24 часа

- Ты такой дурак, я не могу просто, - Джонин мажет по щеке краску, собирая немного на палец и рассматривая ее: синяя, цвета ультрамарин, кажется; Джонин никогда не умел точно определять оттенки цветов. Чанёль смеется слишком громко, слишком искренне и совсем не злорадно, словно ребенок, которому удалось сделать пакость старшему брату. - Это тебя Крис заразил, да? Ты никогда раньше не предъявлял любовь к рисованию, - фыркает Джонин, отворачиваясь и собирая еще немного краски с щеки. Чанёль умеет быть не только громким, но и до невозможности бесшумным, потому что оказывается в два шага возле Джонина и мажет все еще влажной кисточкой по чувствительной шее, наблюдая, как Джонин вжимает голову в плечи, марая бежевую футболку. - Эй, щекотно же! – чуть ли не взвизгивает Джонин, поворачиваясь к снова смеющемуся Чанёлю и пытаясь выхватить у того злосчастную кисточку. И у него это получается, как и повалить своего неуклюжего парня на пол, задрав футболку и оставляя пару мазков на животе. Чанёль брыкается и скулит, но не скидывает с себя Джонина, хотя мог бы (попросту принимает «наказание»), продолжая издавать звуки и фразы плана Господи, мой живот сейчас взорвется! На улице уже давно день, хотя они встали довольно рано, точнее, Джонин попросту столкнул Чанёля с кровати, и под приготовь мне завтрак снова засопел, оставляя сонного Чанёля переваривать, что это такое было. Сегодня был выходной, который оба хотели отдать друг другу, насладившись близостью сполна. - У нас еды нет совсем, сходишь в магазин? – говорит Джонин, намывая грязные тарелки, когда Чанёль обнимает его со спины, касаясь губами выступающих позвонков на шее, где пару часов назад была краска. - Я же только вчера приносил еду, - Чанёль замирает, а потом укладывает голову ему на плечо, сильнее стискивая в объятьях. - То, что было вчера уже не вернуть, - смеется Джонин, пытаясь дать понять Чанёлю, что тот жутко ему мешает. - Эх, доброта моя, - Чанёль напоследок звонко чмокает его в щеку, улавливая тихое дурак. Джонин жалеет, наверно, совсем немного, что самолично не выпнул его из дома, потому что у Чанёля внезапно появилась миссия порыться вон в том шкафу, а потом еще ой, у тебя лампа такая пыльная, вызываясь на помощь в уборке джониновской квартиры. Когда Чанёль с ним, время летит просто в трубу. - Ладно, я пойду до магазина, - таки собирается Чанёль, уверенно направляясь в коридор и сразу натягивая кроссовки; те еще вчера вечером были мокрые, когда они оба бежали до Джонина под дождем, потому что никто из них не смотрит прогноз погоды, чтобы можно было точно сказать, когда брать зонт, а когда – нет. В Сеуле темнеет как-то слишком быстро, думает Чанёль, когда выруливает из подъезда, прикидывая, где ближе всего находится магазин. Людей на улице почти ноль, что заставляет чувствовать себя героем постапокалиптического фильма. Фонари даже не зажгли. Магазин встречает его ярким светом в глаза и маленьким колокольчиком на двери; мерное пиканье на кассе, словно пульс на приборе кардиограммы и не очень длинные ряды стеллажей, забитые различными продуктами, заставляют глубоко вздохнуть и направиться внутрь. Чанёль кидает короткий взгляд на продавца, который в полусонном состоянии пробивает продукты не очень молодой покупательницы, едва ли не врезавшись в первый стеллаж с какими-то сладостями. Упаковка слишком яркая, специально привлекать детей, думает Чанёль, двигаясь вперед и на ходу цепляя пачку с лапшой. В углу шипит телевизор, где немного беспокойным голосом репортер говорит что-то о катастрофе и о взрыве, но больше ничего понять не удается из-за слишком плохого звука и шума, а экран покрывается пикселями. Чанёль думает, что мир слишком испортился, везде только и твердят про катастрофы, а продавцу бы лучше купить себе радио. С музыкой же намного приятнее? - Добрый вечер, - басит Чанёль, выкладывая на слишком короткий стол набор продуктов. Продавец даже не пытается улыбнуться, лишь коротко кивает головой, принимаясь считать. На выходе из магазинчика в Чанёля