За твоей спиной.

Мы были вместе с детства. И с раннего детства я был влюблен в тебя. Безмолвно ловил жадным взглядом каждое твое неловкое движение. Каждую улыбку адресованную мне, мое сердце расценивало, как ответ на его чувства, вот только разум твердил стоп. Остановись, не нужно, Генда! Я не хотел терять в твоем лице друга. Близкого, признаться честно, друга, который всегда мог помочь. Даже в самую трудную минуту ты протягивал мне руку помощи, сжимал мои стертые о футбольный мяч ладони своими - теплыми и мягкими и шептал, что все будет хорошо. "Что бы не случилось, я всегда буду за твоей спиной..." А потом был долгий путь, безумно долгий путь изнурительных тренировок. Мы оба любили футбол, оба попали в один и тот же футбольный клуб и я был до одури рад видеть тебя в рядах школьной команды. После была ревность. Жгучая, не терпящая прощения. Ты стал более замкнутым и все чаще общался с нашим капитаном, бегал по полю рядом с ним, во время легких техник прикасался к нему, а я стоял в своих дрянных воротах и сжимал зубы, потому что сжать кулаки было нереально - болели саднящие ладони. Я был так глуп. До жути глуп, я был еще таким ребенком. Мы оба были детьми, Сакума. Оба были детьми, когда ты ворвался без разрешения в раздевалку после очередного победного матча, гордо заявляя, что все уже ушли, а тут один "протираю штаны на скамейке" и бросаясь в мои объятия. Тот вечер подарил мне искру безумия, когда ты проклинал меня последними словами, но боготворил, безмолвно, немым откликом собственного сердца, а мне не нужно было слов. Ты не говорил мне, что любишь, я не говорил тебе это в ответ, ты просто коснулся моих обветренных на стадионе губ своими - пахнущими приторным ароматом ванили и я безропотно углубил поцелуй. В тот вечер я проводил тебя до дома и, как сейчас помню, ты целуешь меня в правую щеку на прощание, краснеешь немного, стараясь скрыть это за длинной челкой и убегаешь. Ты до последнего держался молодцом, даже когда прижимался ко мне в раздевалке, даже когда мои руки скользнули тебе под влажную от пота после матча футболку, а после я прошептал "останови меня"...И ты остановил. Даже тогда ты держал на своем лице выражение победоносного самца, наконец-то заполучившего то, что ему было необходимо, а сейчас я вижу, как ты робко махаешь мне стоя у двери собственного дома, а после забегаешь внутрь, как испуганная девочка. "Я люблю тебя, Сакума Джироу...И я никогда не говорил тебе этого..." Мы просто знали, знали ответы, что скрывались в мимолетной, мечтательной улыбке, на свои вопросы, заданные одним лишь взглядом любопытных глаз. Мы начали встречаться. Не было сопливых признаний и фраз по типу "будешь ли ты со мной?!". Мы просто были...Были и нас было двое. Двое неразлучных друзей, как всем казалось, и наш тренер был нами горд, мы даже в тяжелые времена для нашей команды хватались за последнюю ниточку надежды. Все было просто. У тебя был я. Ты был у меня. И мы были счастливы. Просто счастливы. А потом были ссоры, схватки, приступы ревности. Однажды ты даже ударил меня сковородкой, когда собирался приготовить ужин, оставшись у меня на ночь. Ты плакал...Тогда ты впервые заплакал. Замахнулся, а я перехватил твою руку, сжимая пальцы на хрупком запястье и прижал дрожащее тело к себе, успокаивающе целуя во влажную щеку. Ты еще долго прижимался ко мне, вдыхая мой запах. - Что ты делаешь? - Запоминаю... Глупый...Казалось мне тогда, а сейчас я думаю, как я был наивен, полагая, что мне не нужны такие розовые глупости. Сейчас я бы сидел уткнувшись в твои пепельные волосы и бесконечно дышал твоим ароматом, да, Сакума, запоминая, дышал-дышал-дышал и этот запах был бы для меня важнее кислорода...Был бы...Но не стал. Та ночь была красочной и фееричной. Наша первая ночь. Мы встречались уже год...