С Рождеством, Орден!

Рождество — светлый и веселый праздник. Но только не для Данте. Парень уныло бродит по коридорам Ордена и не знает, чем себя занять. Рождественская суета сбивает с толку, и даже Вергилий — брат-близнец парня – наряжает огромную ветвистую ель, выставленную в холле, и насвистывает какую-то песенку. А ведь это совсем на него не похоже. — Эй, Данте, чего слоняешься без дела? — машет рукой блондин, повесив очередной сверкающий шарик на колючую ветвь. — А что ты предлагаешь? Обзавестись мишурой вместо мозга, как ты? — пожимает плечами Данте, прислоняясь к стене. — У меня хотя бы мишура есть, — обиженно отвечает брат. — У тебя вообще вакуум. Не хочешь мне помочь, например? — Не хочу, — ворчит парень, осматривая помещение. Все так и сверкает, слепит глаза, кругом мишура, гирлянды, всевозможные украшения. Над камином, который не горел, казалось бы, тысячу лет, уютно висят рождественские носочки, а какой-то работник Ордена пытается разжечь огонь. Данте морщится, новое жилье кажется ему неуютным как никогда. - Кто мне поможет? — раздается крик за приоткрывшейся входной дверью. Кэт кое-как вваливается в холл, в руках - куча пакетов и пара коробок. Вергилий собирается спуститься со стремянки, но Данте опережает брата, пулей подлетая к девушке и выхватывая коробки. Он быстро оглядывает соратницу, отмечая, что она невероятно красива. Кэт же, шмыгая покрасневшем на морозе носом, пытается стряхнуть снег с волос, но, потерпев неудачу, удаляется в свою комнату. Парень провожает ее взглядом и, обернувшись, сталкивается нос к носу с братом. Тот любопытно вглядывается в глаза близнеца. Данте хмыкает, пытаясь дать понять, что ему вообще все равно, и передает коробки брату. Слева слышится радостный взвизг работника Ордена. Ему все-таки удается разжечь древний камин, пусть и приходится потерять часть волос и пару рождественских носков. Гордо подняв голову, он удаляется, выполнив свою миссию, а близнецы дружно заливаются хохотом. — Точно не хочешь наряжать? — Вергилий кивает в сторону ели и открывает первую коробку. — Ты только посмотри, какие дивные игрушки! — Я что, маленький? Фигней страдать? Давайте уж без ме… — Данте поворачивается, чтобы уйти прочь от этой слащавой рождественской атмосферы, но замирает, заметив Кэт. Обычный серый наряд, который незаметен в толпе и бывает так полезен в повседневной жизни, сменился милым праздничным костюмом. На голове удобно располагаются кошачьи ушки. — Данте! Ты тоже готовишься к празднику? Помогаешь Вергу? — улыбается она, вешая парню на шею мишуру. — Конечно! Рождество — мой самый любимый праздник! — выкрикивает он и несется к коробке, доставая большой радужный шар, и пытается повесить его на ель. Неловкие руки цепляют ветку, и игрушка падает на пол. – Черт, - сквозь зубы выдавливает Данте и заливается краской. Вергилий злорадно улыбается, вешая очередной шар. Кэт тихонько хихикает в кулак, пока Данте убирает осколки. — Ничего страшного, — тихо говорит она, глядя прямо в глаза, и, улыбаясь, помогает парню повесить новую игрушку. Их пальцы соприкасаются, Кэт отводит взгляд и краснеет. А в Данте летит веточка омелы. — Может, делом займетесь? – раздраженно говорит Вергилий, слезая со стремянки. — Развели тут непонятно что. Я пойду, проконтролирую праздничный ужин. — А мы что, жрать будем? Верг, я с тобой!.. — Данте пытается поспеть за братом. — Ага, тогда мы еще и без ужина останемся, — блондин явно злится. — А так вы без елки останетесь. И без носочков. Куда подарки класть будешь? — Я не буду, — отмахивается Вергилий. — Тогда кто же? Кэт? Не смеши, она нам какие-нибудь плюшевые игрушки подарит, зуб даю! — Побереги зубы. Санта… — Шутишь? — Данте заливается смехом, не давая брату договорить. — Ты веришь в этого старика? Верг, я должен разочаровать тебя… — Данте, пожалуйста, займись чем-нибудь, — Вергилий устало потирает виски. «Отстань от меня», — думает он, но произносит совсем иное. — Кэт, кажется, звала тебя. Или мне послышалось? Конец фразы тонет в тишине — брюнет уже скрывается за поворотом, направляясь к ели. Кэт недоуменно смотрит на запыхавшегося парня, но от помощи не отказывается, все же ель совсем не маленькая, Вергилий все любит делать с размахом. И Рождество устроил самое, что ни на есть, настоящее. Кое-как, через пень да колоду, Данте вешает мишуру и мечтает о том, чтобы оказаться в Лимбо. Он никогда не любил демоническую сторону города, но сейчас она кажется самой притягательной вещью на свете. Парень устало и обреченно вздыхает, но продолжает помогать Кэт. Девушка ему явно нравится и нефилим готов пойти на что угодно, чтобы вызвать симпатию. Даже на ложное наслаждение праздником. Наконец, спустя долгий час, ель украшена и сверкает тысячами разноцветных огней. Кэт радуется как ребенок и обнимает Данте, поздравляя с маленькой победой. Девушке становится