врезается перепуганная женщина, не извиняется и не останавливается совсем, лишь продолжает бежать вперед. Чанёль оглядывается назад после того, как за ним захлопывается дверь и через стекло видит, как та сгребает с прилавков продукты, пытаясь уместить все в своих руках. Ненормальная какая-то, фыркает Чанёль, запихивая свободную руку в карман. Он еще думал заскочить в свою квартиру, но так же быстро передумал, потому что Джонин ждет его, наверное, уже голодный, а на улице заметно холодает. Телефон разрывается звонком, когда в поле зрения Чанёля появляется дом Джонина, а недалеко лают собаки. Чанёль подхватывает свой гаджет из кармана, быстро кидая взгляд на экран, где Бекон вызывает, и снимает блокировку. - Да? Чанёль терпеливо ждет, когда на том конце провода ответят, потому что это не свойственно Бекхёну, его лучшему другу, хотя тот и любит часто подкалывать его. - Ёль, Ёль это ты? Чанёль заметно напрягается, когда слышит прерывистое дыхание и шум. - Ну не регистратура психушки уж точно, - пытается пошутить Чанёль, но потом слышит чьи-то всхлипы на том конце провода. - Ты… ты не знаешь еще, да? Ёль, Боже, почему все так сложилось, я так не хочу умирать, - прерывисто и очень быстро говорит Бекхён, заставляя Чанёля остановиться на месте и сжать в руках ручку пакета, чувствуя, как внутри холодеет. - Эй, что это за шутки опять? - Это не шутки, Чанёль, совсем не шутки, этот вирус нас всех убьет! - Что… какой вирус? Бек, не смешно, серьезно, - Чанёль хмурится, а затем чувствует, как кровь в венах стынет, когда слышит женский крик и вой сирены. - Ёль, я люблю тебя, ты всегда был моим другом, лучшим другом, - шепчет в трубку Бекхён. Короткие гудки окончательно добивают Чанёля. Он так и стоит, пытаясь понять, что это такое было, делая два шага вперед и чувствуя, как занемели ноги. Еще два шага, а потом он срывается на бег; бежит до квартиры Джонина, не оглядывается, не смотрит по сторонам и совсем ничего не слышит. - О, ты быстро, - улыбается Джонин, когда Чанёль влетает в квартиру, захлопывая дверь. Джонин забирает у него пакет и сразу бредет на кухню, доставая продукты. - Джонин-а… Джонин, все нормально? – Чанёль скидывает кроссовки и толстовку, оставляя их в коридоре, плетется вслед за Джонином, кидая взгляд на маленький выключенный телевизор. - А? Ты о чем? – Джонин поворачивается к нему, вопросительно заглядывая в глаза. – Ты бежал? Что-то случилось? - Бежал, - выдыхает Чанёль, подходя еще ближе. Бекхён задолбал своими шутками, - думает Чанёль, притягивая ничего не понимающего Джонина к себе и обнимая так сильно, словно его и правда могут забрать. - Эй, не пугай меня, - Джонин смеется и отталкивает от себя Чанёля, убирая с его лба прилипшие прядки волос. – От кого ты так убегал, что вспотеть умудрился? Чанёль предпочитает не думать о звонке друга, хотя на протяжении получаса пытается ему перезвонить, но каждый раз выслушивает от оператора монотонное абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Чанёль вспоминает один единственный случай из детства, когда не поверил Бекхёну на слово, а потом долго ходил и выпрашивал прощение, и ему первый раз становится просто до жути страшно. Когда Чанёль пытается запихнуть в себя свою порцию, Джонин не выдерживает и забирает у него палочки; заглядывает в глаза обеспокоенно, от чего хочется провалиться под землю. - Чанёль, что случилось? - Нет, все нормально, наверно… просто Бекхён, - Чанёль кусает губы, взгляд отводит, и мысленно взвывает черт, не смотри на меня так, прошу, забирая палочки у Джонина. - Бекхён что? - Он шутит, наверно, шутки у него дурацкие, - оправдывается Чанёль. Джонин смотрит на него недолго, вздыхает тяжело и доедает свою порцию, подхватывая тарелку и ставя ее в раковину. - Пойдем фильм посмотрим? – предлагает он. Свет включать не хочется, диван находится по памяти, потому что до него неоднократно добирались в полной темноте, скидывая с себя одежду и топя друг друга в бесконечных поцелуях. Чанёль обнимает его сразу, прижимает к себе, уложив руку