Через пару лет

Жадана, маленькая, сварливая женщина, привстала на цыпочки и отвесила подзатыльник высокому, крепкому парню, чьи хмурые, немного злые глаза были так похожи на ее. Уорд перехватил тонкое запястье, хмыкнув со странной смесью раздражения, заботы, укоризны и настороженного предупреждения: - Ну, мам! Женщина вырвала руку из хватки сына, уперла кулаки в бока и разразилась звонкой отповедью: - Ты, может, и выше меня на две головы, но пока моих мозгов не наберешься, я буду иметь полное право охаживать тебя по пустой голове! Я тебя двадцать пять лет учу, а все без толку. Давай еще раз: надо проявлять благодарность. Бла-го-дар-ность! Ты хоть понимаешь, что означает это слово? Уорд фыркнул, его взгляд забегал по комнате, словно ища спасения. Но его не было. Он был один на один с единственным существом, которого боялся в жизни. А мать не останавливалась: - Я вас учила, я вас воспитывала, и я думала, что когда вы станете приличными, желанными женихами, я сполна смогу насладиться своей работой и отдохнуть. Но нет! Вы же упрямитесь! Вы же ведете себя, как тролльи дети! Взять Уилла! Почти тридцать лет! А ты? Двадцать пять! Уэбб?! Давно тоже жених! Да у меня должен быть полон дом ребятни и три невестки в помощницах! А я на кого могу рассчитывать? На Ферн! На Торринит, да только вы ее отвадили от дома! И… Уорд сделал то единственное, что пришло ему в голову. Глупость, конечно, но что поделать. Он ухватил мать подмышки, да и посадил на высокий, грубый и уродливый комод, который они с братьями сколотили еще в детстве, и который теперь был как раз с него самого ростом. А Уорд, надо отметить, был самым высоким из братьев. Женщина ошеломленно замолчала. Потом рассмеялась, пнула легонько ногой в плечо: - Дуралей. Уорд усмехнулся широко, мальчишески, так, что в уголках угрюмых глаз появились лучики морщинок, а в уголках тонких губ смешливые ямочки. - Сними меня отсюда. - Нет. - Сними меня, или я сама начну искать тебе жену! Хорошая угроза, действенная. Женщина снова оказалась на твердой земле, бережно поставленная сыном. Она обняла его большое, здоровое тело, вздохнув с удовлетворением и гордостью, которую может испытывать только мать. Но и сварливый характер, слегка усмиренный годами возни с буйными мальчишками и бедностью, давал о себе знать. Она размеренно и доходчиво пробурчала: - Одной в доме всегда тяжело. Чем больше вы работаете, чем больше несете денег в дом и расширяете хозяйство, тем мне тяжелее. Либо ведите в дом женщин, либо уж будьте вежливыми с теми девочками, с которыми я дружу. Все просто: ваши деньги, мои улыбки, пироги и гостинцы с огорода – их помощь мне. И медовуха от Лайло и его девиц, и дичь от Дейгуна с дочкой, и травы от Тармаса с Эмми, и новые рубахи от меня и Тамаровых девчонок. Поэтому. Возьми эту несчастную корзину, и отнеси Эмми. Ты не обломишься. Уорд послушался, конечно. Хотя видеться с Ферн ему было почти так же противно как со Старлингом и Торринит. На его стук долго никто не открывал, а потом хрупкая коротышка все же объявилась на пороге. С красными, заплаканными глазами и распухшим носом. Уорд неловко помялся – женские слезы всегда были чем-то непонятным, неведомым… чем-то, что могло скрутить из него моток хорошей, крепкой веревки в женских руках. Он плюхнул между ними тяжелую корзину, набитую овощами, яблоками, пирожками и мешочком с монетами. Парень глухо выдавил: - Это от мамы… от нас всех. За работу… Благодарность. Девушка, как и прежде, робко и загнанно глянула на него снизу вверх, хрипло и тихо ответив: - Спасибо. Я передам Тармасу. Она замолчала, но не торопилась ни приглашать его в дом, чтобы он занес тяжелую ношу, ни закрывать дверь, оставаясь наедине со своими