***
На кровати, завернувшись в теплый плед, сидел очень уставший парень. Очередная миссия закончилась успехом, хоть и заставила попотеть всех без исключения. Но на обратном пути они попали под этот мерзкий дождь, который непробиваемой стеной преградил им путь, не давая даже шанса на отступление или, хотя бы, времени, чтобы найти место, где можно было бы переждать его. Вот и попали под раздачу, причем сразу все. А заболел только он. Подумаешь, ну не пошел он сразу домой, а заглянул в Ичираку, дома же не будет горячей еды. Ведь его там никто не ждет, и некому сказать ему какой-нибудь приободряющей чепухи или просто поприветствовать. А старик Теучи открыт почти круглосуточно и уж точно не откажет в чашечке рамена своему самому частому и любимому посетителю. А вот теперь сиди с простудой, хотя он никогда особо и не болел, скучно это и становилось от чего-то слишком тоскливо и грустно. Бабулька дала пару дней, а то и неделю отдыха, сославшись на то, что загоняла она его совсем, что он слег с простой температурой. Хоть и пройдет это через пару дней. А отдых еще никому не вредил. И сидел бы он так до вечера и терзал себя душевными муками, если бы не стук в дверь. Для Узумаки это было странно. Не часто он слышал этот звук. Раньше, когда он был ребенком, люди старались обходить дом стороной, чтобы не накликать на себя беду. Да и гостей у него, кроме старика Третьего, было очень мало, Ирука-сенсей, да и еще пара человек, кто осмелился прийти к нему домой. И вот сейчас-он опять слышит этот звук. Тихо ругаясь, он побрел к двери, на ходу одевая тапки и отмечая, что сейчас уже не месяц май, а отопление дадут только через неделю, это только в лучшем случае, но в душе тихо радуясь, что его еще не все забыли и не всем на него наплевать. Осознание этого как-то по своему грело душу. На пороге стоял промокший до нитки Абураме. Расширив глаза, Наруто поскорее затащил его в дом, почти в буквальном смысле этого слова. Он как будто прирос на месте и не хотел сходить с него. В мозгу Узумаки сразу всплыло такое старое-старое воспоминание. Когда он учился еще в Академии, то была уже похожая ситуация. В тот раз он сильно заболел, пару недель не выходил из дома. Тогда к нему тоже пришел Шино. С целым пакетом апельсинов и своей молчаливой поддержкой. Тогда для него это было так необходимо, хотя, почему это только тогда. Пару раз он пытался наладить контакт с этим странным парнем, но он был выше его понимания окружающего мира, а сейчас, может быть, это его единственный шанс на то, чтобы сблизится с таким, похожим на него, незаметным человеком. И понять, что за тепло разливается по телу, когда он видит его.***
Для Шино этот день начался довольно обычно, как и каждое пресловутое утро в любой день недели. Но что-то должно было случится. Проверив своих жуков, предварительно покормив их, он позавтракал сам. Не жуками, конечно. Он отправился на миссию. Повезло им так не впервые, благодаря прекрасным глазам сокомандницы, они вовремя успели спрятаться от дождя. Но мысли шиноби сейчас были совсем не тут. Благо миссия была простая, доставить какой-то свиток в соседний город, на них даже не напали ни разу, хотя, может быть, это и к лучшему. Его мысли сейчас были рядом с его другом, а другом ли? У него же нет такого прекрасного товарища, обладающего бьякуганом. Он ведь и один живет, а случится чего, его же не найдут, пока кому-нибудь он не понадобится, скажем, сходить на миссию во благо Родины. А загнется? Так много же шиноби, вон, каждый день в бою сколько умирает. Подождав, пока противный дождь закончится, они отправились в обратный путь. Сейчас, если вспоминать то, как они стали общаться, то так сразу и не поймешь, кто первый начал их странное общение. Все еще тогда учились в Академии, а сам Шино был одним из немногих, кто сидел отдельно от всех и это было не потому, что он не хотел с кем-то дружить, он очень даже хотел. Только вот другим детям объяснить это было сложно, ибо слухи о их клане слышны