на плечо и нашаривая пульт под подушками. Сразу включает канал, где никогда не крутят новости, попадая на начало какой-то драмы. - Точно все нормально? – спрашивает Джонин, удобнее устраиваясь и приподнимая голову. Чанёль не отвечает, лишь притягивает его к себе за подбородок, целуя мягкие губы и проводя пальцами по щеке, тоже гладкой и теплой, такой приятной на ощупь. Чувствует, как тот улыбается в поцелуй, закидывая руки ему на плечи, сцеловывая неровное дыхание. - Фильм будем смотреть? – тихо спрашивает он, разорвав поцелуй. Чанёль коротко кивает, успокаиваясь. Срочные новости для жителей Сеула. Чанёль смаргивает пару раз, пытаясь понять, куда подевался фильм. Как выяснилось, два взрыва в Осаке и Вашингтоне еще вчера были неспроста, после которых многие люди погибли совсем не из-за паники в толпе. - Что за… Был обнаружен вирус, который очень быстро распространяется и из-за которого человечество погибнет. Начиная с этого момента, этот срок составляет приблизительно 24 часа. Просим Вас не выходить из своих домов и никого не пускать внутрь. Джонин моргает пару раз, когда с экрана исчезает репортер и появляются кадры беспорядков, где хаос царит, где люди толкаются, а некоторые лежат на земле, но их никто не замечает; не замечают даже репортеры, чтобы не снимать и не показывать этот ужас, как обычно это делают. Чанёль не двигается совсем и, кажется, выпадает из реальности, чувствуя, как его руку берут и сжимают пальцы так сильно, что становится больно. - Мы умрем, - почти беззвучно шепчет Джонин, когда Чанёль переводит на него взгляд. - Джонин, мы… это не может быть правдой… - Как? – Джонин сглатывает и поворачивается к нему, - как это, блять, не может быть правдой? Ты же слышал это… и… Господи, это все правда, Чанёль… Чанёль ловит его руками, прикасается ладонями к щекам и притягивает к себе, насильно притягивает и смотрит в глаза, различая в них только страх и ничего больше. - Они сказали, что у нас есть 24 часа, Джонин… давай просто переждем это время тут, мы не будем выходить и… - Но мы… Чанёль, но это правда, так какой смысл сидеть дома… - А если этот вирус как раз там и подцепим, ты это понимаешь? Джонин скидывает его руки, отворачиваясь и запуская пальцы в волосы. Сидит неподвижно, как кажется Чанёлю, слишком долго, а потом резко встает и идет на кухню, по пути включает свет и возвращается с телефоном, быстро скользя пальцем по экрану. - Да что такое-то, - ругается он, когда ни один звонок совершить не получается. – Дай телефон, Чанёль, быстро, - вытягивает руку ладонью вверх, а Чанёль замечает, как та трясется. Это похоже на кошмар или фильм, Чанёль полностью понять не может, когда Джонин мечется по комнате, стискивая оба мобильника в руках и шипя ругательства, а когда подходит к окну и смотрит вдаль, только убеждается. На черном небе гуляют лучи прожекторов, Чанёль успевает даже заметить вертолет, а еще люди выползают на крыши – словно муравьи, словно мотыльки на свет, словно это их спасет, либо они получат ответы на свои вопросы. Стук в дверь вырывает из мыслей обоих, заставляя вздрогнуть, а потом переглянуться, чтобы убедиться, не послышалось ли это. Повторяется более настойчиво, а затем и доносятся голоса снаружи, смешанные с плачем ребенка. Чанёль выключает в коридоре свет и приближается к двери, заглядывая в глазок, где соседи выходят из квартир. - Открой, Чанёль, – Джонин хватает куртку, собираясь слиться с толпой, как думает Чанёль. - Нет, давай просто останемся, – Чанёль продолжает наблюдать, как одна из женщин кидается на другую, что-то крича. – Нельзя выходить, нельзя, там же говорили, чтобы никто не выходил… Чанёль дергает Джонина на себя, крепко сжимая в объятиях и чувствуя, как тот вырывается, как хочет кричать, но не получается, чувствует, что ему тоже страшно. - Джонин, успокойся, прошу, я тебе расскажу про Бекхёна, - Чанёль усаживает его на диван, не выпуская из объятий и пытаясь сделать видимость защиты, барьера на двоих. - Бекхён, что он тебе сказал, - отзывается Джонин, когда перестает