I just wanted to say Hi

Только-только начало светать, даже птицы в большинстве своём помалкивали, лишь изредка лениво чирикая. Синистер, тихонько ступая босыми ногами по прохладному полу, вышел на кухню и щёлкнул кнопку электрического чайника. В голове звенело после вчерашнего вечера и уже сегодняшней ночи – парни хорошо повеселились, как это обычно бывает, залив в себя каждый по несколько пинт тёмного пива, подурачившись. Грохочущая музыка, смех и какое-то странное ощущение нехватки чего-то или, точнее сказать, кого-то. Конечно, всем было понятно, кого именно. Того, в честь которого всегда обязательно поднимается ни один бокал, произносится ни один тост. Никакое количество лет не заставит не вспоминать о Джимми. Кнопка на чайнике отщёлкнулась, заставив сонного Гейтса разлепить глаза. Он быстро налил чай, непроизвольно шипя и морща нос, когда ложка, казалось, невероятно звонко билась о стенки кружки, этот звук отдавался в больной голове диким эхом и долго гулял по черепной коробке. Последние несколько дней Хейнер почему-то чаще обычного вспоминал Джимми. Он даже промелькнул в одном из самых глубоких и ясных снов. Сейчас музыканту вспомнилось, что Рев всегда раньше всех просыпался после подобных посиделок, аккуратно убирая с себя чужие руки-ноги и иногда одежду. Поправлял криво висящие на стенах картины. А если было совсем скучно, напевая какую-нибудь никому не известную мелодию, подрисовывал Джонни усы или глаза на мочках Мэтта, чтобы тоннели казались широко раскрытыми ртами. – Брайан, – сквозь звон в ушах послышалось Сину, но он, конечно, приняв это за глюк, просто отложил ложку в сторону и отхлебнул из кружки. – Брайан, - снова тихонько проговорил голос в голове, и на этот раз Гейтс просто не смог не обернуться. От удивления его рот приоткрылся, а ноги будто на мгновение стали ватными. Гитарист пошатнулся. Джимми. Перед ним стоял Джимми. В первых лучах солнца, еле-еле пробивающихся сквозь кое-как опущенные жалюзи, он казался таким живым и одновременно нереальным. Благо кружка стояла на столе, иначе уже разлетелась бы на осколки. От похмелья не осталось и воспоминания, Синистера будто током прошибло, а во рту моментально пересохло. Вот же Он стоит тут, на расстоянии вытянутой руки. Дышит, разговаривает. Улыбается своей искренней, тёплой улыбкой. А голубые глаза смотрят прямо в глаза напротив, излучая свою особую энергию, дающую понять любую эмоцию. Такой глубокий, порой тяжёлый взгляд, его невозможно забыть. Он навсегда отпечатается в душе у каждого, кто хоть раз встретится с ним своим взглядом. – Я просто хотел сказать привет… - этот голос, такой родной. Голос, который сейчас звучал как никогда реально. Так привычно, как будто вовсе и не умолкал никогда. Всегда звучал где-то в закоулках памяти, рассказывая забавные истории из жизни. А как часто Синистер вёл с этим голосом диалог в голове. Сколько всего можно ему рассказать, сколько всего спросить. Брайан обнял Джимми. Так сильно, что у того кости захрустели. Ему нужно было убедиться, что его друг действительно здесь, что он не фантазия и не галлюцинация. Ему хотя бы на секунду нужно было поверить, что он не бредит и не спит. Гейтс крепко зажмурился, он так и не смог сказать ни слова, и не нужно было. Прошла, наверное, целая вечность, пока он открыл глаза и не обнаружил на кухне никого, кроме себя самого. Вокруг было уже светло. Предметы приобрели чёткие очертания, забытый чай успел остыть. А произошедшее всё не хотело становиться до конца понятым. Внутри у Сина сделалось так приятно и спокойно. Он медленно моргнул, еле заметно улыбнувшись. - Я всегда с тобой, - напоследок шёпотом сказал голос. Синистер подошёл к окну и, подняв жалюзи, устремил взгляд в бесконечно голубое небо, хрипловато произнеся: - Я знаю, Джимми.