Без названия
7 января 2014 г. в 20:26
Ты работаешь в крупной компании на высокой должности. Ты хорош собой, имеешь популярность у обоих полов, да и на людях ты тот человек, кем обязательно хочется быть.
Ты возвращаешься домой, после тяжелого рабочего дня, скидываешь сумку и пиджак на черный диван в гостиной. Идешь на кухню, и включаешь газ, поставив чайник. Кажется, вода закончилась, и ты наливаешь туда еще.
Ты смотришь, как кипит чайник, запивая стаканом виски пару таблеток от бессонницы.
Скрипящий свист возвращает тебя в реальность, чайник вскипел.
Выключаешь газ, и идешь спать. Ты сам не понимаешь, почему каждый вечер проводишь этот ритуал с чайником. Думаю, тебе стоит хотя бы купить чай домой?
А сон не идет.
И, как и всегда, когда стрелка часов начинает показывать 4:35, что-то внутри тебя щёлкает, с тяжёлым грохотом, словно опускаются ставни давя под собой, и словно разделяя на двое то, что не успело скрыться...
И ты погружаешься в себя.
Почему именно в это время, ты каждый раз начинаешь видеть все вещи именно такими, какие они есть? Без всякой лжи, понимая всю ничтожность происходящего. Сегодня ты получил с тысячу лживых улыбок, с миллион лживых комплиментов, с миллиард лживых чувств. Как жаль, что они все настоящие только до 4:35.
Ты засыпаешь в 6:00, и встаешь на работу в 8:00.
И день начинается заново.
И ты снова тот человек, кем я хотел бы быть. Ты хорош собой, у тебя много денег, и ты популярен у обоих полов. Ты тот человек, кем все мечтают быть.
И ты думаешь о том, что именно сегодня все улыбки очень даже настоящие. Все комплименты вполне честные. Все чувства, что люди тебе дарят самые искренние.
Но, возвращаясь домой, ты снова кипятишь чайник, и ложишься в постель.
Прости.
Кажется все идет по кругу…
И снова что-то щелкает.
Ты понемногу сходишь с ума.
Сегодня у тебя болит голова. И завтра. И послезавтра. И всю неделю.
А потом ты резко что-то забываешь. Например, о важной встрече, или о том, что надо купить домой молока. Но ты не беспокоишься – с кем не бывает?
Но это повторяется все чаще. Постепенно ты забываешь все больше – забыл, пил ты таблетки или нет, забыл, спал ты ночью или нет, забыл, отпраздновал ты день рождения или нет.
Но ты считаешь, что это вполне в твоем духе. Да, точно. Ты определённо из тех людей, кто может себе позволить что-то забыть.
И так проходит месяц. А может и два.
Ты не уверен... Кажется ты забыл?
А потом ты идешь по улице, может осенью, а может и весной, в то время года, когда листья испачканы временем, когда ветер пробирает до глубоко спрятанных чувств. Туман опускается на уровень глаз, втягивается в ушную раковину и располагается посреди извилин. Для тебя ощущение тумана в голове стало основой.
Ты встречаешь человека. Он кажется тебе смутно знакомым. Ты прищуриваешься, и достаточно разглядев, ты признаешь в нем своего отца. Приветливо здороваешься с ним и кажется, что он тоже рад тебя видеть. Прошедшая мимо женщина удивленно смотрит в твою сторону, и говорит «Вот же молодежь…». Но ты не реагируешь. А отец тепло прощается с тобой и уходит.
Ты вспоминаешь, куда же ты шел, и с улыбкой понимаешь, что идешь в гости к матери и младшей сестре. Обнимаешь младшую, и за разговором с сестрой, упоминаешь о встрече на улице, с радостью в голосе говоря об отце. Кажется, он неплохо поживает.
Твоя сестра обеспокоенно смотрит на тебя, а после зовет мать. Истошно кричит что-то вроде «Мама, опять! Я знала, что это снова начнется!». И ты не понимаешь в чем дело.
Что же начнется? Такое уже случалось?
Почему она не рада? Вы же оба не видели отца уже около пяти лет…
Он умер уже как пять лет назад.
Но ты забыл. Совсем забыл.
- Эй, послушай. Ты главное успокойся, хорошо? Ты прости нас с матерью, но кажется, тебе придется снова вернуться в больницу.
Ты не понимаешь. О чем говорит эта безумная?
- Кажется те полгода, что ты пробыл там, не дали никаких результатов… Мне очень жаль.
Прости. Кажется, я забыл тебя предупредить.
И мне очень жаль, правда, жаль, что сейчас тебя скручивают санитары местной психушки. Я правда не хотел, чтобы тебе было плохо.
Но тебе уже что-то вкололи в вену, и тебе уже плевать.
Ты смотришь в темный, мягкий угол своей не менее мягкой палаты. Приятное ощущение тумана усиливается, ты чувствуешь его на языке. Язык жадно облизывает сухие, стянутые губы. Тебе не вдомек, почему ты здесь, как давно ты здесь. Твоя грудь наполняется тяжёлым густым воздухом, словно молочным туманом, горло издаёт хрипящие звуки. Я сижу прямо напротив тебя, вбирая твои черты, поведение...Я всегда хотел быть как ты.
И ты говоришь:
- Знаешь, я всегда помнил только одну вещь – я не одинок. Это просто не возможно в моем случае, понимаешь? Себя не забудешь, - ты добавляешь в свой хриплый голос полутона усмешки и горечи.
Я киваю, и провожу рукой по твоим волосам, смотря, как ты засыпаешь.
Я всегда хотел быть тобой. Ты был хорош собой, популярен, и имел немало денег. А я всегда был твоей второй личностью, которой почти ничего не позволяли.
Только я виноват в том, что каждые 4:35 утра, ты начинал рыться в себе. Мне нет прощения, я сам это признаю.
Но я все-таки извинюсь, перед тем как ты отключишься насовсем.
Кто же знал, что эти чертовы санитары переборщили с дозой снотворного?
Я обнимаю тебя, и отсчитываю последние секунды твоего почти прекратившегося дыхания.
Когда последний хрипло вырывается, я смотрю на часы на твоей правой руке.
4:35.