вырываться. - Бекхён, он мне звонил, когда я шел домой, - Чанёль отпускает его, убеждаясь, что Джонин никуда не собирается бежать. – Я думал, что он шутит, ты же сам знаешь, какая у него фантазия. Он звонил и шептал о том, что не хочет умирать, еще, я слышал… я слышал, как кто-то кричит, - Чанёль кусает губы и снова притягивает Джонина, шокированного и застывшего, сжимая в объятиях. – Он сказал, что я лучший друг для него, сказал и отключился, понимаешь? Я не мог до него дозвониться, сейчас тоже не могу, - шепчет последние слова на ухо Джонину, когда тот сжимает его футболку в кулаках. - Ты мне не сказал сразу, - хрипит Джонин. - Джонин-а, я не верю, это же совсем не похоже на правду, будто мы в гребаном триллере, черт! У Чанёля руки трясутся, когда он кладет их на плечи Джонина, сжимая пальцы и заглядывая в глаза. Приближается, касаясь его лба своим и прерывисто дыша. - Тебе страшно? – тихо спрашивает Джонин, когда Чанёль обхватывает его шею, прикрывая глаза и касаясь кончиком своего носа его. Еще как страшно, Джонин-а, глотает Чанёль, сильнее жмурясь и мечтая, чтобы все это обернулось просто сном. Чтобы он открыл глаза, а на него смотрела пара живых глаз, теплых и радостных, чтобы Джонин спросил эй, ты в порядке?, улыбнулся бы и встрепал ему волосы. - Давай пойдем вместе, вдруг есть какое-то противоядие? Вдруг нам кто-то поможет? – с надеждой спрашивает Джонин, запуская в его волосы пальцы. Чанёль вздыхает и отстраняется, находит взглядом электронные часы, где на циферблате застыло 8:17, моргает пару раз и ему кажется, что цифры меняются, отсчитывая время. Когда за дверью утихает, а соседей на площадке больше нет, Чанёль стискивает руку Джонина и ведет их из квартиры. На улице холодно и сыростью пахнет, словно дождь был не вчера, а сейчас. Со стороны автострады машины сигналят и люди туда ползут, опять же, словно муравьи, а Чанёль уже жалеет, что они вышли. - Пойдем, - кивает Джонин и тянет его вперед. Трель мобильника слишком громкая, словно сигнал тревоги. Джонин лезет в карман, доставая телефон и поднимая трубку. - Ты где? Ты смотрел телевизор? Это Сехун, - одними губами говорит Джонин Чанёлю, вслушиваясь в голос на том конце провода. - Это реально все серьезно и лучше не высовываться без необходимости. А еще, - голос на том конце провода замолкает. - Что еще? Черт, что вообще происходит? Что еще за вирус? – Джонин оглядывается по сторонам, замечая небольшую стайку собак, пробегающих мимо. - Это все из-за взрывов. С половиной Японии уже нет связи, а это означает, что до нас быстрее всего вирус дойдет. Поэтому были даны эти 24 часа, но не факт, что это точный срок. Может меньше, - Джонин сильнее стискивает телефон, кусая губы и смотря на Чанёля. - А если… если улететь, улететь в Китай, а там… - Улететь? Что? – Чанёль хватает его за плечи, встряхивая. - Ты себе это представляешь? Джонин, эта хрень и правда нас всех… - Чанёль забирает у него телефон, отходя на пару шагов назад и вслушиваясь в голос, - …вернись домой, если Чанёль с тобой… не отпускай его никуда тоже. В Сеуле уже было установлено около 10 тысяч погибших, слышишь? Чанёль сбрасывает звонок и хватает Джонина за руку; сжимает его запястье настолько сильно, от чего собственной руке становится больно. - Стой! Зачем ты выключил? Сехун же работает в полиции, он мог бы нас вытащить! - Ты не понимаешь? Совсем не понимаешь? Давай просто проведем это время вместе, прошу, Джонин-а… - Нет, Чанёль… мы же можем… - Не можем, - Чанёль дергает его на себя, направляясь в сторону дома. - Чанёль, блять, Чанёль! – Джонин, пытается вырвать руку, что совсем не получается: Чанёль больше и в силе не уступает. Чанёль сильно сжимает губы и продолжает тянуть Джонина буквально на буксире. Возле подъезда прижимает к себе и заволакивает внутрь. Наверное, первый раз радуется, что тот живет на третьем этаже, потому что Джонин вырывается, кричит что-то про то, что еще не поздно, и почему ты меня не слушаешь?, когда Чанёлю удается затолкать его в квартиру. Берет ключ и закрывает