Любовь между двух огней.

Я никогда не любил этих противных идиоток, отчаянно зовущих себя экзорцистами. Ха, да это же просто смешно! Как такие могут быть хоть чем-то, кроме девушек легкого поведения? А таким, как известно, одна дорога – под пилу. Что может быть прекраснее красного цвета? Этот цвет сочного яблока, который пленяет разумы уже с давних пор. И я не был исключением. Поправить красный плащ, критически осмотреть себя в выбитом стекле давно заброшенного дома – нельзя ведь появляться при жертвах в неподобающем виде! Я же вам не просто какой-то абстрактный шинигами, я – Грелль Сатклифф! Грозно, почти как яростный зверь, начинает рычать пила. Сначала тихо, чтобы не спугнуть вот эту девушку, которая сейчас выходит из кафе и направляется в темный переулок. Зря. Никогда не выбирайте таких дорог. Я уже почти представляю, как вокруг меня будут крутиться кадры ее жизни. Кадры. Я поморщился. Как же это старомодно звучит! Так же старомодно, как и этот квартал, вымощенный камнем, а не покрытый уже привычным асфальтом. Ну ничего. На камне еще долго будет сверкать этот ярко-алый цвет. Прекрасный цвет крови. Улыбнуться, чуть вздернуть голову и последовать за ней. Тихо-тихо, крадучись, чтобы она не слышала ничего, кроме музыки в этих своих наушниках, которая глушила тихий рокот моей пилы. Моей косы смерти. Она со страхом оборачивается на меня. Надо же, как все же нелепо выглядит эта их форма Академии. Гадко и нелепо. Ни разу не видел более уродливой одежды. То ли дело красный плащ мадам Ред – он чудесен. Сейчас эта ущербная зачастит о том, чтобы я не убивал ее. Не надо. Не убивайте. Кто вы такие. Что вам надо. Я практически предугадывал ее мысли. Какие же они все скучные. Такие дуры. Даже слушать не хочу. Но будет ли интересно убить ее сразу, вместо того, чтобы поиграть с ней? Это будет последняя ее игра в жизни. Игра со Смертью. Она бежала вдоль по темным улицам, тем самым ухудшая свое положение. Я могу спокойно передвигаться вокруг нее, а она и не заметит. Загнать в угол, как последнюю шавку. Я уже вижу на твоих глазах слезы. Слезы никогда не играли никакой роли, дурочка. Что ты там бормочешь? Деньги? Ах, видимо, это шутка – мне, шинигами, никогда не нужны были деньги. Мы питаемся за счет забранных душ и человеческих эмоций. Мне не нужны эти зеленые бумажки. Ими мне можно разве что камин растопить. Пора кончать с этим. Пила снова зарычала, предвкушая прелестную красную кровь, которая омоет ее. Сегодня, дорогая, под этой луной, ты умрешь. Но могла ли ты себе представить, как же прекрасна ты будешь, окутанная в столь красивый цвет? Наверняка, не можешь. Ты практически всегда одета в эту отвратительную форму Академии Истинного Креста. Взмах пилой, и ты уже лежишь, бездыханная, а из раны хлещет теплая красная жидкость. Ну же, покажи свои воспоминания, все свои секреты, все желания и мечты. Ты хотела стать моделью, как это типично среди вас. Родители гордились тобой, ах, как же, их дочь станет экзорцистом, а потом и моделью! Что за глупости?! Как же эти… типичны! Даже противно становится, насколько у них копированные желания! Отвратительно. Сколько парней она поменяла. Как перчатки, новые на каждый сезон. Сколько актерства, сколько двуличности и грехов! Ну ничего, это конец. Конец для нее и для этой пленки. Еще один, медленный, почти любовный взмах, и кадры были отсечены от духа этой девушки. Этого жуткого монстра. Я оглядел свою работу и довольно поправил перчатки. День удался. Рана была минимальной, не такой, как вначале моего пути. Тогда все было по иному. Вскоре коллега моего хорошего друга будет обшивать ей гроб, ее последнее пристанище. Почему меня считают монстром, никак ума не приложу. Я ведь очищаю мир от этих… отбросов общества. Ужасных, отвратительных отбросов. И ведь как аккуратно и почти безболезненно! Секунда, наслаждение их пустыми мечтами, взмах косой – и у гробовщика появится новый клиент. Я протер очки и медленно пошел по вымощенной камнем улице, которую только что омыла кровь чудесного красного цвета.