были даже на краю деревни. Природная молчаливость и стеснительность давали о себе знать, а когда он начинал говорить, то от его странных речей только шарахались. Ну не привыкли дети к таким странным речам. Хотя для некоторых это было что-то вроде диковинной зверюшке, что не прибавляло оптимизма и смелости. Вот тогда он и познакомился с одним смельчаком. «Узумаки Наруто» — представился он. А Абураме только и мог, что взирать на протянутую ладонь, как на снег, посреди жаркого июля. Он тогда еще так странно поглядел, а потом улыбнулся. Тогда и зародилась эта некая «привязанность». Будучи еще ребенком, он помнил, что родители говорили ему не приближаться к этому парню, но он решил, что родителей он может послушаться и в другой раз, а завести друга потом — не получится! Пойдя на встречу этому странному мальчишке, себя он никогда не называл странным, потому что не с кем было сравнивать, он и не предполагал, что заведет столько друзей. Каждую неделю, как по расписанию, не было ни дня, чтобы они не поздоровались или не перебросились парой словечек, что было достижением для обоих. Другие дети, бывало, пытались его отговорить от общения с этим «ненормальным», но все их попытки разбивались о невозмутимость и упрямство, и от кого он только набрался, как волны об скалы. И тогда он в первый раз ходил навестить друга, тот тогда чудовищно заболел. Вот и сейчас, по прошествию столько времени, он опять стоит около все той же двери и не может решиться постучать. Хоть после миссии он и был сухим, то сейчас из него можно было выжимать воду. На крашенной двери кое-где облупилась краска, в некоторых местах даже ее вообще не было. Когда ее в последний раз красили? Наверное, последняя покраска была еще при Рикудо, хотя и Конохи тогда еще не было, а эта дверь точно уже была, росла еще. И что ему в голову всякая дребедень лезет? Стоит и мнется тут, как будто ему тринадцать лет, а ему, между прочим, уже почти семнадцать! Уже состоявшийся и признанный шиноби! А вдруг ему там плохо? А он тут прохлаждается. Вздохнув пару раз и так ничего и не решив, он настойчиво постучал в дверь. Открыли ему с попытки, этак, семнадцатой, когда он уже не надеялся на положительный исход своего похода. На пороге стоял измученный Узумаки. С кругами под глазами, красным носом и закутанный в плед. Он без лишних вопросов пропустил его и закрыл за ним дверь. И только в этот момент он понял, что обратного пути уже нет. Конечно, у них, как и у всех, были недопонимания, но это обуславливалось тем, что у одного не было опыта в общении со сверстниками, а другой слишком замкнут в себе. И он, как и каждый нормальный человек на его месте, чуть обиделся, когда их распределили по разным командам. Но, это так, напускное, да и прошло все быстро, не сам же Узумаки команды составлял. Но эта его привязанность к Сакуре отдавалось странным покалыванием в области сердца и каким-то неприятным осадком где-то в глубине души. Что это могло значить, он тогда так и не понял. А вот сейчас это может вылиться в нечто более серьезное.***
— Ты чего, Шино, ты так тоже заболеешь, — протолкнул в свою комнату Узумаки несопротивляющегося товарища. — Я сейчас. Ты пока раздевайся, — джинчурики поскорее открыл шкаф и попытался достать оттуда более менее теплые вещи. Их оказалось не так много. Боковым зрением он наблюдал за раздевающимся Абураме. Тот медленными движениями стянул с себя куртку. На полу уже натекла лужа, но он не обращал на это внимание, все его внимание было приковано телом друга. Как оказалось у него довольно стройное, даже можно сказать, худощавое, тело, к которой соблазнительно прилипало тонкая водолазка. Поймав себя на мысли, что он откровенно пялится на друга, он поспешил достать теплые вещи и тут же отправил друга в ванную, а когда за ним закрылась дверь, его лицо покрылось легким румянцем. Не знать, что такое он почувствовал было равносильно самоубийству. Прислушиваясь к шуму воды, он не спеша вытер лужу и сел на кровать. Все