дверь на все замки до того, как Джонин хватает его и прижимает к стене; кричит еще сильнее, пока из глаз не начинают течь слезы. - Просто побудь со мной это оставшееся время, - шепчет Чанёль, прижимая его к себе. Наверное, это безумие, думает Джонин, когда Чанёль усаживает его на диван, а сам уходит на кухню. От шума чайника становится горько, потому что Чанёль пытается сделать видимость, что все хорошо, что ничего этого не было. Прячет ключи от двери, закрывает окна, шторы натягивает, когда над домом пролетает вертолет, а по громкоговорителю полиция пытается успокоить народ на улице – все слышно, словно дом, в котором они находятся картонный. Оба думают, что это так по-идиотски, смотреть телевизор в темноте, прижимаясь друг к другу, но не говоря ни слова. Чанёль удивляется совсем немного, что время так по-дурацки бежит вперед, когда на циферблате застывает 11:07, а Джонин прижимается сильнее, хватается за футболку, тянет на себя и ползет вверх, шепчет совсем тихо давай больше не будем смотреть?, когда электричество резко вырубается. Вздрагивает, но чувствует руки Чанёля поверх своих и подается вперед, пытаясь в темноте найти чужие губы. Мне страшно. - Ты помнишь, как мы познакомились? – шепчет Джонин, когда они забираются под одно одеяло, поставив маленькую ароматизированную свечку на прикроватной тумбочке. На секунду ему кажется, что такая обстановка слишком интимная, говорить хочется, а еще очень хочется сказать Чанёлю, как сильно любит. Чанёль переплетает их пальцы и двигается ближе; касается кончиком носа щеки и пытается потереться им, на что Джонин едва заметно улыбается, расслабляясь. Ничего не изменилось. Почти. - Это было на мосту, тогда шел дождь, - отзывается Чанёль, касаясь его щеки кончиками пальцев. - Я честно думал, что таких дураков, как мы, не осталось нигде, - углубляется в воспоминания Джонин, вспоминая, как Чанёль гладил пса, такого же мокрого и замерзшего, как и он сам. - Там был пес, которого потерял Исин, вроде, вы с ним… встречались? – Чанёль скользит пальцами по его шее, укладывая ладонь. - Мы тогда расстались. Ты появился очень вовремя, а я ляпнул, что встречаюсь с тобой. - Вот же глупый… что бы я без тебя делал. Наверное, у Джонина дыхание сбивается, когда Чанёль закрывает глаза и переворачивается на спину. Огонек подрагивает, а потом снова выпрямляется, словно надувной человечек возле больших супермаркетов, которые колышутся от ветра. Джонин укладывает голову ему на грудь, вслушиваясь в мерное, но учащенное сердцебиение; чувствует, как по волосам гладят и хочется провалиться в сон, чтобы потом проснуться бодрым и без камней на сердце. - Я так люблю тебя, - шепчет Чанёль. Джонин поднимает голову и всматривается в его лицо; на щеках застыли влажные дорожки и это первый раз, когда он видит слезы Чанёля. - Я так тебя люблю… Джонин ловит губами его дыхание, накрывая обоих одеялом, создавая барьер, ковчег на двоих, куда не заберется никакой вирус. - Мне мало времени, наверное, и жизни не хватит, чтобы сказать все, что я не успел, - шепчет Чанёль, чувствуя как дышать становится сложно, воздуха не хватает, как душит изнутри что-то непонятное. Они лежат под одеялом и шепчут друг другу, как любят, как не хотят терять. Как можно было бы сделать еще много всего вместе. Как можно было бы стать еще ближе, разрушив все стены в их картонном доме. Джонин открывает глаза, моргая часто и сонно. Перед глазами лицо Чанёля, тот тоже уснул, вымотанный за день, а потом вспоминает… Конец жизни? На часах застывает 4:24, когда Джонин сползает с кровати, касаясь ступнями холодного пола и чувствуя мурашки, проходящие по всему телу. Подходит к окну и отодвигает в сторону шторы. На улице пустынно и света нет совсем, лишь с неба уходит чернота. Тихо. Одергивает шторы и забирается снова под одеяло, проводя по щеке Чанёля ладонью. Зовет тихо и жалостно, когда Чанёль даже не дергается, не вздыхает и не двигается. Не слышит. Не реагирует. В глазах застывают слезы, когда до Джонина доходит, что Чанёль больше не дышит.