berry

Lostprophets - Last Summer

Солнце жгуче припекает его болезненно обгоревшие плечи, а сухой воздух при вздохах застревает где-то посреди глотки. Голову дурманит древесный запах, перебиваемый терпким и острым – смятой и стертой травой под его мокрой обнаженной спиной и ароматом передавленных лесных ягод. Кожа, кажется, стягивается и трескается от высокой температуры в июльский полдень. Пот, не успевая проступить, испаряется. Ему хочется с головой окунуться в ледяное озеро неподалеку. Или кончить. Он смаргивает с длинных, светлых ресниц капли испарины и, тихо матерясь, сдавливает в немеющих пальцах влажные пепельные пряди жестких волос, надавливая на чужую макушку и заставляя влажный рот опуститься на свою плоть еще глубже. Головка члена проскальзывает по ребристому небу и сдавливается в горле. Лухан вздрагивает и запрокидывает голову, затылком обтираясь о мягкую землю и неприятно пахнущую зелень. Томно, протяжно стонет, стараясь не задумываться, как долго потом придется вымывать выкрашенные в блонд волосы. Где-то далеко и неважно, перемешиваясь с сердцебиением в его висках, хлопает крыльями и кричит птица. Лухан слышит же только сопение на уровне своего паха, шорох чужой одежды и то, как пошло из умелого рта выскальзывает его возбуждение. Прикусывая потрескавшиеся губы и чувствуя на языке металлический вкус, Лухан находит в себе силы приподняться на локтях и томно взглянуть себе между ног. Сехун заглатывает его ровный ствол до самого основания, касаясь кончиком прямого носа жестких лобковых волос и языком приминая вздувшиеся венки. Одна его влажная ладонь лежит на внутренней стороне подтянутого бедра Лухана, прислонив то к земле и зафиксировав, а тонкие и – Лухан чувствует – длинные пальцы проникают внутрь его тела, растягивая тугое кольцо мышц и поглаживая эластичные стенки. Лухан тихо, соблазнительно постанывает, страдая от этой недостаточной, издевательской ласки, но не может произнести и слова. Во рту пересохло. Заламывает брови и сгребает свободной рукой землю. Температура поднимается выше. Солнце нещадно печет, словно знает и видит, чем занимаются подростки у загородного озера за высокими пышными кустами с крупными, почти осыпавшимися ягодами. Недалеко от них, в скинутых Луханом вещах, безостановочно вибрирует и раздается в надрывном соло мобильный. Родители волнуются… Сехун поднимает голову, слизывает со щели смазку и добавляет третий палец. … Плевать. Голова кружится, а Сехун, теперь сомкнув ладонь на влажном от выделений и слюны члене, ритмично дрочит в такт его входящему звонку. Ухмыляется, смотря сверху вниз. За многие годы он в любой позе может с первого попадания найти простату в теле его некогда непорочного и мягкого хёна. Но смотреть, как жалостливо поглядывают на него оленьи глаза с обидой и таким абсурдно сильным желанием, как тонкие пальцы беспомощно цепляются за края его испачканной в траве и ягодном соке футболке, как приятный голос срывается и дрожит - во много раз возбуждающе... Сехун склоняется и, нагло улыбаясь в приглашающе распахнувшийся навстречу рот, прикусывает пухлую верхнюю губу. Лухан краснеет и насаживается сильнее на его пальцы. - С-Сехун… Сехун, пожалуйста… - дрожаще выдыхает, скрывая глаза за сбившейся белобрысой челкой. Сдавливает внутри себя. - Что? – издевательски шепчет Сехун и, вытащив пальцы, резко проникает по самые костяшки. Светлая голова вскидывается, открывая незабываемый вид на широко распахнутые глаза и розовые губы. Старший стонет неприлично громко и пошло. Сехун проезжает подушечками точно по простате, и Лухан вновь падает на лопатки, дыша сорвано и глубоко. Острые зубы смыкаются на бьющейся черте артерии, заставляя Лухана всхлипнуть и впиться перепачканными в земле пальцами в пепельный затылок. Поцелуй их выходит горьким, сильным и голодным. Лухан едва ли не теряет сознание, когда в удушливом кислороде перемешивается аромат металла и секса. Сехуну надоедает терпеть то, как плотно и неприятно сжимают джинсы его член, и, не переставая целовать Лухана, он сдергивает с себя штаны. Когда плоть проникает через слабое сопротивление разработанных мышц, Лухан не сдерживается и кусает Сехуна в сильное смуглое плечо. С шипением и тихим матом последний хлестко шлепает его по тренированной заднице и с усмешкой, после удивленного стона, с размахом входит так глубоко, что яички хлопают по ягодицам. Лухан прогибается в спине и едва не кричит, закатывая глаза. Узелок на скапливающемся внизу его живота наслаждении развязывается, позволяя заполнить его без остатка