печалями. Уорд окинул ее еще одним взглядом. Как он уже привык делать – быстро и незаметно за один раз охватывать всю ее фигуру. Он часто на нее смотрел, пока они работали на их ферме. Братья недавно закончили еще одну пристройку. Начинали они сами, потом, правда, пришлось немного доплатить плотникам – они немного напортачили с крышей и утеплителем, и внутри собиралась влага, от которой пришлось избавляться с помощью толковых парней. Ну а когда они все достроили – позвали Ферн. Точнее, мама болтала с Тармасом, хвастаясь своими мальчишками, и рассказывая, как бы она была рада украсить новое место красивой резьбой и даже мозаикой. А Тармас послал к ним Эмми, сказав, что она сможет помочь мадам Мосфелд, да еще и приложить немного магии, что будет хорошей тренировкой для девушки. В основном Ферн работала руками, терпеливо и кропотливо, как того и хотел сварливый волшебник. Тогда Уорд и стал обращать на нее большее внимание, чем за многие годы знакомства. Она была маленькой, очень тоненькой, и это и притягивало его взгляд. Смущало его, как присутствие крошечного котенка смущает обычно здорового сторожевого пса. Находясь с ней в одной комнате, он сам казался себе в два раза больше, чем он был на самом деле, и куда более неловким и неуклюжим, чем это было. Это было неприятно. Да и ее вечно забитые, кроткие взгляды тоже раздражали. Будто она сама понимает, что находится в одной комнате с громадным и страшным зверем, и старается его не раздражать. Но он-то не зверь. Да и детские обиды пора бы забыть – ни над Старлингом, ни над Ферн он с братьями уже давно не измывался. Они больше не щипали ее, не дергали за косички, не толкали. Конечно, они грызлись и обзывались по-прежнему, но только с Торринит и Старлингом. Уже давно просто игнорировали Ферн и самое обидное, что они ей говорили, так это обзывали «сироткой», если она их бесила. Хотя и этого давно не было. И все же она их боялась, хотя почему именно, с такими-то дружками, как у нее – это было Уорду не понятно. Точнее… он понимал, что девушка обладает кротким, тихим характером, но он совершенно не понимал, как она может продолжать общение с Торринит, и что, собственно говоря, Торринит и Старлинг находят в ней. Но это было не его дело. И даже ее слезы были не его делом. Он должен развернуться и уйти. Именно так. - Ну… а чего ревешь? Эмми неожиданно рассмеялась, сквозь слезы, всплеснула руками в каком-то беспомощном жесте, и впервые посмотрела ему в глаза открыто. Из-за слез они были словно прозрачные и очень-очень голубые. Ресницы потемнели, слиплись стрелочками и стали казаться почти черными. А на губах - он впервые осознал, что они полные и очень яркие – блуждала какая-то истеричная, веселая улыбочка. Уорд насупился сильнее. Он не любил попадать в ситуации, где ничего не понимал. Эмми открыла дверь пошире, приглашая его войти. Пока он нес корзину в кухню, она объяснила: - Из-за вас. Аида как-то начала шутить надо мной, когда я у вас работала. Предостерегала, чтобы я не влюбилась ни в одного из вас ненароком и не «прыгнула в койку». Так она выразилась. Она смеялась… мы обе смеялись. А Тармас услышал. И… и дал мне книгу, в которой написано… ну, как волшебницы могут… жить. Что у волшебниц могут быть свои секреты, и… Он просто дал мне эту чертову книгу. Уорд ничерта не понял. Точнее, он понял, о чем она говорила, потому что от Торринит вполне можно ожидать злых шуточек. Только он не понял, где тут повод для слез. И над чем смеялась, по ее признанию, сама Эмми. Уорд присел за стол, а Эмми, исключительно из бессознательной, женской привычки к гостеприимству налила ему кружку компота, и тоже присела рядом, подперев тонкой рукой щеку. Уорд глянул на нее, уточнив: - А