Вспышки

Месяц спустя Это был важный вечер. Генри участвовал в школьной постановке «Трех Мушкетеров». Он с таким восторгом рассказывал Эмме об этом спектакле, о друзьях, которых завел в новой школе, о нью-йоркских учителях, которые сильно отличались от бостонских. Каждый раз, когда ее сын хорошо отзывался о новом месте жительства, как прошел его сегодняшний день, Эмма облегченно выдыхала: она была рада, что переезд в такой большой город не сказался на этом жизнерадостном мальчугане. А сегодня Эмма убедится в этом вживую, а заодно вспомнит историю, рассказанную когда-то Александром Дюма. Нанеся последний штрих туши и поправив щипцами вялые пряди, Эмма придирчиво осмотрела себя в зеркале. Все еще недовольная результатом, новоиспеченная жительница Нью-Йорка запустила пальцы в волосы, разделяя крупные кудри. Но через пару секунд она замерла – это занятие зацепило что-то в ее подсознании: - Судя по твоему тону – завивка это плохо. Эмма моргнула пару раз, пытаясь избавиться от наваждения. Ей это удалось. Наваждение ушло, а чувства, которые оно вызвало, остались. Темно, и это, абсолютно точно, было не в городе. Какое-то темное и чужеродное место, которое вызывало страх. Но голос был ей знаком. Эмма зажмурилась. Слишком много ассоциаций всего лишь с одной дурацкой фразой из воспоминания, которого не существовало. Внимательно посмотрев на себя в зеркало, она покачала головой. Не существующее воспоминание заставило ее забыть, что сегодня важный вечер. Больше не думая о прическе, оставив все как есть, Эмма взяла пальто и вышла из квартиры. Но этот голос, говорящий бессмыслицу, весь вечер не давал ей сосредоточиться. Два месяца спустя Осень у Эммы ассоциировалась с двумя вещами: первая - прощай душное лето, вторая - настало время любимых курток и шапок. Но это был Нью-Йорк, канун Хэллоуина, а лето все не спешило уходить, и женщине это не нравилось. - Кстати, о Хэллоуине, - Эмма зашла в комнату сына, который, валяясь на кровати, читал какую-то книгу. – Уже придумал, чьим костюмом будешь пугать соседей? Мальчик радостно закивал и показал Эмме обложку книги. - Питер Пэн? Рыжим пацаном в зеленых лосинах? – Эмма с некоторым усилием припомнила старый мультфильм. - Нет, - Генри одарил ее взглядом, полным усталости. - Тогда кем? – Я хочу быть Капитаном Крюком! - Генри быстро сменил гнев на милость, но не перемена настроения сына озадачила Эмму. - … но большинство людей зовет меня моим более красноречивым прозвищем – Крюк. - Мам, мам! Ты в порядке? – Генри с неподдельным испугом смотрел на нее. - Нет, то есть да. В полном. В абсолютном порядке. Завтра мы поедем покупать тебе костюм… Крюка, - нервно улыбнувшись, женщина пулей вылетела из комнаты сына. - Что за чертовщина? – задала риторический вопрос Эмма, пытаясь отгородиться от мира диванными подушками. Но в тишине гостиной голос стал только отчетливее: - … но большинство людей зовет меня моим более красноречивым прозвищем – Крюк. Три месяца спустя Эмма была в ярости. Точнее нет, не так. Десять минут назад она была в ярости, сейчас она была готова лопнуть от злости. Чеканя каждый шаг, Эмма ходила из стороны в сторону. Она потратила две недели на поиск ублюдка, отправившего четырехлетнюю девочку в больницу. А из-за какого-то кретина из полиции, который не смог проконтролировать себя, все полетит к черту. Ожидание только распаляло Эмму и, к тому моменту, как появился тот самый детектив, она уже была готова стереть его в порошок. - Подождите, подождите, - он, защищаясь, поднял руки вверх. – Мне жаль. Мне правда очень жаль, Эмма. Но будь ты там, на моем месте, ты поступила бы также. Гневная тирада, которую приготовила Эмма, и которая должна была быстро и доступно объяснить детективу Бруку, почему он идиот, так и не сорвалась с языка женщины. Детектив, сам того не подозревая, спас себя семью словами. - Вообще-то, нет, - просто ответила Эмма и, развернувшись, ушла. Улица встретила ее холодным ветром, но Эмме было наплевать, она судорожно пыталась восстановить свое дыхание. Она уже участвовала в точно таком же разговоре. Давно, в других обстоятельствах, в другой роли. Со знакомым незнакомцем. Ей нужен кофе. Срочно. Или что-нибудь покрепче. Тоже