Третье чувство

- Ташлыджалы?! Мустафа стоял в дверном проёме темницы. Он находился в полном удивлении и не знал, стоит ему входить внутрь или нет. Яхъя висел в кандалах на стене, опустив голову, словно ему было стыдно за совершённое предательство. Совершив усилие над собой, Мустафа всё же сделал шаг вперёд. Он ещё до конца не осознал, что перед ним его слуга, который был предан ему на протяжении многих лет службы. - Когда мне сказали, что был пойман некто изменник, я даже и подумать не мог, что им можешь быть ты. Голос Мустафы звучал тихо. Сейчас в его душе зародилось несколько чувств. Одно из них - обида. Обида за то, что его верный слуга и в какой-то степени друг смог предать его, поддавшись злой воле Хюррем. Хотя, после развода Михримах и Рустема Ташлыджалы мог развязать руки своей любви, которая некогда сбижала придворного поэта и дочь Великого Падишаха... Вторым чувством было чувство жалости. Мустафе было жаль, что теперь рядом с ним не будет этого прекрасного человека. Он любил слушать его стихи. Любил его голос, который становился нежным и бархатистым словно только ради Шехзаде. Любил смотреть в его глаза, которые в это время бежали по написанным строчкам. Жаль, что теперь всего этого не будет. Очень жаль... А третье, последнее чувство? Мустафа не знал, как его назвать. Он не знал, что это такое. Но он точно знал, что сейчас нужно подчиниться именно ему. - Стража! Освободите его. Немедленно!

***

Мустафа сидел на своей постели. Яхъя стоял рядом, держа голову в том же положении, в каком она была в темнице. - Ташлыджалы, подними голову. Объясни мне, почему. Но он так и стоял. Молча и неподвижно. - Яхъя! Я сказал поднять тебе голову и объяснить причину! Мустафа кричал. Его охватила злоба. Он встал с кровати и за секунду оказался лицом к его лицу. Рукой схватившись за его подбородок, он наконец поднял его голову вверх. Но то, что он увидел, застало его врасплох. Глаза Ташлыджалы были закрыты. Из них беззвучно катились слёзы, оставляя на лице мокрые следы. Злость ушла. Руками Мустафа притянул лицо Ташлыджалы к себе и... поцеловал его в губы. Теперь ясно, какое было третье чувство. Любовь. Он простил его. Навсегда. Яхъя обнял Мустафу за талию и стал снимать с него пояс. Поцелуй прекратился. Они смотрели друг другу в глаза, прижались друг к другу и... хотели друг друга. Прямо здесь, в покоях Шехзаде Османской империи. - Шехзаде, я должен вам кое-что сказать. Я никогда не изменял вам. Я сделал это специально. - Что ты такое говоришь, Ташлыджалы? Мустафа хотел было отстраниться от него, но его цепкие руки схватили и ещё плотнее прижали их два раскалённых тела друг к другу. - Я хотел вызвать в вас любовь. Ведь я всегда любил вас. Только вас. Я не знал, как вам это сказать. Мне надоело жить, скрывая свои чувства. Я решил, что либо вы меня казните, либо... Мустафа изумлённо смотрел на него. Теперь он точно это понял. Они любят друг друга. Далее последовал поцелуй ещё горячее первого. Их пламенные губы соединились, а языки переплелись. Вдруг, словно по сигналу, они стали снимать друг с друга одежду. Когда они остались совсем голые, они рухнули на кровать Мустафы. Поцелуй. Ещё поцелуй. Яхъя медленно спускался всё ниже по телу Мустафы. Он жадно облизывал его, каждый сантиметр его тела. Руками Ташлыджалы стал массировать его соски. Мустафа стонал, он готов был провалиться под землю, лишь бы это наслаждение никогда не прекращалось. Ласки Яхъи дошли до члена Шехзаде. Нежно облизав головку, он чудом взял в рот весь ствол и языком начал доставлять Мустафе невиданное удовольствие. Это были лучшие моменты в его жизни. Теперь он точно никогда не отпустит своего слугу. Теперь их связывает чувство, большее чем преданность. И это чувство никто не в силах разрушить. Как только Мустафа хотел кончить, Яхъя перевернул его на живот и засунул пальцы правой руки ему в рот, чтобы смочить их. Потом он стал растягивать своего Шехзаде. Наконец, Ташлыджалы смазал слюной свой член и начал входить в Мустафу. Аккуратные толчки внутри тела приносили ему сверхблаженство. Яхъя откинул голову назад и обхватил руками бёдра своего Шехзаде. Кровать тряслась, словно её охватила лихорадка, постельные ткани были мокрыми от пота, который ручьями лился с этих двоих. Наконец Ташлыджалы разрядился прямо в Мустафу. Он зажмурил глаза и зарычал, как зверь. По его телу прокатилась судорога, затронувшая каждую мышцу. Мустафа приподнялся назад и прижался спиной к груди своего любимого. Его лицо было в испарине, а брови сильно изогнулись. Оба мужчины были прекрасны в своих порывах. Они были единым целым.

***

- ... Твой львиный взгляд проник в меня однажды. Я полюбил тебя. Забыл, как надо жить. Твои глаза послужат мне усладой. Я вечно буду голос твой любить... - Хватит, Яхъя. Губы Шехзаде накрыли губы поэта. Эти стихи были посвящены ему, Мустафе. Этот поцелуй был благодарностью. Благодарностью за подаренную любовь.