реветь-то чего? – То, что она перестала плакать, да и этот уже знакомый за пару недель совместной работы ритуал – успокоило его. Действовало как-то расслабляюще. - Да он же со мной как… как со шлюхой какой-то… Хотя нет. Несправедливо. Он со мной нормально, просто… я же с ним с семи лет живу. А он так – на, мол, почитай, мне наплевать, что у тебя там и как… - Ну, так он же тебе не отец. Ты же сиротка. Она глянула сердито, сухо ответив: - Ну, да. Вы с братьями никогда не давали мне об этом забыть. Уорд пожал плечами: - Но ведь это правда. Если бы у тебя был отец, он может и пришел бы бить нам с парнями рожи. Или кому-то одному? Над чем вы там смеялись? Эмми внимательно на него глядела, а на последнем вопросе как-то смутилась и отвела взгляд. Уорд пожал плечами и продолжил свои умозаключения: - Ну… книгу он тебе поздновато сунул, все помнят, как ты с Риком пару лет назад по сараям лазила. А то, что он так спокойно тебе ее дал – так оно и хорошо. Значит заботится. Ну, насколько Тармас вообще способен на заботу. Он же тебе не отец. Зачем ты ждешь чего-то? - А если бы ты почти двадцать лет жил с девчонкой под боком? Ты бы не привязался к ней? - Я не знаю. С чего бы? Если она не моя дочь, то… И тут до него дошло. Он хотел привести ей пример Дейгуна и Торринит, между которыми никогда в жизни не наблюдалось родственных чувств, и вдруг понял, почему Эмми общается с ней. Наверняка думает, что она такая же – ненужная никому сиротка, которую не любит приемный отец. Вот… дуры бабы, одним словом. Уорд откинулся спиной на стену, насмешливо глянув на нее и переведя тему: - Так над чем вы смеялись? Может нам с парнями все же держаться от Тармаса подальше? - Ну… - Она вдруг глянула хитро, усмехнулась этак дерзко, и ошеломила его, - тебе точно стоит. - Мне? – Уорд аж поперхнулся, снова окинув взглядом всю ее тщедушную фигурку, которую он мог бы переломить, как сухую веточку. Что за странный выбор? А девчонка уже в открытую засмеялась: - Ну, она как предположила, что я могу в кого-то из вас влюбиться, мы, в шутку – понимаешь? – начали перебирать, в кого именно. Но Уилл не подошел бы, потому что они тогда с Аидой… А Уэбб маленький. Уорд оскорбился за брата: - Чего это он маленький – вы ровесники. Она внимательно на него глянула: - Я старше его и Аиды на год. Уорд моргнул… он как-то всегда воспринимал ее как нечто бесполое и без возраста. Нечто определенно маленькое и хрупкое, как какую-то вечную девочку. И даже ее шашни с Риком этого восприятия не исправили. А она, гляди ж ты… Уорд вдруг вспомнил ее пьяные пляски на крыше в прошлом году. Хм… - А я, значит, тебе по возрасту подхожу? - Ну мы не только возраст обсуждали, но… Уорд фыркнул: - То есть вы… ты – волшебница тихоня и заучка, и Торринит – злобная сучка из леса, сидели, и как бабы на завалинке обсуждали мужиков? Перебирали, кто симпатичнее, кто вам больше нравится, так что ли? Эмми с нарочито виноватым видом отвела глаза, сжав губы, чтобы спрятать улыбку. Уорд расхохотался, игриво поведя бровями: - То есть я тебе нравлюсь больше братьев? Она подняла палец кверху, нарочито строго уточнив: - Это только если брать именно вас троих. Но вообще и покрасивее тебя найдется. - А, так ты меня еще и красивым считаешь? – он почти хрюкнул от сдерживаемого смешка. - Может, и считаю, - она улыбалась дерзко, даже немного нагло. Определенно, она его удивляла. Хоть и не сильно – выросли же, считай, вместе. Дерзкая, робкая, но иногда наглая девчонка. То время, что они провели против воли вместе, приучило его понимать, что с ней довольно легко общаться. Уорд одним махом допил компот, и поднялся, чтобы уходить. Она тоже встала, и вдруг оказалось, что они совсем рядом стоят. Она не отошла, не