срочно. Четыре месяца спустя Детектив Нельсон разрешил Эмме понаблюдать за допросом из-за «полицейского зеркала». Он не верил в суперспособность женщины, но доверял ее чутью. Как выяснилось минутой позже, в этом деле Нельсон мог обойтись и без Эммы, оба поняли это, как только тридцатилетний мексиканец открыл рот. Он врал, откровенно и без изысков, надеясь на чудо. К его несчастью, Нельсон не верил в чудеса, о чем не преминул сообщить, не забыв упомянуть, что он чувствует ложь за милю. - А вы слышали о доверии, детектив? – Нельсон только усмехнулся. А Эмме было совсем невесело. - Попробуй кое-что новое, дорогая. Это называется доверие. Знакомый незнакомец вернулся после месячного отсутствия, стирая одной лишь фразой всякий намек на веселость. Эмма оценила иронию: ее собственное воображение просит у нее доверия, посылая галлюцинации. Пять месяцев спустя Это был долгий рабочий день. Очень долгий и очень тяжелый. Эмма просто хотела стереть его из своей памяти. Забыть и не вспоминать. Головная боль, которая пожаловала в гости к Эмме в десять часов утра, все еще не собиралась уходить, наоборот, с каждой минутой устраивала себе все более и более уютное жилище. Поэтому, надеясь, что сегодня вечером Генри справится с ужином сам, Эмма толкнула дверь одного из баров Манхэттена. Женщина медленно поднесла кружку к губам и осторожно отпила немного. Вкус ее удовлетворил, а усталость уходила из ее тела с каждым новым глотком пива. Хоккейный матч и гул, который он вызывал, не раздражали, а дарили некое подобие умиротворения. Эмма взяла пару фисташек из тарелки, когда до нее долетела фраза бармена: - Они не проиграют. Это же Торонто Мэйпл Лифс, приятель. Судорожно сжав кружку и тяжело сглотнув, Эмма зажмурилась. Снова это происходит с ней. Снова. Одно несчастное слово, сказанное с характерным ирландским акцентом, вызвало в памяти Эммы целую вереницу воспоминаний. Одно и то же слово, сказанное одним и тем же человеком, в разное время и в разных ситуациях. Приятель. Приятель. Приятель. Эмма с тихим стоном опустила голову на барную стойку и прижала к виску холодную кружку. - Расслабилась… Шесть месяцев спустя Впервые, после переезда в Нью-Йорк, Эмма отправилась в супермаркет без Генри. Как бы ей не было стыдно в этом признаваться, но сама Эмма не очень любила процесс покупки продуктов: бесконечные витрины, выбор между молоком «Счастливая Корова» и «Счастливая Буренка», огромное количество толкающихся людей, драки за последнюю банку консервированных ананасов. Проще говоря, с сыном находиться здесь ей было спокойней. Но сегодня утром холодильник оказался пуст, а Генри должен был целый день провести в школе. Сокрушенно вздохнув, Эмма взяла тележку и покатила ее в сторону витрин с алкоголем. Когда она вернется домой, ей нужно будет выпить. Открывать дверь с руками, полными пакетов с продуктами – дело не из легких, к тому времени как Эмма справилась с замком, она успела возненавидеть и проклясть все, и не по одному разу. Когда, наконец, Эмма, чертыхаясь, почти ввалилась на кухню – ее силы были на пределе. Стянув с шеи черный платок, Эмма бросила его на стол и принялась разбирать покупки. Когда все продукты были убраны, а все бумажные пакеты были аккуратно сложены в ящик, на столе осталась бутылка рома, платок и кокос, которому она не то что не могла найти места, но даже не знала, зачем купила. Решив оставить все как есть, Эмма направилась в сторону дивана, намереваясь просто рухнуть на него, но, не сделав и двух шагов, замерла. Резко развернувшись к столу, она распахнула глаза. Ром. Кокос. Черный платок. Ром. Кокос. Черный платок. Ром. Кокос. Черный платок. Все это было как-то связано. С чем-то. Или с кем-то? Сосредоточившись, Эмма попыталась вспомнить. Ром. Кокос. Черный платок. Что-то важное, что-то имеющее большое значение. Когда виски заломило, женщина сдалась. Когда-нибудь она вспомнит… Семь месяцев спустя Эмма закрыла глаза в попытке собраться с силами. Прошло тринадцать минут с тех пор, как она вошла в двери ресторана, название которого даже не помнила. Она сто лет не была на свиданиях, и, видимо, не стоило к ним возвращаться. Прошло тринадцать минут, а женщина была уже готова лезть на стену. Но она