал? -Им может вернуть независимость покорившая их страна. При желании, конечно. В случае поражения захватчика, победители обычно также освобождают их. Ну или они могут отвоевать её, — резко сказал Германия, вставая и вытаскивая бумажник, — как остальные, кровью за кровь. И если им хватит сил, они снова смогут носить гордое звание страны. Но для начала пусть попробуют. А мы сотрём их в порошок… Пруссия схватил Германию за локоть: -Запад, успокойся, не заводись. Лучше расскажи, как дела в России? Тот помрачнел: -Неважно. Мне кажется, мы застряли там надолго. -Мне помочь? -Чуть позже. Я ещё приеду, если будут проблемы. -Ты снова уезжаешь? -Да. Я нужен своим солдатам. -Хорошо…без тебя тут скучновато. Германия улыбнулся краешком рта: -А как же Австрия? -Ч-что? Почему ты вдруг вспомнил этого маленького господина? -Да нет, ничего. Я пойду, — махнув рукой, Людвиг исчез за дверью. Пруссия хмуро допил остатки пива. -Баа…и что он имел в виду? *==*==*==*==*==*==*==*==* Пруссия сидел в темноте, не видя собственных рук, судорожно сжимавших автомат. За покрытой гарью дверью слышались глухие раскаты перестрелок, взрывы, ворчание танков и крики солдат. Запах крови щекотал ноздри. За дверью раздались три коротких стука и Пруссия отступил, впуская брата. Германия тяжело дышал, зажимая рану на плече. -Ты ранен! Дай мне… -Нет! – Людвиг оттолкнул его и указал пальцем в чёрный коридор, — Тебе нужно бежать. Скоро они будут здесь. -Кто они? -Враги. -Враги? А как же застава?... -Сломана. Мы больше не можем сдерживать их. Быстрее! -Как же так…Запад, а ты? -Я СКАЗАЛ БЕГИ! – взревел Германия. Никогда Пруссия не видел его таким встревоженным. Грязный, порванный мундир, растрёпанные волосы, затравленный взгляд блуждал по комнате. Гилберт растерянно кивнул: -Х-хорошо. А куда?... -Прочь. -… -Выйди из дома через чёрный ход и выбирайся из зоны фронта любыми путями. Товарный поезд, привозящий оружие, отправляется с вокзала *** в 20:36. Ты должен успеть. -Запад… -Забудь обо мне! Самое главное – спасись сам. Пруссия как ребенок, отчаянно замотал головой, отказываясь слушать. -А что, если ты…Да как я буду жить без тебя?! Ты хоть понимаешь, бака…Я же… -Знаю, — Германия обнял его, — Но мы вообще не должны были существовать. Видимо, бог решил исправить свою ошибку. *==*==*==*==*==*==*==*==* ….Wenn die Soldaten Durch die Stadt marschieren… Родерих торопливо шёл по коридору, встревожено вслушиваясь в знакомый голос. …Offnen die Madchen Die Fenster und die Turen… Распахнув дверь кабинета, удивлённо уставился в темноту. ….Zweifarben Tucher, Schnauzbart und Sterne… Пруссия сидел на диване, напевая. Звуки некогда грозного марша, наводившие панический страх на тех, кто его слышал, странно звучали в мрачной комнате, вдали от грозного строя солдат, блеска оружия и резких, отрывистых приказов на-немецком. …Herzen und kussen Die Madchen so gerne…(5) Гилберт, прикрыв глаза и, не замечая Австрии, продолжал петь хриплым, надломленным голосом. Сумашедшая улыбка блуждала по губам, подрагивая, притягивая взгляд. Дорожный плащ небрежно распахнулся, словно покрывая диван чёрной кровью. Из под него виднелась форма, покрытая гарью, бесчисленными следами шальных пуль, своей и чужой кровью. Порезы мелкие и глубокие, узкие и длинные, покрывали руки узорчатой сетью. Австрия попытался бесшумно подойти к нему и споткнулся о автомат, лежащий на полу. Тихий, дребезжащий звук разорвал спящий полумрак. Гилберт резко обернулся, но, увидев Родериха, натянуто рассмеялся: -А, это ты, никчёмный аристократишка. А я уж подумал… -Подумал что? Тот осёкся, отворачиваясь и криво улыбаясь: -Да так, ничего. Австрия сел на кресло, внимательно смотря на него. Что-то в Пруссии неуловимо изменилось. Откололось, сломалось, хотя он старательно прятал это за привычной усмешкой. Но кого можно обмануть ухмылкой? -Что случилось? -? -… -Я не могу просто так прийти сюда, маленький господин? Мне было скучно и вот я здесь. Австрия улыбнулся: -Неужели? -Ты не рад? По-моему, ты должен быть абсолютно счастлив, что Великий я снизошёл до того, чтобы посетить тебя, — с пафосом сказал Пруссия. Казалось, что он заставляет себя быть таким, будто через силу надевая привычную маску бравады и весёлости. Что-то говорить, делать. На самом же деле слова между