Год или полтора? Я и забыть успел, ветреные были парни. Ты вошел в мою комнату, обмотанный вокруг бедер одним лишь полотенцем, покраснел до корней волос, когда я опешил от такого развратного вида и даже журнал спортивный в сторону отложил. Я жадно пожирал взглядом твое обманчивое хрупкое тело. Это покрасневшее лицо, влажные после душа волосы, скатывающиеся по крепкой мальчишеской груди капли воды, огибающие коричневые ореолы сосков, струящиеся по подтянутому животу - ниже, блестят в едва различимой дорожке серебряных волос и скрываются на плотной тканью махрового полотенца. Эти накаченные ноги. Как ловко они гоняют по полю мяч, какие они быстрые и только моя задница знала тогда, какие они сильные в порыве гнева своего хозяина. - Не смотри так... Я до сих пор помню твой нежный голос. Чуть дрожащий тогда от волнения, он был подобен шелесту летнего ветра, гулящего в листве высоких деревьев. - Я не могу не смотреть... Я и правда не мог. Это соблазнительное тело так влекло меня. Еще с самого первого поцелуя, когда я сидел на скамейке с чуть спущенными с бедер шортами, а ты ласкал мои губы неумело своими, старательно пропихивая язык мне в рот. Для двоих это было первым опытом в поцелуях, но мы практиковались и к тому моменту уже были умелыми...Если можно так сказать. Ты краснеешь еще больше и закрываешь дверь, ведущую в мою комнату. Хотя, это было так глупо...Я не помню, где точно носило мою вечно занятую мать, но я уверен, что тогда она отсутствовала, ведь не могла же она ничего не заподозрить после того, что произошло далее. Ты гасишь свет, не смея более смотреть в мои наполненные желанием глаза. Медленно идешь по паркету. Любимый...Ты знаешь, до сих пор, когда я прикрываю ресницы, я слышу в тишине ночи эти неуверенные шаги босых ног по полу в старом доме, после которых на дорогом паркете оставались влажноватые следы. Я тогда не придавал такой мелочи особого значения...Такой мелочи...Я сейчас так жалею. Ты подошел ко мне близко-близко. Я неловко сел на кровати, спустил ноги вниз, касаясь кончиками пальцев расстеленного ранее футона. Да, кровать-то была одноместная и мы не нашли ничего лучше, чем спланировать уложить тебя на пол. Но...в ту ночь ты не спал отдельно от меня, в ту ночь мы вообще не спали.. Я помню нежный аромат твоего тела и помню то, как соблазнительно отражались от смуглой кожи лучи бледного лунного света, проникающего в большое, неприкрытое занавесками окно. Ты словно создан богами от кончиков ресниц до кончиков ногтей. Ты останавливаешься передо мной, медленно, словно стараясь перебороть себя, стягиваешь с бедер полотенце и я с замиранием сердца слышу, как падает на пол чуть влажная, тяжелая ткань. Ты порывисто вздыхаешь и сжимаешь пальцы в кулаки, одергивая страшное желание прикрыться от моего пытливого взгляда. А я чувствую, что перехватывает дыхание. Я забываю, как дышать. - Сакума...Ты так прекрасен.. - За...Замолчи.. Ты краснеешь. Тебя это смущает. Губы невольно растягиваются в хищной улыбке. Слегка дрожащие ладони тянутся к твоему теперь полностью обнаженному, влажному после душа телу. обхватывают за талию, притягивают ближе. Я как сейчас помню мягкость твоей кожи, когда я коснулся легким, нервным поцелуем твоего вмиг напрягшегося живота, а ты вздрогнул, покраснел сильнее и.. - Что ты делаешь? - Запоминаю... А потом была страсть, необузданная, неумелая, два спортивных тела повалились на скрипнувшую под ними кровать. Я до сих пор не знаю, как ты умудрился невероятно быстро стянуть с меня домашние брюки на пару с нижним бельем. Это было так восхитительно, что ты даже не давал мне времени на смущение, хотя для меня это было первым разом, впрочем, как и для тебя. Я помню это...Слишком ясно, не так, как тогда. Это было необычным, новым...