пообещала Генри, а обещание, данное сыну, Эмма нарушить не могла. Поэтому она открыла глаза и взяла со стола винную карту. Дерек не стал возражать ей, и уступил право выбрать вино. Эмма была рада, что свидание закончилось. Чертовски рада. Ощущение неправильности не покидало ее весь вечер. А сейчас женщина находилась в пятидесяти метрах от своего дома. Осталось только попрощаться c Дереком. И забыть о потраченном впустую вечере. И стараться избегать его на работе. Она пообещала Генри, что сходит на одно полное свидание, и это обещание выполнила. - Вот мы и пришли, - быстро произнесла Эмма, мысленно вставляя ключ в дверной замок. - Вот мы и пришли, - Дерек улыбнулся ей. Он начал медленно сокращать между ними расстояние. Эмма сглотнула, и, намереваясь оттолкнуть мужчину, положила руку ему на грудь. Очередная волна неправильности захлестнула Эмму. Замша под ее пальцами была неправильной. Все было неправильным. Словно в подтверждение факта неправильности ситуации, разум показал ей правильную картинку. Кожаный воротник под пальцами, приятная колкость щетины, терпкий вкус рома на губах. - Эмма, все нормально? – кажется, Дерек повторил это не один раз. - Да. Да, со мной все нормально. А тебе лучше уйти. Прости, - резко развернувшись, Эмма пробежала шесть лестничных пролетов. Убедившись, что никто не сможет ее сейчас увидеть, Эмма с тихим стоном сползла по стене. Картинка, возникшая в ее голове пару минут назад, была слишком реальной. Человек, которого она целовала, был слишком реален. Но Эмма абсолютно не имела понятия, в каком мире это все было реально… Восемь месяцев спустя День начался прекрасно: новое дело и прохладно-солнечная погода. Так что обедать Эмма шла с хорошим настроением и мечтами о какао с корицей. Небольшая закусочная порадовала женщину кружкой ее любимого напитка и оладьями с кокосом. И на этом прекрасное утро закончилась. Стоило Эмме откусить кусочек от лакомства, как брякнул дверной колокольчик. Она чувствовала, что ничего хорошего там не увидит, но все равно посмотрела и тихо выругалась. Эмма готова была многое отдать за то, чтобы Дерек ее не заметил. Но делать этого ей не пришлось. - Эмма! – он быстро приблизился к ее столику. Они не разговаривали после неудачного свидания. И сейчас Дерек только в очередной раз напомнил Эмме о мужчине из ее воображения. Но Дереку, видимо, было абсолютно все равно, что Эмма только что мысленно пару раз ударила его головой об стол. Он хотел рассказать ей о том, что они созданы друг для друга. Эмма же просто хотела поесть. Оладьи выглядели такими аппетитными. К сожалению, красивая картинка с едой была быстро вытолкана из памяти Эммы следующей фразой Дерека: - …Мы понимаем друг друга, Эмма. - Нет, абсолютно нет, - резко встав и чуть не опрокинув стол, Эмма вышла из закусочной. Она не хотела ему ничего говорить, но случайно брошенная фраза вытянула из глубин памяти новое псевдовоспоминание. Но на этот раз это был не голос незнакомца. Это была она сама: - …Мы понимаем друг друга, - в отличие от Дерека, Эмма была точно уверена в правдивости этих слов, даже учитывая тот факт, что она говорила их знакомому незнакомцу. Девять месяцев спустя Эмма уже несколько часов ворочалась в своей кровати. Близился рассвет, о чем тактично намекал будильник, попискивая каждый час. Но сон все не приходил. Может быть, в этом была виновата душная комната, или простыни, ставшие сегодня просто нестерпимо колючими, а может быть, во всем был виноват шум машин, который ни на секунду не замолкал в этом городе. Уже отчаявшись, Эмма перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку. Стоило ей подумать о том, что раз уж поспать не удастся, лучше встать и в последний раз проверить все документы по делу Мэтьюса, как госпожа Дрема сжалилась над мисс Свон. Но долгожданного отдыха Эмма так и не получила. Ей приснился сон. Сон, полный паники, отчаянья и страха. Он будто состоял из двух реальностей – из реальности, наполненной блеском золота и тишиной, и реальности, наполненной кровавым закатом и обреченностью. Оба мира, словно нити, сплетались в паутину и окутывали ее, но Эмма продолжала идти или взбираться? В общем, Эмма продолжала двигаться к неведомой цели. И