неловко за столь опрометчивый поступок и она, покраснев, отстраняется. — Красиво, правда? — тихо говорит она, стараясь не смотреть в сторону парня. — Да как сказать… — начинает Данте, но осекается. — Словами не передать, как красиво, — пытается выкрутиться он. Судя по довольной улыбке Кэт — удачно. — А ты веришь в Санту? — Шутишь? — Вот и я говорю, что это бред. Но Верг… — Бред? — Кэт смотрит на него, как на сумасшедшего. — О, нет, только не говори, что ты тоже… — парень закатывает глаза. Ему срочно требуется выйти на свежий воздух, иначе и потонуть можно в этой ереси про Санту, Рождество и прочую муть. Данте хватает плащ и застывает. — Что это? — шепчет он, чуть ли не плача, и показывает Кэт одежду, обшитую мишурой и парой снежинок. — Твой плащ, — пожимает плечами девушка. — Ты же не думал, что я позволю тебе остаться без праздничной одежды? — С-спасибо, — тихо отвечает Данте на милую улыбку, нехотя надевает плащ и выходит за дверь. Чувствуя себя идиотом, парень нервно курит, надеясь, что его не затащит в Лимбо. Показываться в таком виде перед демонами как-то несолидно. Возвращаться в здание совсем не хочется, как минимум до того времени, пока дух Рождества не выветрится. Ну, или пока ель не уберут. Данте облокачивается на стену и смотрит вверх. Чистое, без единого облачка, небо украшено миллиардами мерцающих звезд. Морозный воздух наполняет легкие, смешиваясь с дымом от сигареты. Парень облегченно выдыхает, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Раздается скрип двери. Удовольствие мигом нарушается, а Данте морщится, почувствовав запах брата. — Хорошая ночь, правда? — Вергилий смотрит в небо и улыбается звездам. — Лучше не бывает, — язвит Данте, не глядя на близнеца. По небу проносится тень и на крыше Ордена слышится грохот. — Что это было? — Санта, — раздается спокойный голос. — Ой, да брось, — парень спешит на крышу, проверить причину шума. Вергилий следует за ним, но, скорее, не из интереса, а чтобы защитить невинного дарителя от своего недалекого брата. У трубы, что-то приговаривая, ворочается старик. Данте с сомнением оглядывает его красно-белый костюм, густую седую бороду и огромный живот. Старик замечает парня и, замерев, смотрит на него. — С Рождеством, — неуверенно говорит он, опомнившись, и оглядывается по сторонам. — Воришка, — сквозь зубы отвечает парень, замечая в руках старика мешок. — А ну, возвращай все на место! Парень кидается на «вора» с кулаками. К счастью, дело происходит не в демонической части города, иначе от второго остались бы только кости. — Данте, ты что творишь?! — кричит Вергилий, поднявшись на крышу. Он буквально отдирает брата он бороды, за которую парень намеревался стаскивать гостя вниз, чтобы передать в руки закона. Данте недовольно пыхтит и зло смотрит на блондина. — Но, Верг, он же, он… — Не верил в Санту? Получай, — Вергилий победоносно хлопает по плечу старика. — Вот он, собственной персоной! — А-а-а, — Данте понимает, его просто надули. — Это розыгрыш, да? Вы с Кэт решили меня просто разы… Парень так и не договаривает, потому что замирает от легкого толчка в спину. Он напрягает кулаки, намереваясь показать тычущему, чье личное пространство он нарушил, но лишь удивленно смотрит перед собой, повернувшись. Олень удивленно обнюхивает руки, тычась красным носом. Вокруг его копыт вьются снежинки, сверкая тысячами огней, а на огромных ветвистых рогах лежит снег. Данте проводит по морде, затем гладит спину животного, зарывая пальцы в мягкую шерсть. Волшебство окутывает руку, пробираясь все дальше, к самому сердцу, наполняя его верой в добро, чудеса и Санта-Клауса. Данте слышит громкий добрый смех и отдергивает руку, уволакивая за собой сотню сверкающих снежинок. Он пытается их стряхнуть, но ничего не выходит. Парень удивленно смотрит на Санту, который укладывает в сани уже пустой мешок. — На-настоящий, что ли? — хрипло спрашивает Данте не то у брата, не то у оленя. — С Рождеством! — повторяет старик, усаживаясь поудобнее. — Нам пора, Рудольф. Ну-ка, ребята, понеслись! Олень оказался не один. За ним толпился целый десяток, с такими же сверкающими копытами, но с обычными носами. Данте застывает, наблюдая, как они поднимают сани в небо. — Челюсть отвалится, — усмехается Вергилий. — Пойдем. Прохладно тут. А мне Кэт одежду не украсила, — обиженно выдавил он, спускаясь с крыши. Данте следует за братом. У двери близнецы смотрят на звезды. По небу скользит тень, рисуя сверкающими снежинками. Через пару секунд жители Лимбо могут увидеть надпись «С Рождеством!» и услышать доброжелательный хохот Санта-Клауса. Олени уносят старика обратно, на Северный Полюс, а Данте сокрушенно вздыхает. — Все еще не веришь? — усмехается Вергилий. — Надо же. Нефилим не верит в Санту. Чудеса, — хохочет он и заходит внутрь. Данте, посмотрев еще секунду на сверкающую надпись, следует за братом.