Тогда было. Ты касался меня везде, казалось, ты словно пламя смертного одра, на которое меня поместили, но я был бы готов воистину в нем сгореть, я и сейчас готов гореть в нем, клянусь всем, что у меня есть. Твои неловкие касания. Мягкие поцелуи в напряженную шею, пальцы, зарывающиеся в растрепанные от природы, длинные еще тогда, каштановые волосы. И эта дрожь в твоем теле, ты не позволял касаться себя, ты все делал сам - изучал меня, подавляя любые попытки сопротивления. В этом весь ты, Джироу, интересно, ты до сих пор такой, или же сменил ярость на нежность, а гнев на милость? Ты пытал меня - гладил горячими ладонями, скользил по груди, возбуждал прикосновениями к набухшим соскам, трогал их с таким восхищением, как будто это было чем-то нереальным. Первый стон, что сорвался с моих губ был, как сигнал к дальнейшим действиям и...Хоть мы и замерли тогда на мгновение, встречаясь смутными, но смущенными все еще взглядами, мы не рискнули прекратить это безумие. Сладостное безумие, которое до сих пор в моих ночных бдениях, словно нависает надо мной черной тучей, заставляя вспоминать. Я повалил тебя на постель, прижимая своим весом, слыша, как предательски скрипит под нашими махинациями матрац, откинул с лица челку, открывая вид на один единственный глаз. Второй скрывала черная повязка из плотной ткани, я тогда не решался заглянуть под неё. "У меня еще будет время узнать тебя полностью, Сакума..." - Думал я тогда. Таков глупец. Время...Оно, как вода, утекает сквозь пальцы и никогда не знаешь, сколько тебе отведено еще пробыть с кем-то, сколько отведено еще прожить. Коснулся губами порозовевшей щеки, скользнул ниже, обдавая горячим порывистым дыханием смуглую кожу шеи, которая тут же покрылась мелкими мурашками. Ты был так прекрасен. Мы были прекрасны, Сакума. Так хорошо было вдвоем, эта святая невинность, сладостным ароматом зависшая в воздухе. Я помню этот запах. Влажные губы касаются шеи, покрывают её мелкими, порывистыми поцелуями, ты тихо, сдержанно сопишь, не смея издать ни звука. Гордость? В тот момент я просто ненавидел тебя за это. Приоткрываешь влажные губки, в порыве застонать, но тут же одергиваешь себя, прикусывая язык. А мои жесткие ладони скользят по нежной, крепкой груди еще не сформировавшегося подростка, поглаживая. Я не знал что нужно делать. Поцелуи вниз, к ключице - это все инстинкт, сжать пальцами призывно торчащую горошинку темно-коричневого соска, помассировать немного, оттянуть. Услышать первый стон...Он до сих пор звенит в моих ушах на пару со свистом мяча, который так не мало раз какой-то игрок посылал в мои ворота. Оторвался от исследования сладкой кожи, пахнущей ванилью, озабоченно взглянул в твой прикрытый глаз. - Все в порядке? Тяжело дышишь...Покрытые розовым румянцем щеки, от подобной реакции собственного тела, дрожащие ресницы, отбрасывающие на них длинные тени, томный и немного смущенный взгляд довольного человека, но я все равно боялся тогда. Боялся сделать что-то не так, сделать больно. Я был неопытен, как и ты. Сейчас я просто зверь в постели, не то, что тогда - невинный львенок. - Да...Все хорошо... Мягко шепчешь ты, едва шевеля губами и я немного напряженно улыбаюсь тебе, снова касаясь губами ямочки ключиц. Спустился чуть ниже...Высунул язык и провел им вниз по груди, останавливаясь у правого соска - того, что мягко поглаживали пальцы. Подумал...Коснулся его коником набухшей бусины. Ты изогнулся тогда, подобно индийской танцовщице, вскрикнул и снова покраснел, я не видел, но ощущал твое смущение всей кожей. Ты слегка напрягся, а я навсегда запомню тот момент, так подо мной после тебя не стонал и не выгибался еще никто.. Пальцы исследуют незнакомое тело, откинувшееся на подушки, вцепляющееся смуглыми пальчиками с аккуратно остриженными ногтями в наволочку и это кажется приятным...