к этой цели она двигалась не одна, у нее был напарник. Темный силуэт, она не могла его разглядеть, но она чувствовала тепло, исходившее от этого человека. Тепло, которое успокаивало ее, не давая повернуть назад. И вместе они продолжали двигаться. Пока что-то не изменилось. Красная и золотая реальности слились в одну – черную. И тьма забрала у Эммы напарника, что-то упало, или кто-то схватил его. Тепло исчезло, на его место пришел холод, и Эмма закричала: - Крюк! – резко сев на кровати, и тяжело дыша, Эмма плотнее закуталась в одеяло. Прислушавшись, и не услышав шума в соседней комнате, Эмма немного расслабилась: хорошо хоть она не разбудила Генри. Эмма опустилась обратно на подушки и посмотрела на часы. 6:15. Перевернувшись на бок, женщина справедливо рассудила, что один раз – это случайность, второй раз - уже закономерность. - Что ж, пусть будет Крюк, - посчитав, что больше ей поспать все равно не удастся, Эмма спустила ноги на пол. Десять месяцев спустя Весь день для Эммы прошел словно в тумане. Она что-то делала, кто-то что-то говорил, но все было расплывчато и казалось таким ненужным. Так что Эмма перестала пытаться включиться в реальность и побрела домой, в надежде на то, что хотя бы свежий воздух ее отрезвит. Бесконечный поток людей, бесконечный поток машин, бесконечный поток магазинов. Эмме нравился Нью-Йорк, но сейчас она бы предпочла оказаться в каком-нибудь тихом, маленьком городке. Но Эмма была не в маленьком городке, поэтому она просто продолжила идти, то и дело заглядывая в некоторые витрины, в надежде увидеть что-то интересное. И она увидела. В маленьком магазинчике. Случайно заметив эту вещицу, Эмма уже не могла уйти просто так. Тихонько посмеиваясь, Эмма попросила девушку-консультанта завернуть ей интересную деталь интерьера. Довольная покупкой, мисс Свон с чистой совестью пошла домой гораздо быстрее. - Мам! - Привет, ребенок. Что? – Эмма прекрасно знала, что удивило ее сына, но ведь так интересней. - Откуда это? – спросил Генри, озабоченно смотря на огромные кандалы, которые теперь висели на стене их гостиной. - Из магазина, - легко пожала плечами Эммы. – Мне понравились… - Потому что они крутые, - весело засмеялся Генри и уже начал строить планы, как именно их можно применить в поисках разного рода приключений. А Эмма пыталась вспомнить, как именно кандалы были связаны со знакомым незнакомцем. Одиннадцать месяцев спустя - Свон! Эмма рывком села на кровати. Снова этот человек. Но на этот раз все было по-другому. На этот раз кричал он. И Эмма слышала крик, полный злости и разочарования, боли и обиды. И все это вызвала она. Эмма горько усмехнулась. - Как много, оказывается, можно выразить одним словом, - покачав головой и откинув одеяло, Эмма пошла умываться. Новый день, новое утро. Ей нужно приготовить завтрак и отправить сына в школу. Яичницы будет достаточно, на большее у нее все равно нет сил. Эмме было обидно. Что такого она могла сделать в той, несуществующей реальности, чтобы так сильно обидеть знакомого незнакомца? Но еще больше Эмме не нравился тот факт, что сон вызвал у нее так много эмоций. - Зачем. Я. Вообще. Об. Этом. Думаю? - О чем? – сонный Генри посмотрел на нее с равной долей любопытства и голода в глазах. - Да так, ни о чем. Работа, - Эмма поспешила перевернуть их чуть не сгоревший завтрак. А где-то на задворках сознания не стихал крик знакомого незнакомца, и женщина не хотела признаваться в этом, но ей нравилось, как ее фамилия звучала в исполнении мужчины, несмотря на эмоции, которыми она была сопровождена. Год спустя Ее глаза удивленно расширились. Быть этого не может. - Свон… Месяц назад. Во сне. Это был он. - Старый друг. Ну, еще бы, старый друг. Кто же еще? - Я надеялся, ты почувствуешь то же что и я. Она ударила его. Он просто появился у ее дверей, но эффект был примерно тот же. Она сказала что-то про наручники и захлопнула дверь. - Кто приходил? - Без понятия, - Эмма не соврала, она не имела ни малейшего понятия. Облизнув губы и получив еще одно подтверждение того, что не все вспышки, которые память подкидывала ей, были галлюцинациями, Эмма закрыла глаза. Знакомый незнакомец вернется, обязательно вернется, и тогда она его выслушает.