мурчащим желанием. Сехун, больше не замечая, как до боли впиваются в его бицепсы острые ногти Лухана, наращивает темп, трахая его четко и размашисто. Плоть сдавливают тугие стенки, пронося по позвоночнику дикое удовольствие, а сердце, громко стучащее в груди, лишает слуха. В спину втирается размятая земля и изредка оцарапывает плечи еще уцелевшая трава. Лухан чувствует сладкий аромат от придавленных и впившихся в его волосы ягод и облизывается, притягивая Сехуна за загривок к себе. Проходится языком по белоснежным зубам и засасывает тонкие губы. Сехун двигается в нем с такой силой, что Лухан ощущает, как болезненно сокращаются мышцы на прессе. Кусает и улыбается, отстраняясь. - Это… - дыхание сбитое, его невозможно восстановить, и ему приходится шептать в надежде на то, что, кажется, обезумевший от желания Сехун его расслышит. – Это всего лишь на полтора месяца… Я поступлю и приеду… Обязательно. Я буду приезжать каждые каникулы… каждое лето, Се…- особенно сильный толчок, опрокидывающий его обратно на землю, и низко склонившийся Сехун. В его глазах злоба и потерянность перемешивается с похотью. - Почему ты не сказал раньше? – рычание и закинутая на плечо нога. Лухана буквально сгибают пополам, и он шипит, каждым нервом чувствуя, как желания распирают его изнутри. - Я… - толчок, - я… - толчок, - я не думал, что тебя это так разозлит… Срываясь на рычание, Сехун внезапно резко подхватывает Лухана за тонкую талию и небрежно дергает вверх. Не успевая среагировать, Лухан давится вздохом и тянет шею по причине слишком внезапно откинувшейся назад головы. Нога с плеча соскальзывает вниз, и он насаживается на горячий, толстый член до упора, который как выстреливает по его телу зарядом наркотического опьянения. Конвульсивно содрогаясь, боясь потерять опору, Лухан спешно обхватывает плечи Сехуна и громко стонет, позволяя иметь себя снизу вверх. Грубо и властно. Кажется, от пальцев младшего на его коже останутся следы. Озабоченность температурой и высушенным летом воздухом пропадает так же, как и раздражающий, никак не смолкающий телефон. Хочется кончить. - Целых полтора месяца, - а Сехун не успокаивается. Его злит и бесит, что Лухан только сегодня оповещает его о том, что завтра утром садится на самолет и вылетает в Пекин. – Целых полтора месяца, твою мать! Головка члена полностью выскальзывает из раскрытой дырочки, а в следующее мгновение бьет по простате. Лухан ничего не слышит. Только через помутневший от наслаждения взгляд замечает, как шевелятся губы Сехуна. - Я не смогу, - яростный голос переходит на шепот и сбитые поцелуи в пересыхающие губы. Ладони скользят по грязным и мокрым от земли и ягод выразительным, тонким лопаткам. – Это слишком долго, Хань… Лухан ничего не слышит, но понимает… - Я люблю тебя, - только выдыхает старший и глубоко целует, обнимая так сильно, как сейчас может. Сехун зажмуривается и отвечает, наращивая темп. – Я… приеду, как только смогу… - вздохи, выдохи на одной ноте, полностью изнеможенное в ожидании оргазма тело, - приеду и заберу тебя с собой… Нирвана стремительно взлетает от кончиков пальцев до самой черепной коробки и взрывается под ней сотнями бесчисленных цветов и всполохов. Стоны перемешиваются от внезапно звонких до тихих и протяжных. Они без сил падают вниз. Сехун спустя бесконечное мгновение скатывается с придавленного им Лухана, приминая под собой некогда нетронутую траву и лопая сочные ягодные пузыри. Молчит и обиженно сопит себе под нос, никак не комментируя предложение старшего. Телефон затыкается. Плюсовая температура после дикого секса ощущается прохладнее. Пахнет ягодами, мускусом и лесом. - Точно заберешь?.. – в итоге по-детски недоверчиво бросает Сехун, отводя взгляд и надеясь, что Лухан не повернется, увидев его смущенно алеющие скулы. - Точно-точно, - внезапно близко и ласково выдыхает на ухо Лухан, заставляя Сехуна содрогнуться, и чмокает в щеку. Сехун спустя секунду неуверенно поворачивается, шурша зеленью и мелкими обломками кустарных веток. Лухан рядом голый, взъерошенный, раскрасневшийся и счастливый. В его льняных, спутанных ягодным соком волосах мятые листики и травинки. Дыхание до сих пор не восстановившееся и прерывистое. Коварно усмехаясь, ощущая, как отпускает страх и переживание, Сехун внезапно резко набрасывается на него с глубокими поцелуями, проглатывая смешки и возмущения старшего. Полтора месяца, да?.. Лухан немедленно должен их отработать! Рядом вновь напоминает о себе мобильный, орущий припев о последнем лете. Их последнем лете в этом городе.