ними были уже совершенно не нужны, но он продолжал играть на сцене свою роль, предлагая вступить и Родериху. Что ж, попробуем. -Я понял. Но почему ночью?... За дверью раздались тихие голоса и Пруссия, схватив его и зажав рот ладонью, спрятался за шкаф. Напряжённо всматриваясь в темноту, замер, готовый в любой момент сорваться с места. Свет фонарика мазнул по их лицам через щель в двери и…скользнул дальше. Пруссия с облегчением выдохнул. Австрия, задрав бровь, красноречиво посмотрел на него. Гилберт, хихикнув, убрал руку с его губ, дав возможность говорить. Австрия раздражённо поправил прядь волос, лезущую в глаза: -И что это было? -О, это наши любимые страны Лиги наций, — издевательски протянул Гилберт, — Они пришли проверить, как моё здоровье. Голова в порядке, не кашляю, знаешь ли. Родерих подошёл к окну, устремив невидящий взгляд в темноту: -Вы…проиграли? -Формально нет. Войска ещё не выведены из России. Но конец предрешён. -Ты скоро умрёшь, — сказал Австрия, не изменившись в лице. -Я? -Да. Либо ты, либо твой брат. Вместе вы слишком опасны. Вас разлучат. -… -Что? -Я вдруг понял одну странную вещь. Пока я нахожусь рядом с тобой, то совершенно не думаю о брате. -…Действительно странно. Гилберт усмехнулся. Австрия провёл пальцем по стеклу, выводя вензель: -И…зачем ты здесь? Пруссия встал у него за спиной: -Я под пулями выбирался из чёртовой России…толкался в товарном вагоне в обнимку с смоляными бочками…без еды и воды…не спал несколько суток…даже не переодевшись, пришёл к тебе… чтобы услышать «зачем ты здесь?» -Тогда почему? -А ты как думаешь? -Мне всё равно. -Дурак. Австрия вздохнул. -Я тебя ненавижу. -Правда? -Очень. Гилберт потёрся носом о его шею: -И ты меня дико бесишь, господинчик. -Это хорошо. -Почему? -У тебя не будет смысла вернуться. -…смысла? Зачем они все ещё продолжают говорить? Давно уже не слушая друг друга, а только болезненно чувствуя расстояние до полного сближения? Пруссия снял с Австрии очки и прижал за талию к себе, положив подбородок на плечо. -Ты будешь по мне плакать? -Нет. -А скучать? -Нет. -А вообще помнить? – Почти щенячий взгляд. Продолжает играть или нет? Пойми его… Вздох. -Я напишу по тебе реквием… -Оу… -…Сыграю его и стану знаменитым, — хладнокровно закончил Австрия. Прус поджал губы: -Не пиши. -? -Ты сделаешь это ради себя, а не ради меня. -Да. -Хотя, если хочешь, то можешь написать. Но тогда сожги. Пусть память обо мне станет пеплом. Я всегда хотел умереть, как викинг – в костре. Последняя минута моей жизни была бы очень яркой и запоминающейся, не находишь? -Как глупо... Пруссия резко развернул его и впился яростным поцелуем в губы. Австрия закрыл глаза, ничуть не удивлённый. К этому и шло. Ничего странного. Они уже давно слишком хорошо изучили друг друга. Осталось только познакомиться телам… Гилберт оторвался от его рта и лихорадочно зашептал: -Прошу, поддайся мне. Если мы больше не увидимся, я хочу, чтобы у меня было то, ради чего стоит умереть. Я не верю ни в рай, ни в ад. Если бы тартар существовал, то давно бы переполнился ублюдками. Мне бы просто хотелось, чтоб в той одинокой пустоте был ты. Тогда ничего бы уже не имело значения. Я отправлюсь куда угодно, с лёгкой душой пойду на смерть. Если ты отдашь мне всё, что имеешь, — он провёл языком по кромке уха и Австрия задрожал, — Ну же. Твоё тело уже сдалось. Так чего ты ждёшь? Прими мой сладкий плен… тебе понравится. Обещаю. Австрия, тяжело дыша, упёрся руками в холодное стекло, ища точку опоры. Отдать всё? Поставить такое условие тому, кто всю жизнь был эгоистом? Но быстрый пульс не давал выбора. -Я… уже давно проиграл тебе… это было не трудно. -Ты сражался, как лев, Родерих, — то, как Пруссия произнёс его имя, заставило Австрию вспыхнуть, — Я постараюсь не разочаровать тебя. Стон. *==*==*==*==*==*==* …Это было слишком хорошо. Неудивительно, что конец настал так быстро. За всё нужно расплачиваться. Но…если бы я мог повернуть время вспять…я сделал бы то же самое. Громкий топот и последующий скрип резко открываемой двери разорвал гнетущую тишину. Если было можно убить взглядом, он бы это сделал. Красные глаза с насмешкой обвели присутствующих и остановились на застывшем светловолосом арийце. -Честь имею, господа! Людвиг вскинул голову. Маска холода чуть