отступила, чтобы увеличить неожиданно близкое расстояние. Смотрела с легким интересом. Да и ему, вдруг, не пойми с чего, стало любопытно. Не иначе это разговор о его привлекательности навел на них… такие мысли. Ну, такие разговоры к чему-то подобному обычно и приводят, она должна понимать. Он положил руки ей на талию, притянув к себе, и не грубо, без страсти, без нежности, но с интересом прикоснулся губами к ее губам. Ему пришлось сильно наклонить голову, и он почувствовал ладонью, как она легонько вздрогнула, или вздохнула. Она была такой тоненькой, что он дотягивался одним пальцем до ее бедра, а вторым до небольшой груди. Вторую руку он запустил в светлые волосы, поддерживая ее голову, как-то прижимая ее к себе. Но поцелуй уже прервался. Он же и прервал его, взглянув на нее сверху вниз, и тихо проговорив: - Мне стало интересно. - Мне тоже, - и она сама приподнялась, целуя его уже не так невинно. Тоже короткий поцелуй, но уже с большим чувством, будто они оба как дети топчутся рядом с чем-то незнакомым, осторожно изучая. Над ними раздался скрип половиц и звук шагов. Тармас прошелся по своей комнате, но не выходил. Они оба смотрели в потолок, все еще обнимая друг друга, соприкасаясь телами. Уорд подумал, что ее хрупкость неожиданно возбуждает. Будто она какая-то утонченная дворяночка, с которой надо быть осторожным и даже ласковым. Он не чувствовал такой потребности, когда к нему прижимались другие женщины. И он не был уверен, что ему прям таки нравится это ощущение. Они отвели взгляд от потолка одновременно. Уорд тихо шепнул: - Ну, теперь у него хоть повод есть. - Сердито смотреть на тебя? - Угу. Только, я тут думаю… наверное не надо ему поводов серьезнее давать. - Боишься? - Ой, только не делай вид, что тебе очень прям захотелось. – Он усмехнулся, слегка ущипнув ее за бок. Эмми дернулась, ловко выпутавшись из его рук, и улыбаясь: - Я допускаю мысль, что через пару лет захочу подумать об этом. - Я допускаю мысль, что через пару лет я могу таки это сделать. – Он навис над ней с нарочитой, шутливой угрозой. Эмми тихо рассмеялась: - Дурак… - А потом отошла, и странно посмотрела на него, - а ты не такой… - Какой никакой? - Мы с Аидой решили, что ты… ну, злой. Весь такой буйный, как медведь, которого разбудили раньше времени. А ты… терпеливый какой-то. Смотри-ка – с сироткой поговорил. Считай, слезки мне вытер и слюнявчик повязал. Она кривовато улыбалась. Уорд уже не видел в ней бесполое существо. Он видел определенно девушку, притом она еще и подшучивала над ним. Добрую, в общем-то девушку. Он хмыкнул: - Станешь тут терпеливым, когда у тебя младший брат вредный, как оса с самых пеленок. Знаешь что?.. Я, может, и дурак и увалень, и вообще, но ты… не слушай ты свою Аиду так часто. Она ничему хорошему тебя не научит. - Да неужто? Боги, мой старый обидчик предостерегает меня же от моей лучшей подруги? Уорд нахмурился: - У таких как она друзей не бывает. Когда-нибудь ты это поймешь. Просто будь осторожнее. Ты лучше, чем она. - Это ты определил? - Это детство определяет. Дети злые. Но чувствуют все. Ни один из нас тебя ни разу не ударил. А она… - А ей доставалось от вас будь здоров. - Как и нам от нее. Не о том речь. Мы знаем ее. Но… твоя с ней дружба – не мое дело. Просто будь осторожнее. А мне пора. Он хотел уйти, но девушка настойчиво перехватила его руку, хмуро глядя на него: - Нет уж, объясняй. Раз уж решил лезть в мою жизнь и решать, что мне лучше – объясняй. - Никуда я не лезу и твоя жизнь мне ни к чему. Просто ты хорошая девка. А она – сука. Из таких сук, которые всем сукам сто очков вперед дадут. И ты об этом знаешь. У меня есть о ней мнение. Мы говорили о ней, и я его сказал. Я бы промолчал, как