же дома чертовски холодно, а горячую воду дали только сегодня. Голова кружилась и не давала покоя, но все же, присутствие дома человека согревало изнутри. Через пару минут из ванной вышел парень, хоть он и был тепло одет, но все же поежился от прохлады. — Спасибо хочу сказать я, — сказал Абураме. — Это тебе спасибо, — улыбнулся Узумаки. — Ты замерз? — спросил он и только сейчас заметил, что Шино стоял без очков. — Холодновато у тебя тут. — ответил шиноби. Эти глаза были прекрасны, даже не так, они притягивали к себе и не давали даже шанса отвести взгляд, от чего сердце Наруто забилось в два раза сильнее. — Отопление дадут только через пару дней, так что, залезай ко мне, — улыбнулся джинчурики и распахнул теплый плед. Тепло быстро выветривается, рука быстро покрылась мурашками. Не став ждать у моря погоды, он притянул шиноби к себе и накрыл его частью еще теплой ткани. Сидеть вместе в тишине было как-то по домашнему уютно, а температура, казалось, была высокой не от плохого состояния здоровья. Но тепло, исходившее от тела друга, было таким согревающим, что не хотелось никуда уходить, а сидеть так вечно. Узумаки и сам не заметил, как задремал на плече своего товарища. Уткнувшись носом в шею и вдыхая этот сладкий аромат, он инстинктивно прижался к источнику тепла. От чего тело рядом с ним задрожало. Самого Абураме одолевали смешанные чувства, хотелось обнять льнувшее к нему тело, но было страшно, что его оттолкнут и больше не позволят быть рядом. Но, решив, что Наруто уснул, он притянул его к себе сильнее и обнял. — Наруто, пусть спишь ты, но сказать хочу тебе я… — Пытался перевести дух Шино. Даже когда его друг спит, ему сложно было сказать это, ведь он рядом так тихо и мило спал. — Нравишься ты мне. И сказать могу я, что люблю тебя. — тихо проговорил он. От этих слов у сына Кровавой Хабанера сон, как ветром сдуло, а сердце забилось как сумасшедшее, и он не понял, что он хочет сделать больше, задушить в объятьях этого парня или задушить его потому, что молчал все это время. Сглотнув, он тихо выдохнул и подняв голову, посмотрел вверх. На него смотрели глаза, в которых отражалось непонимание, смущение и дикий страх от того, что его друг не спал и его раскрыли. — Пойду, наверное, я. Пора мне, — сказал он встав. — Но твоя одежда еще не высохла. — Все в порядке. Живу недалеко я, к тому же, жуков оставил дома я, чтоб не случилось с ними ничего. — Шино… — Говорю же, все в… — повернувшись, не успел Абураме договорить, как его поцеловали. Это был его первый в жизни поцелуй. Он не был похож на страстный поцелуй, просто легкий, почти невесомый поцелуй, но от него слетают все тормоза. — Я… тоже люблю тебя, — тихо проговорил Узумаки. Шино так бы и стоял в шоке, если бы не еще один поцелуй. Уже не сдерживая себя, он обнял и прижал родное тело к себе, зарываясь рукой в непослушные волосы. Другой рукой обнимая его за талию. Джинчурики тоже не отставал, обнимая, своего возлюбленного за шею. Жар спал еще полчаса назад, что сейчас так облегчало задачу. — Шино, ты ведь заболеешь, — покраснел Узумаки. Наруто только сейчас заметил, что его друг выше него почти на полголовы. — Обо мне ты не волнуйся, сам приляг лучше, — все-таки забавная у него манера говорить, но это было какой-то своеобразной изюминкой в его скрытой личности, придавая своеобразный шарм. — Только если ты полежишь со мной. — Согласен. Укрывая обоих мягким одеялом, а поверх него еще и пледом, Абураме впервые порадовался, что у Наруто так холодно, ведь теперь можно прижаться к такому теплому любимому человеку. И тихо злорадствовать, когда Сакура, пришедшая позвать Наруто на очередную миссию и не знавшая о его незапланированных выходных от Хокаге, будет стучаться в дверь, в то время, пока джинчурики будет спать, а чуткий сторож его сна накроет его с головою под одеяло и будет тихо смеяться под громкую ругань розоволосой куноичи. Но им об этом знать не обязательно. А пока можно насладиться объятьями любимого человека.