шевельнулась, на мгновение показав всю глубину его отчаяния при виде брата. -Гилберт! -Меня искали и вот я здесь. — Он шутливо поклонился, не в силах больше смотреть на Германию. Страх и боль колотили его, что внешне выражалось в чуть нервной ухмылке, всегда игравшей на лице Пруссии. « Его поймали…наверняка после того, как я бежал …наверняка пытали… небось весь извёлся, гадая в порядке ли я… а я вернулся… предатель …но не смог по-другому… прости, Запад…но лучше я, чем ты…» С места поднялся Англия. -Гилберт Байльшмидт, — официальным голосом начал он, — по заключению акта о безоговорочной капитуляции Германии Восточная Пруссия переходит в свободное владение Польши и Советского союза. -Что, вот так сразу? – Усмехнулся Пруссия. У Германии затряслась челюсть. -Мы уже достаточно ждали, — сухо ответил Кёркленд. Остальные равнодушно молчали. Их лица, будто замёрзщие, не выражали никаких эмоций. Измождённые и посеревшие, они красноречиво говорили об их страданиях и лишениях. Гилберту казалось, что он находится не в зале собраний, а в заброшенном кукольном театре. Не скоро государства придут в норму. Пройдёт много времени, прежде чем к ним вернётся здоровый румянец и они перестанут вот так застывать, устремив взгляд в пустоту. Но шрамы останутся навсегда. И только тот, чьи раны были глубже всех, чьей боли хватило бы на всех членов Лиги нации, улыбался. Россия, жмурясь, подошёл к Пруссии, неприязненно смотрящему на него: -О, я вижу ты в хорошем настроении∼ Я тоже. Ведь мне дадут новые территории. А ты умрёшь. Так весело∼. Он поднял зажатый в руке маркер и, высунув кончик языка, провёл по лицу Пруссии жирную черту: — Я возьму эту часть, хи-хи. И эту… -Эй, блин, ты чё, вообще офигел, что ли? – вдруг проснулся Польша, подскакивая к нему. — Типа, не забирай всё лучшее. Я, в реале, тоже хочу, понял? Пихаясь и фыркая, они начали разрисовывать Пруссию. Игра, в конце которой будет кровавый раздел… Гилберт, хихикая, посмотрел на Людвига. -Запад, как тебе? А ты ещё не разрешал мне сделать татуировку… -Я не разрешал, потому что ты альбинос, — тихо сказал Германия, закрыв глаза, чтобы не смотреть на это сумашествие. Иначе сорвётся. И погубит весь свой народ, — Твоей коже тату очень вредно. -Да ладно, уже можешь не оправдываться, — захохотал Гилберт. — Мне это не поможет. -Подпиши, типа. Польша сунул ему акт о передаче земель и он размашисто расписался, чувствуя, как обрываются последние нити, связывающие его с жизнью. Последние минуты…а ему почему-то хочется смеяться…ну и ладно! Гуляй, веселись, да пропади всё пропадом! Мир вокруг начал стремительно вращаться. Чужой голос долетал до него будто через вату: -Отлично∼, теперь повторяй: Я, Гилберт Байльшмидт… — … Байльшмидт… Запад, а почему у меня такая фамилия, а? -Правитель Восточной Пруссии… -… чной Пруссии… А почему ты там не правил? Долго переть что ли было? – Гилберт задыхался, пытаясь выловить из цветной карусели комнаты лицо брата. -…Передаю свои земли в руки Польши и СССР… — …ки Польши и СССР… Братец, а ты договор подписывал? Чем же они тебя подкупили-то? Пожизненный запас пива, да? Ооо, я бы тоже согласился, ксе-се-се, — Пруссия почти бредил, неся несусветную чушь. Ему вдруг показалось, что это очень смешно. Ха-ха-ха! И брат смеялся вместе с ним! Смотрите! Вот же он улыбается! Ну и рожа у него! О, вот и остальные захохотали! А заразительнее всех смеётся Россия! Он оказывается, такой забавный! А в руках у него…нож? Зачем он ёму? Пруссия попытался остановиться, но безумный смех рвался из груди и продолжался до бесконечности…Он так и смотрел на поднявшего нож Ивана, хохоча, размазывая слёзы по бледным щекам. Страха не было. В конце его уже не чувствуешь. -…Запад… смотришь? Людвиг поднял на него посеревшие глаза. Гилберт улыбнулся. -Отвернись. Кровь брызнула на лицо рядом сидящего Франции. Он чуть поморщился: -Mon ami, вы слишком неопрятно это делаете. Дайте, я покажу… О-ва-ри ^___^ _______________________________________________________________________________ 1) Германия дуракXD 2) Ловино Варгас – старший брат Италии-куна:ЗЗ 3) Здесь живёт вдохновение(лат.) 4) Вот и Великий я!(нем.) 5) Когда солдаты По селу шагают - Девки окошки Настежь раскрывают. Звёзды на погонах, Боевое знамя. Девки охотно Льнут к усам губами.(нем.)