давно молчу, потому что мне было наплевать. Но обычно мне не наплевать на девчонок, которых я же и поцеловал. Ну вот тебе и совет. Один поцелуй – один совет. Больше не будет. - Она не сука. - Я не удивлюсь, если она окажется способной прирезать кого-то просто потому, что ей так хочется. Эмми замолчала, глядя на него непроницаемо. Не сердито, не хмуро. Он ждал истерики, отповеди, еще чего-то, но она вдруг не очень мило, почти зло улыбнулась и уточнила: - Это был второй совет? Уорд хмыкнул, быстро наклонился и чмокнул ее в уголок губ, просто чтобы не отступать от своих слов: - Типа того. Он потянулся к ручке двери, чтобы уйти. Почему-то казалось, что как только он переступит порог, все закончится. Она снова будет просто сироткой Ферн, а он – один из Мосфелдов. Ни дружелюбного общения в комнате, которую он построил, ни тяжести корзинки в руках, ни теплого компота в ее кухоньке. Пусть это была действительно симпатия между их семьями, труд, который объединяет и забавные перепалки – это не сотрет многих лет равнодушия. Наверное Эмми думала так же. Они поглядели друг другу в глаза, и девица вдруг улыбнулась: - Через пару лет? Он кивнул: - Через пару лет. Месяц спустя Аида хмуро поглядела за реку, и вдруг резко обернулась. Прошла к дереву, а не к мосту. Эмми удивилась, но поспешила следом. Пока не увидела, что в корнях дерева, почти сливаясь с тенями, сидит мужчина. Человек привалился спиной к стволу, зажимал живот рукой, вытянул одну ногу, согнул другую. Короткий меч валялся рядом. Когда Аида приблизилась и посветила факелом, они узнали Уорда. Он был весь покрыт кровью, просто с ног до головы. Аида присела на корточки перед ним, с непроницаемым лицом убрав его руки от живота. Хрипло проговорила: - Мосфелд. Я тебя едва узнала под всей этой кровищей. - Остановилась… позлорадствовать? Мимо пройти… не могла? - Ну так а то! Такой шанс. Помнишь, ты меня как-то стукнул свой здоровой лапой в живот? Хочешь я сейчас дам сдачи? Уорд поднял на нее искаженное болью лицо, и вдруг свирепо улыбнулся, так что показались белые зубы, испачканные кровью: - Я завалил… одиннадцать… кажется. Прежде чем… они меня достали. А ты сколько? - О, я только проснулась, у меня все впереди. Уорд заметил Эмми за ее спиной, и как-то немного по-другому проговорил: - Я не смог найти братьев… Эмми присела рядом, с ужасом уставившись на его руки. Она не видела рану, но видела, что его руки, куртка, весь живот – лоснятся от очень черной крови. Девушка слабо пискнула: - Я… найду его. - Передай ему… - Он поморщился, то ли от досады, то ли от боли. Такой большой, с таким страшным и красивым лицом, такой сильный и суровый… Он покосился на Аиду, и замолчал. Эмми подумала, что он не может произнести таких «сопливых» слов рядом с такой, как ее подруга. Волшебница дотронулась до его руки: - Я передам. Он дернул уголком рта, кинув на нее быстрый взгляд и тихо, сквозь зубы сказав: - Но ты все равно… через пару лет подумай… - Я подумаю. Потерпи, я сейчас же найду Мерринга. Девушка вскочила на ноги, желая дернуть Аиду, скорее бежать и делать что-нибудь, и… Аида очень четким, отточенным за много лет охоты движением перерезала ему горло. - Уорд! – Эмми сама не поняла, почему бросилась обратно к трупу. Аида поймала ее, буквально заключив в объятья. Не дала упасть на колени перед ним. Ничего не сказала, просто поставила подругу прямо, и пошла к мосту. «Я не удивлюсь, если она окажется способной прирезать кого-то просто потому, что ей так хочется»… Эмми последовала за ней, до самого конца, до того самого момента, как огненный шар врезался в ее грудь уверенная, что через пару лет подумает о том, каково бы это было – встречаться, целоваться и… спать с Уордом Мосфелдом.