Мне жаль, что я сейчас не могу коснуться тебя, хотя так хочется, когда ночью просыпаешься от очередного кошмара и хочется зарыться носом в твои серебряные волосы, прижать крепко-крепко и... - Генда... Моё имя...Так эротично прозвучало, слетевшим стоном с твоих уст, что я громко сглотнул, ощущая безумную пульсацию между ног. Это было так незнакомо. Так странно. Пальцы касаются легких завитков светлых волос, поглаживая чувствительную кожу на лобке и спускаются чуть ниже, едва прикасаясь к стоящему колом, небольшого размера, аккуратному члену. Мы были еще совсем детьми, он помещался в моей ладони, впрочем, я не далеко от тебя тогда ушел. До того момента мы ими не мерились, знаете ли...Как и после того момента, что уж греха таить?! Дрожащая рука неловко сжимает пульсирующую, упругую плоть и...я ощутил, как она еще больше увеличивается в размерах. Моих ушей касались твои легкие стоны, что сбивали с хода действий, сводили с ума, я до сих пор, порой лаская себя, вспоминаю твой голос в порыве страсти, вспоминаю, как тогда ты призывно раздвигал тощие, загорелые ножки, толкался навстречу ласкающей...ласкающей? Просто сжимающей тебя ладони. - Ну...Ну пожалуйста... Я был больше, чем уверен, что ты сам не знаешь о чем просишь, но я решил попробовать. Сжал детородный орган плотным кольцом, оттянул крайнюю плоть вниз, коснулся большим пальцем багровой, уже влажной головки, растирая смегму, размазывая по стволу, делая скольжение ладони более легкими. Комната наполнилась хлюпающими, слишком пошлыми звуками, отчего я чувствовал себя неловко, а ты пытался сдвинуть ноги, краснея и отворачиваясь немного в бок, более не сдерживая всхлипов, которые только доказывали, как тебе хорошо. Я так счастлив...Так счастлив, что смог первым подарить тебе это незабываемое ощущение, а помнишь ли ты его так остро, как я? Помнишь? Я не уверен. Обхватить губами сосок, погладить второй ладонью по бедру, не прекращая ласк, слушая твои хриплые стоны, слушая и ощущая, как медленно сносит крышу, как я медленно схожу с ума, как.. - Я...Сейчас...Уже..Подожди! Отталкиваешь меня, заставляя разжать ладонь, до этого мягко поглаживающую проступающие венки, основание члена и уже собиравшуюся перейти на ласку яичек. Я не знал, будет ли приятно, но думал...Глупый. - Что такое? Что-то не так? Смотрел испуганно, загнанно, дыхание сбившееся, лицо - красное, тело покрылось испариной и волосы облепили лоб и шею, а ты резко сел на кровати, сжимая ноги, выгибаясь и продолжая стонать, даже без моих прикосновений. - Все прекрасно...Прекрасно... Шептал ты и я думал, что ты сошел с ума, канул в ту агонию, о которой пишут авторы дешевых романов, я бы хотел погрузиться туда с тобой и остаться в её непроглядной тьме безумного наслаждения навечно. Я тогда не понимал, зачем ты остановился, а ты.. - Генда...В моих брюках...Достань...там... Не понимал я тогда о чем ты говоришь. Удивленно моргаю, не смея отвести взгляда от приоткрытых влажных губ, от алых щек, от влажной челки, обрамляющей нежное личико. - Флакончик...Достань... Киваю, резко поднимаясь с кровати, чувствуя, как меня заносит куда-то в сторону, хватаю со спинки ближнего стула твои тяжелые джинсы, шарю по карманам, достаю неизвестный мне бутылек и удивленно разглядываю его, понимаю, что в расфокусированных от возбуждения глаза все двоится. Призывно стоящий член мешает нормально передвигаться, но я вернулся к тебе, протягивая предмет, найденный-таки мной, чуть дрожащими пальцами. - Что это? Спрашиваю дрожащим голосом, а ты только пошло улыбаешься и... Господи, эта улыбка..