Смешные

Химчан вообще любит прикосновения. Он любит ерошить волосы Чунхона, только-только уложенные нуной-стилистом, любит приобнимать за плечо задумавшегося о чем-то Чонопа, любит в порыве чувств трясти за руки Дэхёна и Ёндже, обоих одновременно… А еще он любит трогать Ёнгука. Прикоснуться к плечу, ткнуть в бок, привлекая внимание, коротко погладить по руке в знак поддержки, радуясь, сгрести в охапку – и неважно, что Ёнгук для этого слишком широк в плечах… Химчан не просто тактильный маньяк, как порой называет его Дэхён, он изобретательный тактильный маньяк. Впрочем, Ёнгук не против. Точнее, в самом начале, когда группа только-только формировалась, он еще пытался противостоять – смотрел на Химчана взглядом киллера, нашедшего жертву сквозь прицел винтовки, нарочито грубо рычал сквозь зубы что-то не слишком приятное, но Химчан слишком часто улыбался и крутился рядом, скользя кончиками пальцев по его плечу. И Ёнгук и сам не заметил, как стал принимать это как должное – принимать и реагировать. Недружелюбный оскал сменился широкой улыбкой, от которой Ёнгук словно бы преображался, а взгляд ощутимо теплел, когда Химчан находился рядом. – Смешные вы, – заявляет однажды Чунхон, уже начинающий откликаться на прозвище «Зело». Химчан оборачивается, на мгновение отвлекаясь от плиты, и подмигивает ему, ухмыльнувшись. Они уже живут вшестером, и Химчан знает, что кому как не ему, будущей мамочке группы, надо на всех готовить. – И ты тоже смешной, – отзывается он наконец. – Почему? – Зело ощутимо напрягается, словно ожидая подвоха. Подросток, что с него взять? – А просто так, – почти мурлычет Химчан. – Просто так, Чунхон-а. Чунхон показывает язык, не боясь получить подзатыльник от старшего, и принимается рыться в холодильнике в поисках помидоров. Химчан следит за ним краем глаза, одновременно помешивая жарящиеся на сковороде овощи, и думает, что они с Ёнгуком действительно смешные. Один – потому, что надеется на лучшее, а второй – потому, что ничего не замечает. Привлеченные запахами, все собираются на кухню, и среди них не хватает только Ёнгука. – Хён что-то пишет, – поясняет Ёндже. – Я звал его, но он, кажется, не слышал. – Пойду позову его, – Химчан насмешливо щурится. – И не дайте Дэхёну съесть всё в одиночку! – А что сразу я? – с набитым ртом интересуется Дэхён, активно жуя, но Химчан уже скрывается в коридоре. Ёнгука, устроившегося на кровати, он замечает сразу, подкрадывается чуть ли не на цыпочках, хотя к погруженному в свои мысли Бангу сейчас может и стадо слонов подойти, а он не заметит, и, подумав, дует ему во взъерошенную макушку, одновременно пробегая пальцами по спине. Это слишком интимно для обычных дружеских жестов, но Химчан заранее знает о реакции Ёнгука – тот непробиваемый для таких штучек. – Эй! – Ёнгук моментально вскидывается, роняя ручку, но Химчан только улыбается, не убирая ладони с его спины. – Пойдешь есть? Все ждут только тебя. – Сейчас, – непонимание во взгляде Ёнгука исчезает, и он поднимается с кровати. Химчан встает следом, с любопытством косясь на страницы. – Песня, да? – Наверное, – Ёнгук пожимает плечами. – Пока еще сам не пойму. Смотрит на Химчана несколько секунд, а потом пригибает ладонью его макушку и дует, ероша дыханием волосы – совсем как Химчан раньше. Тот смеется, ведет плечами – по телу бегут мурашки – и смотрит на Ёнгука из-под растрепанной челки. Банг негромко смеется в ответ и тянет его за собой, сжав пальцы на запястье. – Пойдем, пока они нас не потеряли. Химчан плетется за ним и никак не может подавить глупую улыбку. Смешные они. Один – потому, что надеется на лучшее, а второй – потому, что слишком долго думает. Смешные они, но, может быть, именно поэтому у них все будет хорошо?