Секрет Дома Финвэ

Джен
PG-13
Завершён
51
автор
Lempi бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Метки:
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
51 Нравится 8 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      …И было решено, что в Средиземье отправятся Истари, чтобы противостоять силе Саурона, но им запретили показывать мощь, присущую майар, — «слабыми» старцами должны они быть и лишь мудростью и советом помогать жителям Средиземья. Тогда стали расспрашивать они эльдар, вышедших из Чертогов или приплывших на кораблях, о Сауроне и о Кольцах Власти, но эльфы мало что могли рассказать, ибо Мастер, ковавший Кольца, не посвящал их в свои секреты. Курумо предложил расспросить самого Келебримбора, и, подумав, Намо открыл тому Врата раньше срока — ведь нолдо не клялся страшной клятвой, отрекся от дел отца и деда и Кольца создавал с благими помыслами, не желая власти. К тому же, эльда сам хотел хоть как-то помочь Истари в их предстоящей борьбе с ненавистным майа. Но при этом Намо наказал Келебримбору пожить какое-то время в садах Лориэна, чтобы эльф мог спокойно привыкнуть к новой жизни.       Так потекли дни, и Курумо иногда навещал Келебримбора в садах Ирмо. Келебримбор рассказал ему многое про свои кольца, но о Вражьем Кольце мало что мог поведать — он лишь понял цель, с которой оно было создано. С каждым разговором эльда становился все более молчаливым, а потом и вовсе перестал отвечать на вопросы, погрузившись в воспоминания.       В свой срок Истари ушли за море, и дни сменяли один другой, но эльф не чувствовал кипевшей вокруг жизни. Тогда Лориэн вспомнил слова ушедшего Олорина, что, может, тепло феар других эльдар поможет Келебримбору окончательно вернуться. И Вала позвал мать Келебримбора, которая увела сына в свой дом, что стоял в уединении на склонах гор.       Но и там Келебримбор не замечал бег времени: оно сливалось в один золотом сияющий день, пронизанный голосом матери, полным радости и любви. Но он не слышал слов и не видел красоту вокруг, не ощущал себя частью живого беспечального мира.       Он был там, за морем, и каждый миг последних лет той жизни проживал заново, снова и снова, и это выматывало его, и не было сил даже простонать от муки, не было сил заплакать. И лишь ночью, забывшись беспокойным сном, он чувствовал, что живет, живет в своих страшных снах, из которых нет выхода, нет возможности избежать того ужаса, на который он обрек народ кузнецов и ювелиров. Лишь ночью мать слышала его голос — и то был крик отчаянья и муки, и не знала она, чем помочь сыну.       Ирмо изредка навещал их, но чаще незримо наблюдал издали. Когда прошло полгода, он сказал загрустившей матери, что нужно попробовать что-то другое, и в следующий раз привел старшего сына Арафинвэ.       Келебримбор в одиночестве сидел в саду и смотрел в никуда, погруженный в воспоминания. Финрод остановился рядом, еще раз оглянулся на Ирмо, и Лориэн, кивнув в ответ на безмолвный вопрос, увел мать Келебримбора в дом. Финрод же был в смятении. Он давно не встречал страдающие феар, и прошлое темной волной нахлынуло на него. Эльф сел рядом с Келебримбором, коснулся его руки и замер так же неподвижно, устремив взгляд в ту же самую сторону, на восток. Так просидели они до заката и всю ночь, не смыкая глаз. Ирмо же сразу отослал эльфийку в Тирион на два дня, а сам наблюдал за происходящим из дома.       …С каждой новой пыткой силы покидали Келебримбора, но он молчал. Изредка у него вырывался стон или крик, когда боль становилась особенно невыносимой. Саурон, видя, как ослабел эльф, и поняв, что в этот раз опять не услышит желаемое, отдал приказ отвести нолдо назад в камеру. Келебримбор еле добрел до места заточения, опираясь на тюремщика, и когда его приковали, повис на кандалах обессилевший. Краем глаза он заметил, что в его одиночку посадили еще одного пленника — лица не разглядеть, но Келебримбор ясно различил золото грязных, спутанных волос. Некоторое время спустя в камеру втолкнули крупного гаура, он огрызнулся на тюремщиков и, принюхавшись, развернулся к пленникам. По каменному полу зацокали когти, и Келебримбор потерял сознание…       …Финрод больше всего на свете не хотел вспоминать Тол-ин-Гаурхот, но когда Ирмо попросил у них с отцом помощи, он согласился пережить это еще раз ради Келебримбора. Тем более что Лориэн заверил, что не даст погрузиться в морок слишком глубоко. — Мы перепробовали все, но он никак не может вырваться из своего наваждения. Он раз за разом переживает пытки и борется с силой Саурона. И вы его единственные родичи, не считая матери, здесь, в Амане, — ваши феар близки, и возможно, вы сумеете ему помочь. К тому же, Финдарато, — Лориэн пристально посмотрел на Финрода, — ты был дружен с ним и слыл искусным целителем в Белерианде. А еще ты встречался с той же силой, которая сгубила Тьелпэ, ты знаешь ее мощь. Может быть, у тебя получится вырвать его из кошмара. И Финрод, чуть помедлив, ответил Ирмо: — Ты прав, Владыка, в те дни мы сталкивались с подобным. Поначалу, перепробовав все, что можно, мы отчаивались, но потом кто-то догадался лечить эти недуги другой болью. Это звучало дико для нас, и многие не понимали, но это работало: если рядом страдает кто-то еще, ты проникаешься страхом за другого и забываешь свою боль. Только я надеялся более не вспоминать дни, проведенные под Тенью… — Финрод вздохнул. — Что ж, если это поможет Тьелпэ, я готов… На лице Ирмо промелькнуло сочувствие. — Я не обещаю, что после ты больше никогда не вспомнишь свою смерть, но постараюсь, чтобы как можно дольше это не произошло. Я буду рядом и помогу тебе выбраться из морока, если ты сам не справишься.       Финрод стал готовиться к встрече с Тьелпэ, а когда почувствовал достаточно сил, пришел в Лориэн, чтобы вместе с Ирмо отправиться к племяннику. Взяв того за руку, Финрод сразу почувствовал напряжение sama, погрузившегося в черный морок, и сосредоточился, чтобы самому в нем не увязнуть. Разум Келебримбора был открыт, и весь ужас, из которого не мог выбраться Тьелпэ, Финрод ощущал столь же ярко. Но в этом была и надежда — открытость sama дает возможность влиять на него. Финрод дождался подходящего момента и впустил в камеру гаура…       …Келебримбор открыл глаза. Он висел все так же прикованный и без сил, но разум вернулся к нему. В камере не было никаких следов пребывания второго пленника или волка, но он даже не успел это осмыслить, как за стенами протрубил рог. Рог, объявляющий сбор войск. За решеткой бойницы серело утреннее небо, и войска Саурона готовились к битве. Что-то про последний бой говорил вчера Тху… И когда, спустя несколько ударов сердца после звуков рога, за Келебримбором пришли, он понял, что больше в эту камеру не вернется… Сегодня он умрет… Умрет, как уже много раз умирал… Но он ничего не скажет Ему, как и каждый раз, как и всегда…       Когда Тьелпэ потерял сознание, Финрод остановил морок и отдышался. Ему не давала покоя мысль, что что-то не так… Да, они много раз так помогали другим избавиться от черных видений, но сейчас, когда он оказался внутри кошмара Келебримбора, он понял, что это не поможет — здесь и сейчас. Здесь был Аман, и сейчас они были не под Тенью. Лечить боль болью здесь оказалось ошибкой…       Он сбросил чары и посмотрел на звезды, что виднелись сквозь листву. Когда небо едва посветлело, Финрод вновь прикоснулся своим разумом к sama Келебримбора и запел колыбельную, что пел ему в детстве отец. Она всегда приносила умиротворение и покой, эта колыбельная, и это был их с отцом секрет — секрет отца и сына, что хранился пуще других. Никто, даже мать и другие их дети не знали, что за тайна связывает Арафинвэ и Финдарато.       …Боль стала невыносимой, и Келебримбор ощутил, что связь феа с хроа ослабевает, и пришло время вернуться к началу — к тому дню, когда узнал он, кто скрывается за личиной Аннатара… И в этот момент, сквозь нарастающий шум в ушах, Келебримбор различил где-то невообразимо далеко тихие звуки колыбельной, что пел ему в детстве отец. Эта колыбельная была их секретом, и никто не должен был знать о ней, даже мама, и хранился секрет крепко. Мелодия звучала все громче, и вот уже стали различимы слова. Тогда Келебримбор вспомнил, как засыпал на руках отца под эту музыку, и морок стал тускнеть, и Аннатар не вернулся больше, и Келебримбор с удивлением осознал, что круг разорван…       Первые лучи солнца осветили сад, и птицы защебетали, радуясь новому дню. Солнечный зайчик упал на руку Финрода, и он глубоко вздохнул, сбрасывая оковы грез и оглядываясь кругом. Тепло солнца все еще ощущалось на руке, и, глядя на Келебримбора, он встал и отошел в тень яблони. Келебримбор же продолжал сидеть неподвижно, а солнечный зайчик сменился другим и медленно продвигался выше по руке — и дыхание эльфа становилось все глубже, выражение лица неуловимо менялось, глаза сосредоточились на зелени листвы. Неожиданно перед ним пролетела пичужка, и Келебримбор вздрогнул, потом медленно поднял голову, увидел небо и еле заметно улыбнулся. Эльф в тени яблони тоже улыбнулся, продолжая наблюдать. Теперь Келебримбор слушал птиц: он был счастлив узнать об их заботах, услышать писк птенцов в гнезде на соседнем дереве — он понял, что кошмарам пришел конец. Оглядевшись вокруг, он сделал шаг к яблоне. Финрод тоже шагнул навстречу, улыбаясь и вскидывая руку в приветствии. — Аран Финрод! — Келебримбор с удивлением остановился и склонил голову в приветствии. — Тьелпэ! Как я рад тебе! — Финрод подошел и обнял его. — Зови меня Артафиндэ или Инголдо. Мы в Амане, и здесь меня зовут так. Финрода Фелагунда давно нет, как нет и Келебримбора — есть Тьелперинквар. Ты вернулся, и это радость для меня. — Мне надо привыкнуть, аран… — Поверь, ты скоро привыкнешь. У тебя начинается новая жизнь. Келебримбор опустил голову, и Финрод опять обнял его, успокаивая. — Я понимаю тебя. Я прошел через это много веков назад и могу сказать, что вся боль пройдет. Воспоминания остаются, а боль проходит, — последние слова он произнес тише, слегка нараспев, гладя Келебримбора по голове. — Инголдо, ведь это ты вытащил меня из морока? — Да. — Откуда ты знаешь ту колыбельную? Неужто в Мандосе отец открыл тебе наш секрет? — Нет, твой отец не открывал тайну. — Финрод улыбнулся. — Но это не только ваш секрет. Это секрет всех потомков Финвэ, каждого из нас, отца и сына. Ты прав, что я узнал об этом в Мандосе, но не от твоего отца, а от самого Финвэ. До того времени я также считал, что это лишь наша с отцом тайна. Финвэ поведал мне, что придумал этот «секрет» с колыбельной для Феанаро. С тех пор так и повелось: все отцы Дома Финвэ поют эту колыбельную своим сыновьям, наказывая держать ее в секрете, — и каждый сын думает, будто бы сочинили ее для него одного. Не удивлюсь, если Феанаро при этом добавлял, что только его ветвь владеет этим секретом, как единственно законная. Пусть сложена она для Феанаро в трудный час разлуки с матерью, все же это колыбельная отца, и он не мог не петь ее другим своим сыновьям… В надежде, что когда-нибудь она поможет всем его потомкам примириться — они вспомнят, что происходят из одного семени. — Чуть помолчав, Финрод добавил: — А теперь и у нас с тобой есть тайна, пусть я и не отец тебе. И я надеюсь, что твой сын также будет крепко хранить ваш с ним секрет. — И эльфы, переглянувшись, улыбнулись.       Они проговорили весь день и ночь, и лишь следующим утром Финдарато, подмигнув племяннику, указал на видневшуюся в кронах деревьев крышу дома: — Нас там ждут. Давай поспешим.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.