Я так хочу увидеть её еще раз. Почему господь ко мне так не благосклонен? За мои грехи? А грехи ли? Я сам решил их исправить, я сам.. - Смазка.. Шепчут твои губы, ты заваливаешься обратно на кровать, приоткрываешь крышечку и выдавливаешь немного себе на пальцы, в воздухе повис приторный аромат клубники. Тогда я понял, что ты имеешь ввиду, хотя представления об однополом сексе я тогда имел слабые, уж сильно был увлечен спортом, а ты, видимо, все продумал, знал, что я туп. Ты всегда был слишком умным. Раздвинул ножки чуть шире, словно демонстрируя себя мне, касается одной ладошкой собственного перевозбужденного члена, оставляющего влажный след от головки на животе справа от пупка. Глупо? Я помню даже такую мелочь. Пальцы, что были обмочены в данной консистенции касаются поджимающихся яичек, скользят ниже, а я смотрел тогда..Так внимательно, как будто передо мной разыгралась сцена из порно-фильма с тобой, любимый, в главной роли. Я чуть не кончил тогда от одного взгляда на тебя. На пальцы, что скользили по влажному члену чуть быстрее, чем я рассчитывал, наполняя комнату смущающими звуками, на подрагивающий животик, который так и хотелось мне тогда погладить.. - Не смотри.. Я улыбался, глядел безумно. А ты смущался. Я бы тоже, наверное желал провалиться сквозь землю, если бы меня разглядывали в такой ситуации настолько внимательно, насколько это делал я тогда, не я не сожалею. Хотя бы сейчас я все помню. Так, что могу назвать даже точное количество капелек пота у тебя над левой бровью. Твои пальцы ласково поглаживают собственную мошонку и скользя ниже, к раздвинутым ягодицам, едва касаясь, обводя колечко анальных мускул по контуру и я задержал дыхание, ощущая, как напрягается мой член от такого действа. Не заметил я тогда, как пальцы сомкнулись на перевозбужденном органе, скользя вниз обнажая налитую кровью головку, даря мне великое удовольствие. Это было великолепно и так отвратительно...Боже...Я ласкал себя у тебя на глазах, хотя, ты был не лучше - усмехнулся, глядя в мои прикрытые дрожащими ресницами глаза, своим - затянутым легкой дымкой безумного возбуждения. Боже, этот взгляд. Скольких женщин после тебя я ненавидел на то, что они не могли посмотреть на меня именно так - так, чтоб отказывали конечности, чтоб замирало сердце, чтоб хотелось испить океан и свернуть горы, только бы коснуться. Я так ненавидел их...Я всех ненавижу, кто только посмел подумать, что может сравниться с тобой. Аккуратные пальчики размазывают любрикант чуть обильнее и указательный медленно скользит внутрь, заставляя тебя напрячься и громко застонать, убыстряя амплитуду движений на собственном члене, дабы скрасить, видимо, неприятные ощущения. Подождал немного и протолкнул палец полностью. Откинулся на подушки, отвернулся, краснея, как рак и закусывая влажную нижнюю губу. А я тогда просто сходил с ума, наблюдая за тем, как ты сам себя для меня подготавливал. Сходил с ума и старался отсрочить оргазм, хотя, уже теряясь в ощущениях, желая поскорее кончить, причем от одного лишь взгляда на тебя, Джироу. Ты - мой первый и единственный любовник. Именно любовник, а не просто объект для, проще говоря "вставил, кончил, все довольны". Я любил тебя и сейчас люблю. Добавляешь второй палец, немного морщишься от боли, но не прекращаешь. Невольно тянусь к тебе, накрывая своей второй ладонью твой член, поверх твоих собственных пальцев, мягко целую приоткрывшиеся в громком крике губы, и чувствую, как ты утягиваешь меня сверху. А потом была страсть. Необузданная, безумная. Скольжение рук по влажным телам, витающее в воздухе напряжение и удовольствие, для меня оно до сих пор ассоциируется с ароматом клубники. Тогда ты раздвинул ноги пошире, прижимаясь ко мне, рвано дыша, а я трясся в беспамятстве, потому, что желал тебя...Всего без остатка, но боялся. - Давай...Генда... И весь мир потерял здравый смысл. Этот водоворот ощущений, жар твоей кожи, нежность поцелуев - все было для меня в первый раз. Тогда я действительно понял, что значит заниматься любовью. Отдавать всего себя без остатка и получать тоже самое в замен. Мне тогда было плевать, что мы переходим все дозволенный границы этики и морали. К черту все...Все! Потому что весь мир тогда сходился на этом теле, так безропотно открывающемся передо мною, отдающемся мне. Мягко качнуться вперед, обхватить губами торчащий сосок и, придерживая свой уже порядком влажный член у середины, постараться пропихнуть набухшую головку в узкое отверстие. Услышать сдавленное шипение, остановиться, испуганно глядя на тебя. Боже, какими мы были детьми..Полные неопытности и сомнений, это сейчас все кажется таким абсурдным, а тогда - естественным и чем-то не знакомым. Порой я думаю о том, что было бы, если бы мы тогда остановились? Изменилось бы что-нибудь? Наверное...Хотя нет, точно - воспоминания. Их бы осталось не так много, не такие четкие, более расплывчатые, ведь именно такие резкие и приятные моменты отчетливо впечатываются в нашу память...сердца, и остаются там до самого последнего мгновения и мысли о тебе покинут меня так же...лишь с последним вздохом. - Сильнее... Шептал ты и я, краснея, поддавался твоему порыву, толкнулся еще глубже, преодолевая сопротивление скользких стеночек. Внутри тебя было так горячо и узко, что до сих пор, прикрывая глаза, я жалею, что не смог насладиться тобой в полной мере еще раз. Ты морщил носик, жмурил глаза, вцеплялся пальцами в простынь до побеления костяшек, шипел, что-то сбивчиво говорил. - Черт..Как же больно.. Это было больше утверждение, сказанное самому себе, нежели намек о просьбе относительно прекращения данного процесса. В уголке твоего глаза блеснули слезы и я, склонившись, нервно прикоснулся к нему губами, сцеловывая солоноватую влажность, толкаясь глубже, более не в состоянии себя остановить. Потом были твои хриплые, болезненные стоны, моё тяжелое дыхание. Проникнуть глубже, едва ли больше середины, понимая, что больше некуда, ты сжимаешься крепко вокруг моего рельефного, до предела раскаленного члена, обдавая все мое тело безумнейшим жаром и громко стонешь. - Ещё! И я не смею отказать, неуклюже раскачивая бедрами, медленно скользя внутри тебя, наслаждаясь горячим телом и мокрыми от напряжения ладонями, скользящими ровно по такой же спине. Сакума...Сакума...Сакума...Я схожу с ума. Каждый раз, когда вспоминаю о тебе, каждый раз я проклинаю себя за то, что принял такое решение, но...Я не мог позволить тебе отказаться от собственного будущего, хоть на следующее утро, отдаваясь в объятие Морфея и шептал тебе на ушко, что люблю и никогда не оставлю и хоть ты и хрипел сорванным от громких криков наслаждения голосом тоже самое в ответ. - Генда! Смотри! О нет, как я ненавижу этот день. Помню, как ты вбежал в квартиру уже спустя месяц после нашего первого раза, после этого, стоит уточнить ты меня более к своей заднице не подпускал, мотивировался тем, что мол "заживет пускай полностью сначала", громко вещая о том, что тебя...пригласили в один из влиятельных английских футбольных клубов. - Меня заметили! Наконец-то заметили! Теперь мы поедем в Англию и я буду покорять мировые футбольные просторы! Сколько радости было в твоем голосе. Столько, что мне...Стало тошно. Нет, это была не зависть, я был искренне счастлив за тебя, просто в тот момент я понял...Как все абсурдно и неправильно, как эгоистично я поступаю, лишая тебя нормального будущего. Я понял, что уехать с тобой я не смогу, это ведь значит бросить футбол...Там я не мог подобным заниматься, ибо не в один из хороших клубов меня с моими вратарскими данными не взяли бы, а ты...Не можешь остаться здесь. Я не позволил бы...Потому что это - твоя жизнь и...Как наивно в тот момент я понял - моего места рядом с тобой в ней нет. - Я думаю, нам нужно расстаться... Я до сих пор помню сколько боли тогда отразилось на твоем лице. Ты смотрел с недоумением, страхом, недоверием и скорбью. Шоком, возможно. Мне было больно смотреть на тебя, но я смотрел...Прямо в глаза, которые мгновенно наполняются непониманием, не смел я отводить взгляд. Я понимал, что если скажу, что не могу с тобой поехать по уже названным мной ранее причинам, ты не уедешь без меня, потому что правда любишь...Так же как я...И ты, наивный, влюбленный мальчишка, лишишь себя всего...Отличной карьеры, любящей жены...Любимых детей. У меня до сих пор сердце сжимается и...на глаза наворачиваются слезы, как у тебя тогда. - П..Почему? О чем ты? Не шути так, Коджироу.. - Я серьезен в своих намерениях...Я люблю другую. Наши отношения ненормальны, так больше продолжаться не может. Забудь меня, лети в Англию и избавь меня от возможности видеть каждодневно твое лицо... "Прости...Прости меня, малыш..." Я знал, что по другому не выйдет. Уйти, сказав что-то нелепое напоследок. Про то, что полюбил другую...Какая же это отвратительная ложь, я знал, что никогда тебя не разлюблю и я..оказался прав. Я люблю тебя до сих пор...Я...Всегда любил тебя. Каждую минуту, каждую секундочку я думаю о тебе. До сих пор. - Т-ты...Просто воспользовался такой возможностью, да...? Б-быть со мной в ..."этом" плане...? - Я ведь уже просил тебя...Уходи! "Нет-нет, прошу, останься!" Но по смуглой щеке тянется тонкая струйка соленых слез, а в глазах столько боли и...искренней любви, что я мысленно уже вырвал себе все ногти с корнем без наркоза, чтоб пережить такую же боль. Но разве может она с этим сравниться? С этим...Предательством, в столь лживой форме слетевшим с моих уст. Столько негативных эмоций...Они буквально осязаемы в комнате...были. И я смотрел на тебя, не отрываясь, запоминая каждое мгновение, внезапно дергаясь и пугаясь - в глазах напротив уже не было горечи и слез...Только пустота. Ты развернулся, хлопнул дверью и ушел...Навсегда. Я бросился тогда к окну, раздвигая занавески и глядя на то, как медленными шагами твоя фигура удаляется подальше от моего дома...Ты даже не обернулся, ну оно и к лучшему. Ты сильный, Сакума, ты не привык оглядываться на прошлое. Вцепился пальцами в подоконник, громко закричал, срывая голос, выбивая из легких последние граммы кислорода, упал на колени, больно ударяясь лбом о батарею и беззвучно зарыдал. Я помню, плакал всю ночь. Не переставая, но..я тешил себя мыслями о том, что теперь у тебя все будет хорошо. Без меня будет. Я знал, что ты - гордая птица, спустя пару дней плюнешь на меня и улетишь, забивая на прошлое, не думая о возвращении, удаляя из своего мобильника номер моего телефона, из памяти - адреса. На зло мне...Я знал, что ты будешь счастлив. Я - Генда Коджироу, мне уже двадцать пять лет, я работаю учителем физической культуры в одной из средних общеобразовательных школ. Очень часто я замечаю за своими учениками того, чего более никто не мог бы различить, это все, потому что порой они напоминают мне меня самого в детстве. Я не женат, детей так же не имею, уже десять лет я не заводил серьезных отношений, хотя было полно возможностей. У меня были на отказы прекрасным дамам свои причины, которые я никогда им не называл. Я очень люблю футбол. Это единственный вид спорта, которым я дышу. Я болею за английскую команду "Куинз Парк", восхищаюсь их нападающим. Молодой, двадцатипятилетний парень, мой ровесник, японец по корням своим, но живущий в Англии уже около десяти лет. Сакума Джироу. Восхищаюсь им? Не привык я врать самому себе. Люблю его. Абсурдно? Нелепо? Отвратительно? Да, но это так и что бы мне не говорили, я не откажусь от него. Ни за что, ни за какие деньги и пределы моих мечтаний. Единственные мечтания мои - это воспоминания далекого-далекого прошлого, предаваться которым я люблю бессонными ночами, сидя напротив беззвучно работающего телевизора, рассматривая твое столь родное, но в тоже время уже чужое лицо, мелькающее на его экране. Ты подстригся и теперь по точенным смуглым плечам не струятся локоны серебристых волос. Они уложены в типичную мужскую прическу, повязку на глаз ты тоже сменил на дорогую, кожаную. Ты женился и теперь на безымянном пальце твоей правой ручки красуется аккуратное золотое кольцо, символизирующее твою принадлежность...Это белокурой красавице из Франции...Ей, но не мне. У тебя есть двое прекрасных детей. Мальчик и девочка. Им уже по три годика, ты часто показываешь их прессе и в интервью рассказываешь о том, что Меттью - настоящий будущий футболист, а Аманда - подрастающая принцесса. Кому ты это говоришь, любимый? Я итак знаю, я вижу это, потому что оба они похожи на тебя, от мамочки им достались только губы, хотя и они напоминают мне твои. Твои детки постоянно улыбаются и это меня несказанно радует. У тебя, Джироу, теперь есть все. Ты - великий футбольный идол современности, у тебя есть прекрасная жена, двое милых, любимых детей, хорошенькое состояние. У тебя есть все, что нужно любому человеку для отличной жизни, но..Порой, когда я смотрю на тебя, стоящего по ту сторону телевизионного экрана, я понимаю, что...Твои глаза все такие же..Пустые, в них нет прежнего лучика света, который и привлек меня, я потушил его, я удушил истинного тебя и я знаю, что живешь ты сейчас не для себя, а чтобы показать мне свое превосходство, зная, что я буду на тебя смотреть, все отсюда же - затхлого Японского городка. И я уверен, что ты думаешь будто я женился, нарожал тучку детишек, похожих на меня и живу себе счастливо, не вспоминая о тебе...Вот только на моем комоде все так же стоит та старенькая фотография обнимающихся нас...Пятнадцатилетних подростков, сжимающих двумя парами рук один футбольный мяч. Та фотография, которую ты, я уверен, разорвал в первый же день, после моего холодного "уходи". - Джироу, ответьте нам на нескромный вопрос...Совершали ли вы какие-нибудь ошибки в своем прошлом? Очередное интервью с великим тобой, которое показывают по японскому телевидению в девять часов утра, но я специально отменил первый урок, чтоб посмотреть на тебя в очередной раз, чтоб послушать, вспомнить, как я целовал тебя, обнимал, буквально ощутить тепло твоих рук...Таких далеких сейчас. Девушка в розовой кофточке учтиво общается с тобой, вытягивая из глубины твоей опустевшей ровно настолько же, насколько и моя, души сотню ответов на бессмысленные вопросы. Интересно, что ты скажешь на это? Закуриваю, оседаю в кресло, внимательно смотрю на экран, делаю погромче. Твое миловидное лицо показывают крупным планом и я усмехаюсь, горько так, чувствуя, что к горлу подступает привычный ком слез. - Ошибки? Нет не совершал...Хотя, нет-нет, стойте, вы знаете...Есть одна...Одна ошибка, совершение которой я до сих пор не могу простить себе. Я не буду разглагольствовать на эту тему, но..Я счастлив, что сумел исправить её...И я...Благодарен одному человеку, который помог мне в этом, несмотря на то, что он был главной причиной совершения данной оплошности.. Ухмылка становится шире, а по щекам вниз скатывается невольная, скупая мужская слеза, тут же стертая мозолистыми пальцами накаченных рук. Выключаю телевизор, откидываясь на спинку старого кресла, затягиваюсь, наполняя свои легкие сизым дымом, отравляя организм никотином, прикрываю слезящиеся глаза, убеждаю, что это от сигарет. Так глупо...Опять сидеть и слушать тишину, в которой до сих пор звенят те самые неуверенные шаги только что вышедшего из душа мальчишки. Мальчишки, которого уже давно нет. Вытаскиваю сигарету из зубов, закусываю нижнюю губу и прикрываю глаза руками, ощущая пробегающую по телу дрожь. Именно в такие моменты я внезапно осознаю собственное одиночество...Но...Знаешь, что, Сакума, даже если мы уже не те, какими были раньше, даже если ты так далеко от меня, даже если ты - чужой... "Что бы не случилось, я всегда буду за твоей спиной..."